Русский царь Иосиф Сталин, или Да здравствует Грузия! - Ольга Грейгъ

Однако решительность и острый ум всегда сослужат хорошую службу.

Исходя из реальности, Манштейн перестроил вверенные ему соединения с целью нанесения удара по советским армиям, засевшим в Крыму. По его мнению, находившиеся здесь советские войска преследовали цель нанесения удара по нефтепромыслам Румынии и тем самым они представляли серьезную угрозу правому флангу группы немецких армий «Юг».

24 сентября 1941 года Манштейн силами 54-го корпуса генерала Эриха Ханзена начал наступление на Перекоп. При этом оставил в своем резерве 49-й горный корпус генерала Людвига Кюблера. Левый фланг армии прикрывал 30-й корпус генерала Ганса фон Зальмута и шесть ненадежных румынских бригад.

После ожесточенной схватки с шестью советскими дивизиями 9-го корпуса под командованием генерала Батова, генералу Ханзену со своим 54-м корпусом удалось 28 сентября осуществить захват Перекопа. В плен было захвачено 10 тысяч советских солдат и командиров, 112 танков, 135 орудий.

На 26 сентября две советские армии под командованием Д. Козлова, в авангарде которых был 9-й корпус П. Батова, контратаковали левый фланг Манштейна. 30-й корпус едва устоял, а шесть румынских бригад разбежались. В сложившейся критической ситуации генерал Манштейн в срочном порядке бросил из Ногайской степи 49-й корпус генерала Кюблера. Но ввести в бой этот корпус не удалось, ибо тут же последовало распоряжение из ставки группы армий «Юг» вернуть на прежние позиции, под Ростов, где русские прорвали фронт.

Своим контрнаступлением к северу от Азова части Красной армии спасли Крым, но одновременно оголили свой правый фланг. Чем и воспользовались танкисты 1-й танковой армии генерала Клейста, который совместно с генералом Манштейном осуществил в первой декаде декабря операцию по окружению советских соединений у Азовского моря. В результате была уничтожена советская 18-я армия, а ее командующий погиб во время сражения, также почти полностью была обескровлена 9-я армия и ее остатки в количестве 65 тысяч человек попали в плен. Захвачено было 220 танков и около 700 орудий.

После тяжелых боев на этом участке советско-германско-го фронта наступило относительное затишье с позиционными боями.

За это время советское командование укрепило Крым и Севастополь. В городе было восемь пехотных и четыре кавалерийских дивизии, рассредоточенных в первом и втором секторах обороны.

А 49-й горный корпус из 11-й армии был переведен в состав группы немецких армий «Юг». После чего у генерала Манштейна осталось только шесть дивизий, причем все пехотные и потому для тактического маневрирования у этого военачальника не было уже никакой возможности.

В составе 11-й армии – чтобы быть полнокровной армией – должно быть не шесть дивизий, а три корпуса, в составе которых должно быть по три дивизии. А у него армия состояла всего лишь из двух корпусов! Причем понесших потери в тяжелых боях, не пополнявшихся…

С этим минимальным количеством войск Маштейн продолжал бои в течение 10 дней, после чего части Красной армии… отступили. Манштейну со своими пехотными соединениями оставалось только упорно их преследовать. В результате обходного маневра ему удалось отсечь и захватить в плен более 100 тысяч пленных (!), плюс 700 орудий и 160 танков.

Но овладеть Черноморской твердыней – Севастополем – не удалось. Горная гряда, начинавшаяся на линии станций Сирень– Бельбек– Микензиевы Горы, укрепленные дотами, дзотами, линиями траншей, окопов, блиндажей, являлись достаточно хорошо организованной обороной трех секторов защиты Черноморской столицы. Особенно укрепленным был форт «Сталин», на котором располагалась 30-я батарея под командованием капитана Александера, под батареей были созданы бетонированные многокилометровые коридоры, в которых были оборудованы электростанция, автоматические подъемники снарядов. Наличие таких фортификационных сооружений в форте «Сталин» позволяли 30-й батарее вести длительную оборону города. Так и случилось; ужасные бои казались бесконечными. Когда в живых практически никого не осталось, капитан Александер вместе с батарейцами тщательно замаскировал основные входы в подземелье. После того, как Севастополь был занят немецкими войсками, противнику не удалось найти вход в подземные сооружения форта. Две артиллерийские башни, каждая состоявшая из трех орудий (вес орудийного ствола составлял 160 т, а лобовая броня башни была 650 мм; вес одной башни с тремя орудиями без комплекта и экипажа составлял 2500 т), не были взорваны фашистами, но и использовать их им не удалось.

В долину речки Бельбек вошла 22-я пехотная дивизия немцев и сразу наткнулась на упорное сопротивление моря-ков-пехотинцев, которые зачастую ценой жизни останавливали пехоту и состоявшие в ней на вооружении танкетки, которые с легкой руки советских историков стали вдруг грозными танками. Стой же легкостью их можно было назвать и телегами. При этом следует вспомнить миф (один из многих и многих, созданных фантазией советских историков и писателей во время и особенно после войны), упоминаемый в книгах по истории ВОВ о том, что 7 ноября 1941 года – в годовщину Великой Октябрьской социалистической революции– по приказу командира 7-й бригады морской пехоты полковника Горпищенко в район села Дуванкой была выдвинута группа моряков под командованием политрука Николая Дмитриевича Фильченкова, которая закрепилась на высоте 107,5 с целью не допустить продвижения немцев до второго сектора обороны.

Во второй половине дня один из батальонов 22-й немецкой пехотной дивизии начал наступление на этом участке фронта. Вполне возможно, наступление солдат поддерживали несколько танкеток, которые не могли представлять той опасности, которую представляли бы танки. В истории описывается, что, несмотря на превосходящие силы противника, первая атака фашистов была отражена. В неравном бою погибли матросы Иван Михайлович Красносельский и Дмитрий Сергеевич Одинцов, разбит был пулемет. Перегруппировавшись, немецкие подразделения через несколько минут вновь атаковали высоту. Тогда политрук Фильченков вскочил наперерез идущим танкам и с криком: «За Родину!» бросился под вражескую машину. Его примеру последовали оставшиеся в живых матросы Юрий Константинович Паршин и Виктор Григорьевич Цибулько. Даже здесь, пусть оно было бы правдой, историки как всегда врут. Если политрук Фильченков действительно бросился на танкетки, то он мог закричать только один лозунг; и лозунг этот звучал: «За Родину! За Сталина!». И потом, коль никого в живых не осталось, а зрителей рядом не находилось, то вряд ли кто мог передать потомкам, что же все-таки кричал политрук.

А вот рассказ очевидцев, жителей деревни Дуванкой (после войны – деревня Бельбек, село Верхне-Садовое).

В день 7 ноября моросил дождь, когда на возвышающейся над деревней высотой 107,5 в зарослях дубняка замаскировались несколько моряков, среди которых выделялся один в командирской фуражке (остальные– в бескозырках). В их задачу, скорее всего, входило наблюдение за движением немецких солдат в сторону поселка Любимовка. Тогда же нижняя дорога, проход через Дуванкой, обстреливалась с лесного массива на левом берегу речки Бельбек со стороны деревни Атаркой (село Фронтовое). Отчего часть сил немцев направилась по северной гряде гор, которая не прикрывалась моряками флота. Очевидно, командованию 8-й бригады это было известно. И, не имея возможности выставить там мощный заслон, полковник Горпищенко выслал нескольких моряков, чтобы они сообщали ему о продвижении немецких сил. Подтверждением служит факт, что за спиной у одного из матросов находился ранец, из которого торчала антенна, тогда как в ранце была радиостанция.

Но то ли немцы оказались расторопнее, то ли наши моряки плохо замаскировались, но они были обнаружены и атакованы передовым отрядом немцев. В завязавшемся бою с действительно превосходящими силами противника моряки погибли. Танкеток (а тем более танков), по утверждению очевидцев, там не было, ибо по той пересеченной местности при отсутствии дорог эта немецкая «чудо-техника» пройти бы не смогла.

Надо сказать, что за все время боевых действий 11-й армии вермахта в Крыму в 1941–1942 годах лишь однажды – в ноябре 41-го– в распоряжение командующего армией генерала Манштейна были выделены 75 немецких танков из 22-й танковой дивизии. Которые вскоре у него изъяли для возвращения в район Мелитополя, где Красная армия прорвала фронт. Но к концу 1941 г. командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Герд фон Рундштедт выделил Манштейну 22-ю танковую дивизию (не путать с 22-й пехотной, воевавшей в долине Бельбека!), которая была введена в бой на Керченском полуострове.

…В 50-е годы на высоте, где погибли моряки, был установлен пирамидальный памятник из инкерманского камня. На вершине – якорь со звездой (эмблема на бляхе советского моряка); чуть выше постамента, на стеле – барельеф политрука Николая Фильченкова (а в музее Черноморского флота – его паспорт; редкость в то время для советских людей, если только вы не партработник), ниже – черная доска, на которой перечислены имена его подчиненных…