Суперденьги. Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях - «Адам Смит»

Итак, Кутузов, лицом к лицу с Наполеоном на подходах к Москве. И далее Кейси цитирует Толстого.

Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.

…Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей — куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу…

Мы все знаем, чем все закончилось. Кутузов устоял. Уолл-стрит устояла. Ни одна крупная фирма не вышла из игры. Конгресс, памятуя о 1500 письмах, которые SEC получала ежемесячно, и не забывая о потоке собственной почты, принял в 1970 г. Закон о защите инвесторов в ценные бумаги. Этим законом учреждалось федеральное агентство, которое могло заимствовать до $1 млрд у Министерства финансов США для защиты инвесторов в случае, если фирму, в которой находятся их ценные бумаги и денежные средства, приходится ликвидировать. Это серьезно снизило давление на финансовую отрасль и на Нью-Йоркскую фондовую биржу и одновременно укрепило доверие населения.

Объем ценных бумаг из разряда «непоставленных» упал с $4,1 млрд в конце 1968 г. до $1 млрд к концу 1970 г. Компьютерщики в узких галстучках приобрели престиж, деньги, а кое-где и партнерские кресла — или же их эквивалент в корпоративной форме.

Листок бумаги — сертификат акций — по-прежнему является центром сделки, а доставка по-прежнему осуществляется небритыми джентльменами в плащах от Армии спасения. Это, конечно, вызывает тревогу, но механизм самой сделки — теперь мы в этом уверены — привлек всеобщее внимание. И, как сказал председатель SEC, «заглядывая вперед, мы можем надеяться, что наступит время, когда торговля будет электронной, когда ценные бумаги будут переводиться и регистрироваться путем внесения электронной записи, с сопутствующими распечатками, а оплата также будет производиться с помощью электронных технологий».

Будущее Нью-Йоркской фондовой биржи не вполне ясно, но одно известно наверняка: в Дубровник она переезжать не будет. Структура индустрии ценных бумаг станет совершенно иной, но это больше волнует представителей самой этой индустрии, а не армию обычных инвесторов. Вмешательство Конгресса и принятие Закона о защите инвесторов в ценные бумаги означает, что Конгресс будет вмешиваться и впредь — правительство редко отказывается от возможности создать новые рабочие места для чиновников.

Подведем итог. Случились крайне неприятные вещи, которые не должны были произойти, но, по крайней мере, не произошло катастрофы — во всяком случае, такой, которая отправила бы весь этот бизнес в Дубровник.

Можно без особого сомнения предположить, что индивидуальный инвестор спокойно проспал всю эту суету с дефицитом ликвидности, время от времени замечая в газетах сообщения о проблемах брокерских фирм. Все, что он знал, так это лишь то, что его акции падают. А как же Они? «Большие парни»? Профессионалы? Они — со всеми их исследовательскими отделами, компьютерами и огромным опытом? По-прежнему ли тверда рука на поводьях? По-прежнему ли спокоен и невозмутим их взор? На эти вопросы ответы имеются, потому что в финансовом мире подсчет очков ведется ежедневно — как ни в какой другой сфере. Но статистика обычно дает сухие и бескровные ответы.

Давайте вернемся назад — просто чтобы снова окунуться в ту атмосферу и увидеть, насколько далеко мы ушли с тех пор. Ведь панику на Уолл-стрит можно было наблюдать не так уж и давно — причем как паническую скупку, так и паническую продажу.

III. ПРОФИ

1

Ностальгия: великая паническая скупка

Когда четыре года назад действующий президент заявил, что не намерен переизбираться, рынок отреагировал на это всплеском энтузиазма. До этого рекордные объемы торговли отмечались во время конвульсивных распродаж 1929 и 1962 гг. Но заявление «я-не-буду-баллотироваться-на-новый-срок» инициировало новую панику: массовое стремление покупать. Тогда-то и были зафиксированы новые рекордные объемы.

По сравнению с шумихой вокруг Вьетнама и ситуации в наших мегаполисах паника на Уолл-стрит может показаться пустяком. Ноль — на весах космических проблем. Но паника все-таки была, и весьма интересная для каждого, кто интересуется проблемами массовой психологии. Она интересна потому, что имела обратный характер и для нее явно требовалась новая строчка в словаре. Старая дефиниция в словаре издательства Random House гласит:

Па-ни-ка (сущ.)…..3. Финансовая: внезапно распространившиеся опасения в отношении финансовой ситуации, которые приводят к сокращению кредитования и массовой продаже ценных бумаг по бросовым ценам в стремлении получить денежные средства.

Это словарное определение. Обо всем прочем можете расспросить своего дедушку. Рев в торговом зале биржи достигает пика. Телефонные линии перегружены. Объем торгов бьет все новые и новые рекорды.

Теперь вы понимаете, что это была самая настоящая паника: внезапно распространившиеся опасения и сокращение кредитования. Отличие 1968 г. заключалось в том, что на этот раз по бросовым ценам предлагались деньги в стремлении получить как можно больше акций. Причем паника эта имела такие масштабы, что старый рекорд 1929 г. просто померк. Новый рекорд 1968 г. был связан с Великой панической скупкой. В целом это была гораздо более оптимистичная паника, от которой страдали разве что отдельные профессиональные инвестиционные менеджеры. Все остальные чувствовали себя гигантами мысли. Те, кто обычно пассивно наблюдал за тикером, почувствовали себя умными потому, что акции, которые они забыли продать, вдруг резко взлетели. А брокеры поняли, что они гениальны, по той причине, что их фирмы достигли уровня прибылей, ожидаемой к 1975 г., на целых семь лет раньше. Иначе и быть не может — отрасль, которая настолько опережает целевые показатели, просто обязана кишеть гениями. Президент решил не баллотироваться, надежды на мир породили бычий тренд. Но неужели причинно-следственные связи настолько просты?

Утром 1 апреля, в день, когда паника и началась, я завтракал с Беднягой Гренвиллoм. Эпитет этот в определенном смысле ироничен. Бедняга Гренвилл управляет агрессивным фондом, а со своей внешностью — высокий, светловолосый, образчик породистого представителя истеблишмента — он мог бы работать моделью для демонстрации костюмов от компании Hickey-Freeman или сниматься в рекламе дорогих кантри-клубов. Так что в этом плане никакой бедностью и не пахнет. Одна из прапрабабушек Бедняги Гренвилла держала утиную ферму, и часть этого наследства все еще принадлежит семье. Вряд ли на их ферме осталось много уток, поскольку земля эта располагается вдоль Восточной Мэдисон-авеню, гранича с 59-й и 80-й улицами. В то же время трудно сказать, сколько наследников в сумме претендуют на этот пирог, плюс налоги на недвижимость, трасты и всякое такое. Гренвилла стали называть «беднягой» с того момента, как он в 1966 г. ликвидировал акции и ушел в деньги — $25 млн, а рынок развернулся и удрал в противоположном направлении. А если ты менеджер агрессивного фонда, то должен держать все средства в акциях, пока рынок идет вверх.

Прошло совсем немного времени, на дворе был март 1968 г., а Бедняга Гренвилл снова ушел в деньги, на этот раз в сумме $42 млн. А тут президент возьми да и скажи, что баллотироваться не будет, и в воздухе запахло миром. Бедняга Гренвилл за завтраком страшно дергался, потому что в прошлом году ему пришлось покрутиться, чтобы вообще остаться на беговой дорожке. Рекордсмены в этом дерби управляются с сотнями миллионов.

— Похоже, началась совсем новая игра, — сказал Бедняга Гренвилл. — Мне нужно срочно избавиться от наличности. Прямо сейчас.

Я решил остаться после завтрака, чтобы посмотреть, как Бедняга Гренвилл будет тратить $42 млн. Заодно я поинтересовался, зачем он продал такую уйму акций в последние несколько недель.

— Не то, чтобы они мне не нравились, — сказал Бедняга Гренвилл. — Но мне не понравилась ситуация с международными финансами. Я решил, что Вашингтон теряет контроль. А раз так, то им придется повысить учетную ставку, чтобы сохранить платежный баланс. А Джонсон — кто верит президенту Джонсону? А доверие в нашем деле — серьезный фактор.