Между Явью и Навью - Мазин Александр Владимирович

Тяжелым ударом ноги он вышиб из круга берестовского отрока и бросился в образовавшийся проход.

– Держи колдуна! – закричал кто-то.

Андрей лавировал среди толпы, нещадно раздавая тумаки направо и налево всем, кто пытался его схватить.

Тем временем и чудище не бездействовало.

В каждой из восьми рук оно держало оружие – мечи, топоры. Верхняя левая рука была вооружена копьем.

Секунда – и копье полетело в одного из воинов, да с такой силой, что того пронзило насквозь и как букашку пригвоздило к земле.

Следом другая рука срубила с плеч голову какому-то зазевавшемуся бедолаге у причала.

Толпа мигом потеряла интерес к Андрею. Люди побежали кто куда.

– В атаку! – закричал местный гридень и бросился на чудовище. За ним последовали его воины. – Окружай! Ноги руби!

Андрей же нырнул за какие-то бочки и замер.

Надо было спасать попавших в оборот дружинников. Он стянул с шеи амулет. Крепко сжал в руке. Самое время проверить одну особенность амулета, о которой ему говорил Алексий.

Бежать от подобной твари было бессмысленно. Лес его больше не защищает, до ладей не добраться, по дороге он далеко не уйдет – либо все же поймают люди князя, либо догонит чудовище, либо… его хозяин.

Здесь, вместе с дружиной, была хотя бы какая-то возможность спастись. Особенно если не соврал ему монах.

С дружиной, которая все уменьшалась и уменьшалась…

Чудище казалось непобедимым. Воины смогли лишить его двух рук и трех ног, но и на оставшихся конечностях оно продолжало стоять крепко.

Дружинники же потеряли уже человек пять, правда, на помощь им спешили люди с одной из ладей. Во главе бежал коренастый норманн с огненной бородой и тяжелой секирой. Вторая же ладья отходила от берега – и Андрей не мог осудить ее команду.

Гридень умудрился подрубить еще одну ногу, но не успел вытащить меч, застрявший в мертвой плоти. Две руки монстра одновременно ударили по нему. Голова лопнула.

Сражавшихся стало еще меньше.

Медлить больше было нельзя.

Андрей выкатился из-за бочек и, пригнувшись, быстро побежал к чудовищу, по большой дуге, стараясь незамеченным зайти к нему со спины.

Не тут-то было!

– Стой, колдун! – истошно завопил кто-то.

Орлик, берестовский отрок, бросился на Андрея.

А у того, как назло, в руках был только светящийся амулет, меч оставался в ножнах. Спасибо, что хотя бы чудовище, занятое схваткой, не обратило внимания на крик отрока!

– Посмотри сюда! – выставил перед собой амулет Андрей. – Видишь святого Георгия! Разве может колдун носить такое? Чудище за амулетом пришло! Помоги мне с ним совладать!

Отрок замер, как и меч в его руке, растерянно посмотрел на Андрея, на амулет…

Времени не было!

– Мне надо подойти к нему сзади! Отвлеки его, чтобы оно меня не заметило! – приказал Андрей и бросился бежать дальше.

Вот причалы. Прыжок, еще один!

– Эй, ты, уродина! – раздался пронзительный крик Орлика. – Что страшная такая! Мама в детстве уронила?!

Две головы с удивлением уставились на замершего вдали от схватки отрока. Третья же увидела Андрея и попыталась повернуть неповоротливое тело, но было уже поздно.

Андрей был позади мертвеца.

Толчок – и он взмыл в воздух, чтобы через мгновение приземлиться на спине чудовища – или же хвосте многоножки, слепленной из частей тел. Спина была скользкой и ужасно вонючей. Андрей еле удержался на ногах и с трудом успокоил желудок.

Стараясь не упасть, он пополз по мокрой ледяной спине вперед и вверх – к головам. Многоножка задергалась, головы заозирались, оставшиеся ноги принялись отплясывать – пытаясь сбросить Андрея, но он все же успел.

Раз – и цепочка с амулетом опускается на шею старому знакомому – балту, точнее на шею его мертвой «живой» головы.

Алексий обещал, что при касании амулета нежить должна погибнуть, рассыпаться в прах!

Андрей жалел, что позабыл об этом во время боя с балтом.

Возможно, это было правдой для обычной нежити – которая добропорядочно не кажет лика под дневной свет и вообще ведет себя прилично, а не собирается в гигантское чудовище.

Многоножка не рассыпалась. Но ей явно поплохело.

Тело монстра забили судороги, ноги подкосились, разъехались, а затем попытались бежать одновременно во все стороны. Руки, не выпуская оружия, начали лупить воздух. А глаза балта вспыхнули изнутри белым огнем.

Не теряя времени, Андрей рванул амулет на себя.

Серебряная цепь прошла сквозь мертвую плоть, как нож проходит сквозь горячий воск.

Зловоние стало в разы сильнее.

Раз – и голова мертвеца полетела на землю. От шеи – там, где ее коснулся амулет, – валил дым.

Бросок – и цепь уже на шее угра. Шипение, судороги многоножки…

Чудовище поднялось на дыбы. Андрей не удержался на нем. В полете он успел увидеть, как огнебородый норманн сносит ударом секиры третью голову.

А затем затылок Андрея встретился с досками причала…

Скрипели весла.

Поверхность, на которой лежал Андрей, равномерно покачивалась под ним. Лежал он на чем-то колючем и пахучем (мешок с сеном, понял Андрей), сквозь мешок явственно чувствовались доски (палуба, решил он).

Жутко болел затылок. Лицо припекало солнце.

Он на ладье. Ладье, которая куда-то плывет, – последовала следующая мысль. А затем Андрей вспомнил всё.

Распахнул глаза, попытался резко вскочить – не получилось. Схватился за шею – две цепочки – значит, амулет у него. Но он же набросил его на голову чудовищу…

– Очнулся наш великий воин! – басовито громыхнуло над ухом.

Но усмешки в голосе Андрей не услышал.

Все так же полулежа-полусидя, Андрей обернулся.

Над ним нависал огнебородый коротышка – к счастью, теперь без обнаженной секиры.

«Как же лихо он отсек третью голову», – вспомнилось Андрею.

– На, выпей. – Бородач безапелляционно протянул кружку.

Андрей покорно глотнул и закашлялся.

То, что было в кружке, можно было бы назвать медом, если бы от крепости напитка не вышибало слезу.

– Заценил медок! – обрадовался страданиям Андрея бородач. – То-то же! Где еще такой попробуешь! Из дома бочонок со мной плывет. А вообще пьем мы его только по празднествам и с чужаками не делимся, так что гордись, друг!

– Сегодня праздник? – Андрей все еще не мог прийти в себя.

Одно он понимал: норманны – ему не враги, и, вероятно, именно они вернули ему амулет на шею. А это только подтверждало, что люди с ладьи – на его стороне.

– Конечно, праздник! Видел я чудище мертвое, о трех главах и восьми членах. Видел я и воина, с черным злом бороться избранного! И не только видел, но и сражался вместе с ним! – Бородач церемонно отпил из кружки и протянул ее Андрею.

Тот поморщился, но выпил.

– Благодарю тебя за помощь, – откашлявшись повторно, сказал он.

С третьей попытки Андрей все-таки смог подняться на ноги и оглядеться.

Он действительно находился на ладье, во время битвы стоявшей у деревенского причала. Ладья шла по реке. Корабельная дружина поприветствовала вставшего Андрея одобрительными выкриками.

Ничего не поделать – он поднял кружку и отсалютовал норманнам.

– Моя благодарность, храбрые воины! Только вместе смогли мы одолеть чудище клятое! – От третьего глотка меда начало гудеть в голове. Но и тупая боль в затылке приутихла, поуспокоилась.

– Меня зовут Андрей, – обратился он к бородачу, вновь опускаясь на мешок с сеном. – А тебя как звать? – спросил он бородача. – И где дом твой, в котором разливают подобный мед?

– Звать меня Олафом, а с ребятами моими ты уж сам знакомься, рады они будут. Я и часть отряда – с Готланда, а остальные – кто откуда. Парни лихие, воины отменные, опытные, ты сам видел… – У Андрея складывалось впечатление, что Олаф неслучайно хочет убедить его в замечательных бойцовых качествах своего отряда.

Загадка вскоре разрешилась. Оказывается, Олаф хотел поступить на службу к князю Мстиславу и встрече с избранником княжеским был крайне рад. В особенности тому, что познакомились они с Андреем в битве и что Олаф уберег амулет, когда Андрей потерял сознание.