История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Печатнова

Хронологию Павсания подтверждает и сохранившаяся традиция, утверждающая, что между Мессенскими войнами и основанием двух западных колоний, Регия и Тарента, существовала непосредственная связь. Согласно преданию, в основании Регия (традиционная дата основания около 720 г.), кроме халкидян с Эвбеи, приняли участие и мессенские эмигранты (Antioch. ap. Strab. VI, 1, 6, p. 257; Paus. IV, 23, 6), а вскоре по окончании войны, в 706 г., парфениями, изгнанными из Спарты, был основан Тарент (Arist. Pol. 1306 b 29-31; Antioch. ap. Strab. VI, p. 278)[005_41]. Предание об основании западных колоний, подтверждаемое, как правило, данными археологии, является достаточно надежным, и две традиционные даты - ок. 720 г. и ок. 706 г. (для основания Регия и Тарента) - дают нам право думать, что Первая Мессенская война уже шла в 720 г., а закончена была до 706 г. Приблизительную дату начала войны можно вывести и из списка олимпийских победителей. Последним мессенским олимпиоником стал Леохар в 736 г. Естественным является предположение, что полное забвение мессенцами Олимпийских игр, отмечаемое с середины 30-х гг. VIII в., имело своей причиной начавшуюся затяжную войну со Спартой[005_42].

Учитывая всю совокупность нарративных источников, а также материалы археологии, которые подтверждают традиционную дату основания Регия и Тарента, в современной историографии в целом обычно принимают хронологию Павсания и считают, что Первая Мессенская война началась не ранее 740 г., а закончилась не позже 710 г.[005_43] Однако нам кажется, что нет никаких причин вообще пересматривать хронологию Павсания, который датирует начало войны 743 г., а ее окончание - 724 г. Основание Тарента в 706 г. дает для Первой Мессенской войны только terminus ante quem, и не более того. Ведь в источниках нигде не сказано, что основание Тарента имело место сразу же по окончании Первой Мессенской войны[005_44]. Окончание войны и заговор парфениев с их последующей высылкой на Запад, конечно, хронологически связаны между собой, но не так жестко, как думают некоторые исследователи. Таким образом, у нас нет никаких оснований не доверять хронологии Павсания.

Отдельные детали свидетельствуют о том, что Первая Мессенская война началась как обычный вооруженный конфликт между соседними государствами. Мессению и Спарту поддерживали традиционные для этих государств союзники: Мессению - Аркадия, Аргос и Сикион, Спарту - Коринф (Paus. IV, 11, 1). Судя по составу участников, конфликт, затронув интересы Спарты, Мессении и в какой-то мере их ближайших союзников, не вышел за пределы Пелопоннеса. Слабая осведомленность греков о Мессенских войнах объясняется не только их древностью, но и чисто местным характером самих войн. Но, с другой стороны, в биполяризации Пелопоннеса иногда видят проявление панэллинского конфликта конца VIII в., вошедшего в традицию под названием Лелантской войны[005_45].

Для Спарты война с Мессенией была продолжением ее агрессии в Лаконии. По-видимому, никакого значительного временного промежутка между последним этапом завоевания Лаконии и началом мессенской кампании не было. Цель Мессенских войн кратко сформулирована у Плутарха, который, очевидно, только передает спартанскую традицию. Приведем полный текст Плутарха из его трактата "Изречения спартанцев": "Когда Полидор[005_46] вел свое войско на Мессену, его спросили, неужели он собирается воевать со своими братьями. "Нет, - ответил царь, - я только хочу пройти к неразделенным землям"". Таким образом, царь Полидор, начиная войну с Мессенией, объявил, что идет завоевывать землю, еще не поделенную на клеры (ejpi; th;n ajklhvrwton th'" cwvra" badivzein - Mor. 231 e). В другом месте Плутарх, следуя, по-видимому, той же традиции, сравнивает количество клеров, нарезанных Ликургом на территории Лаконии, с их количеством, приобретенным в Мессении царем Полидором (соответственно 6 тысяч и 3 тысячи) (Lyc. 8).

Сохраненная Плутархом традиция свидетельствует, что перед завоевателями изначально не стояла задача покорить всю территорию Мессении. Ведь большая часть Мессении, кроме долины реки Памиса, гориста. Холмистая местность и узкие прибрежные долины благоприятствовали скорее пастушеству, чем земледелию. В классическое время большая часть западной Мессении была пустынна так же, как и прибрежные районы. Поэтому объектом завоевания, по всей видимости, являлись только две плодородные долины, расположенные по берегам Памиса, - Стениклер на севере и Макария на юге. Эти две равнины легко могли обеспечить участками земли всех спартиатов, которые в них нуждались (ср.: Plut. Lyc. 8).

Единственным близким по времени источником для Первой Мессенской войны является следующий фрагмент Тиртея:

Силой великой царя, любимца богов Феопомпа,Взяли Мессению мы, край беспредельных полей,Здесь - благодать для хлебов, благодать для плодовых деревьев.Двадцать без малого лет бились за эту странуХрабро, отважно, не ведая страха, в могучих десницахКопья сжимая, отцы наших почтенных отцов.Но на двадцатый лишь год, покинувши тучные пашни,Враг побежал, побросав башни в Итомских горах(fr. 4 Diehl3 / Пер. С. Я. Лурье).

Судя по данному фрагменту, в самом общем виде события предстают в такой последовательности. После ряда поражений сопротивление мессенцев сосредоточилось в пограничном с Аркадией районе. Здесь повстанцы были разбиты, и на двадцатый год спартанцы наконец взяли Ифому, а мессенцы бежали из своего горного убежища.

У Павсания та же последовательность событий, только разукрашенная позднейшими наслоениями, среди которых, однако, попадаются и подлинные детали традиции (IV, 13, 6). Доверия заслуживает сообщение Павсания, что мессенские аристократы по большей части эмигрировали из Мессении. Причем эмиграция, по-видимому, приобрела форму настоящего исхода из страны всей политической и жреческой элиты. Эмигрантов принимали у себя союзники мессенцев: Аркадия, Аргос и Сикион. А мессенские жрецы, возможно, нашли себе убежище в Элевсине (Paus. IV, 14, 1). Упоминание об Элевсине как месте, куда бежало мессенское жречество, не может не вызывать удивления. В данном случае возможно несколько объяснений. Если предположить, что мессенские жрецы были в основном ахейского происхождения, то они вполне могли иметь давние контакты с Элевсином. Это тем более вероятно, что среди элевсинских жрецов могли быть потомки Нелеидов из Пилоса, которые бежали в Аттику в конце микенского периода. Но возможно и другое объяснение. Элевсин, непосредственно граничащий с дорийской Мегаридой, в архаический период был, по-видимому, очень тесно с ней связан, а возможно, даже зависел от Мегар (Plut. Thes. 10). Как указывает Л. А. Пальцева, все свидетельства о значительном влиянии Мегар на Элевсин относятся к периоду до VII в., когда Элевсин еще не стал составной частью Афинского государства[005_47]. В конце же VIII в. Элевсин как союзник дорийских Мегар вполне мог предоставить убежище мессенским жрецам[005_48].

Но большая часть мессенских изгнанников, по-видимому, предпочла принять участие в основании новых западных колоний. Конец VIII в. был как раз временем начала активного проникновения греков на Запад, в Сицилию и Южную Италию. Среди потока колонистов нашли свое место и мессенские эмигранты. Сохранилась традиция об участии мессенцев в основании Регия (Strab. VI, 1, 6, p. 257; Paus. IV, 23, 6). После Второй Мессенской войны этот эмиграционный процесс продолжался. Каллисфен говорит о том, что Аркадия не только охотно принимала у себя мессенских изгнанников, но и даровала им гражданские права (ap. Polyb. IV, 33)[005_49]. Согласно преданию, герой Второй Мессенской войны царь Аристомен нашел себе убежище на Родосе (Paus. IV, 24, 2; 32, 3).

Условия мирного договора, исходя из рассказа Павсания, были достаточно суровыми для побежденных. Мессения была подвергнута сильному политическому и экономическому прессингу. Павсаний перечисляет основные пункты соглашения. При этом краткость, стереотипность и смешение в одном документе политических, экономических и ритуальных моментов показывает, что Павсаний передает содержание подлинного договора между мессенцами и спартанцами. Прежде всего, мессенцы поклялись не отпадать от Спарты и не поднимать восстания, затем одеваться в траур по случаю смерти высших должностных лиц и участвовать в их погребальных церемониях (IV, 14, 4). Судя по политической компоненте соглашения, мессенцы были приравнены к лаконским периекам[005_50]. Второй пункт договора между мессенцами и спартанцами на первый взгляд кажется не очень значительным и мало обременительным для мессенцев. Но тот факт, что он стоит рядом с основными политическими и экономическими требованиями, свидетельствует, конечно, о большой значимости и этого "ритуального" пункта. Условие договора об участии мессенцев в погребальных церемониях спартанских царей и геронтов очень похоже на то, которое было установлено после победы Коринфа над Мегарами примерно в тот же период. Кроме территориальных потерь Мегары обязаны были посылать своих плакальщиков для участия в похоронах коринфских правителей из рода Бакхиадов[005_51]. По-видимому, уже в период архаики регулярное участие представителей побежденной стороны в официальных актах государства-победителя из обычая превращается в важную правовую норму, заслуживающую особой фиксации. С ее помощью побежденная община должна была еще и еще раз демонстрировать свой подчиненный статус.