Ангелы бедствий - White Pawn

"Это — часть единого целого. Чего-то несоизмеримо большого, бесконечного".

Это всегда наталкивало Федорову на мысль, что Ткань похожа на "мимезис". Можно сказать, что эти "живые" субстанции были родными братьями — но при этом ненавидящие друг друга. Юлия часто думала об этом, как и многие другие ее коллеги, выдвигавшие подобные теории "родства" этих двух квази-организмов. Действительно, и у "мимезиса" и у Ткани было много чего общего в глазах людей: единые, огромные образования живой материи, чужеродные земной биосфере, способные безбоязненно расставаться с "частями" собственной массы. Люди точно знали, что "мимезис" в своем большинстве всегда уничтожает Ткань — и сейчас это было тем самым заветным откровением, пренебрегать которым значило обречь себя на вымирание. "Мимезис" мог стать оружием победы над прожорливой, стремительно растущей массой Ткани.

— Все показатели в норме, — громко объявил один из ученых, сидящих перед свето-экраном. — "Принцесса" реагирует на раздражители. Тест по активности закончен.

— Внимание, мы начинаем.

Стоящие у стекла люди нервно замялись, переступая с ног на ногу. Теперь их вниманием полностью завладел открывшийся проем шлюза. На фоне белой стены этот черный прямоугольник казался кощунственным.

Из шлюза в отсек с открытой капсулой вошел человек. Его скафандр, обработанный "сталью-3", несколько отличался от обычных боевых костюмов оперативников. Это была чуть более громоздкая модель, делающая похожего Давыдова на космонавта. Впрочем, даже в нем человек мог двигаться уверенно и свободно.

Люди по другую сторону стеклянной стены затаили дыхание, наблюдая за ним. Человек, робко вошедший внутрь, замер у порога, не шевелясь, даже когда дверь за его спиной беззвучно закрылась.

— Отлично, Александр, — сказал один из операторов, держащий связь с ученым. — Все в порядке. Попробуй подойти чуть ближе.

Давыдов сделал несколько шагов вперед к небольшому квадратному возвышению, на котором покоилась раскрытая ячейка.

— Хорошо, — Юлия чуть повернула голову в сторону своих ассистентов, не отрывая взгляда от фигуры в скафандре, — что "Принцесса"?..

— Все показатели на уровне прежних.

— Никакой активности.

Губы доктора чуть дрогнули в нервной улыбке. Некоторые ученые переглянулись: выражения их лиц были каменными, но глаза смеялись.

"Прекрасно. "Сталь-3" действительно подавляет всю активность Ткани".

— Вы знаете, чем должен закончиться эксперимент, — сказала Юлия, наблюдая, как Давыдов приближается к "яйцу" и уже ставит ногу на постамент, чтобы подойти вплотную.

— Александр. Давай. Ты знаешь, что должен сделать.

Канал связи был открыт. Ученый молчал, и его страх был ощутим. Стоило видеть лишь его колебания, и то, как он замер перед капсулой, наполненной смертельно опасной живой плотью, способной думать и поглощать все чужое. Федорова не могла представить себе, какие чувства может испытывать человек, оставшийся наедине в замкнутом пространстве с этим монстром.

Юлия заворожено смотрела, как Александр медленно протягивает руку. Его пальцы едва заметно дрожали — это было видно даже отсюда, даже не смотря на толстые перчатки скафандра.

Кончики пальцев прикоснулись к поверхности Ткани, и люди, наблюдавшие за действиями Александра, зааплодировали. Ученые поздравляли друг друга, оператор тараторил что-то ободряющее в микрофон, и Федорова чувствовала непомерное облегчение и что она сейчас улыбается. Они сильно рисковали, отправляя человека внутрь отсека, и только сейчас было ясно, что этот риск оправдан. Если скафандры этого поколения позволяют проделать подобное, то это значило, что новый шаг к победе сделан. Доктор понимала, что, по сути, они ничего не добились, но даже такой эксперимент, подтверждающий теорию о том, что активность Ткани можно подавить, подойти вплотную и притронутся к ней, являлся прорывом.

"Невероятно"… думала доктор, аплодируя смелости ученого, все еще стоящего у ячейки, "человек впервые приблизился и прикоснулся к своему врагу, которого ранее у него никогда не было".

Солнце скрылось за горизонтом несколько мгновений назад, и теперь таяли его последние лучи. Тьма быстро захватывала все внизу, тайга стремительно погружалась в темно-синие, густые потемки. Анна видела, как темно-оранжевое марево на западе темнеет и растворяется. В небе проглядывали первые звезды, и на чистом небосводе их свет казался пронзительным.

Анна покосилась на лицо своего двойника, отражающееся на стекле иллюминатора, заглянув в глаза самой себе.

"Тебе страшно?"

Она видела, что это так. Каждая осень и зима казались для Ани непомерным испытанием на прочность. Она плохо переносила накатывающие в эту пору депрессии. Как глава особого ведомства, она имела доступ и к кое-какой секретной информации, и, если судить по ней, с каждым годом дела приходили все в более поганое состояние. Это касалось абсолютно всего, что происходило на этой планете, не только в "Уаджет". Анна не любила осень и зиму.

"Тебе страшно".

Она снова поссорилась с Денисом. И снова из-за ребенка. Анна с тоской думала о том, что, наверное, ей вовсе не стоило создавать семью с человеком, который настроен так решительно и непреклонно в таком ответственном вопросе. Она кляла себя последней дурой и трусихой.

Анна покосилась на сидящую рядом Юлю и главнокомандующего, расположившегося напротив доктора биохимических наук. Упершись подбородком в сцепленные перед собой пальцы, Кириченко уже более получаса изучал данные последних исследований, связанных с работой "Стагирита-2". Доктор терпеливо ждала вердикта, глядя в столешницу перед собой. Кроме них троих в небольшом салоне для важных персон никого не было. За пневматической дверью за спиной Анны располагался другой салон для обычных пассажиров этого самолета, но на этот рейс из четырех десятков мест множество пустовало. Кроме них к секретному объекту, надежно скрытому от посторонних глаз — в своем большинстве представленных в виде орбитальных спутников — направлялись лишь несколько оперативников "Уаджет" для несения двухмесячного караула и пара сменных инженеров.

Юлия и главнокомандующий почти не шевелились, и тихое гудение турбин начинало действовать на нервы. Она мельком глянула на часы и с облегчением вздохнула: полуторачасовой полет на северо-восток подходил к концу. Вероятно, в течение последующих пятнадцати-двадцати минут самолет начнет снижаться и сбавлять скорость.

— Хм, впечатляет, — негромко сказал Кириченко, не отрывая взгляда от псевдо-экрана.

— Простите? — встрепенулась доктор, поднимая на него взгляд.