Кузина - Галанина Юлия Евгеньевна

– А я весь тот день помню, каждый миг. Последний домашний день.

– Тяжело было привыкать к ордену?

– Первый год тяжело. Потом нормально, потом хорошо, – спокойно отозвался Кузен и перешёл на церемониальный стиль. – Извините меня, драгоценная кузина, но мне пора.

– Разумеется, драгоценный Кузен. Пора, так пора. Ой, забыла! – вспомнила я второй пункт, который надо было узнать в разговоре. – А кто сейчас владеет домом Сирраг?

– Андромеда. Поэтому он Альферац. Извини, что у нас так мало общаться получается. Я понимаю, как тебе нелегко там, но у нас опять прорыв, мы еле-еле успеваем латать дыры. Даже спать приходится часа три в сутки, скоро стоя усну.

– А когда-нибудь это можно будет остановить раз и навсегда? – вырвалось у меня.

– При существующем положении вещей – вряд ли…

Кузен умолк.

Покатился своим чередом обычный день в полумраке ямы. Только на душе отчего-то было так светло. Неужели оттого, что и у меня появились общие воспоминания с кем-то, каких не было с самого момента попадания сюда? Пусть это даже всего один день давным-давно…

– Ты улыбаешься, – вглядевшись в моё лицо, заметил Выдра, ставящий корзину с породой на тачку. – Теперь жнаю, как ты улыбаешься.

Надо бы было подумать о Квадрате Пегаса, а вспомнилось почему-то, как я побывала разок на границе.

Занесло нас туда совершенно случайно, веселились на одной вечеринке узким кругом, и вдруг некоторых под утро озарило, что надо бы, вот обязательно надо бы нам сейчас пронестись со свистом над мирами, чтобы помнили тамошние обитатели, кто мирами правит, не забывали Тавлею. Коварная штука, это лёгкое красное вино с ежевичной нотой в букете, поставляемое в город очень ограниченно, каждая бутылка как в колыбели в отдельном ящичке кедрового дерева, выстланном тугой стружкой.

Обитатели миров про нас и так не забывали. Поминали через слово в крепких выражениях. При таких ценах на магические услуги – и немудрено. У нас же монополия на поставку чудес.

Идея вызвала нездоровый восторг, показалась шикарной и остроумной. Как были – так и поехали.

Ветры разных миров быстро выдули из нас хмельной кураж, и задумка уже не казалось такой шикарной.

Миры были сами по себе – мы сами по себе. Промчались, пролистав их, словно страницы. Неслись на большой высоте, оставив землю далеко внизу. А ехать верхом в бальном платье, скорее раздетой, чем одетой, даже с магической поддержкой не очень-то приятно. Голые плечи зябнут.

Устроили небольшой пикничок в живописном месте, подкрепились, полюбовались полянками, пасторально усеянными ромашками и незабудками, выразили всяческие восторги по поводу того, «как красива и разнообразна наша Ойкумена со всех сторон», и решили уже поворачивать обратно.

И тут кто-то заметил, что до границы миров совсем недалеко. И магии хватит. В эту сторону магические маяки далеко протянуты.

Решили завершить пикник осмотром наших рубежей. Инспекцией, так сказать, из столицы.

…Ромашек в том месте не было, как и незабудок. А если и были, то хорошо спрятались.

Свистел над затерянным в горах плато ветер, полировал сизые камни, превращая их в зеркала. О том, что наши миры закончились, ничего не говорило. Я-то думала, границы какой-нибудь невообразимо высокой стеной окружены, или обелиски там через равные промежутки стоят, или земля резко обрывается прямо в чёрный космос, или ещё чего…

Оказывается, нет, никаких опознавательных знаков, никакого обрыва в бездонную пропасть. Просто там, где стояла я, – была ещё наша земля, а сделай я шажок дальше, передвинь носок туфельки хоть чуть-чуть – ступила бы в Приграничье.

На нашей земле было чисто, а вот по Приграничью шастали всякие разные. Которых нужно было не допускать на нашу землю. Все они обожали магию. Поэтому истинным магам было легко вызывать их на себя, служа одновременно и приманкой, и охотником. Только частенько такая охота кончалась гибелью мага-воина.

Это был лишь крохотный кусочек рубежа, контролируемый крепостью, которую мы и разглядели-то в скалах не сразу. Насколько в Тавлее всё старалось из кожи вон вылезти, лишь бы на него внимание обратили, настолько здесь всё пряталось и маскировалось, изо всех сил сообщало «меня нет, это не я!».

Наша расфуфыренная кавалькада была здесь так же уместна, как пышная роза из нежного крема на горбушке чёрного ноздреватого хлеба.

В слившейся со скалами крепости нас встретили радушно. Настолько радушно, что стыдно становилось.

Если бы ко мне в Аль-Нилам заявились вот так в разгар дел непрошеные, праздные гости, скучающие по острым ощущениям и твердо уверенные, что именно я должна этими самыми ощущениями их обеспечить, то очень быстро они бы отправились восвояси воздушным путем, стартовав со стенной катапульты, только бы пылающие плащи развевались в полете за их спинами, осыпая искрами быстрые воды Млечного Пути.

Здесь же не знали, в какой угол нас посадить, чем угостить, о чём рассказать. А как они слушали набившие оскомину тавлейские сплетни, которые на этом отполированном ветрами плато вдруг стали захватывающими новостями из сердца миров, направившего их сюда!

Дракониды выделили нам провожатого для небольшой вылазки в Приграничье. Это был воин-маг, только-только вышедший из учеников. Совсем ещё мальчик.

Наши дамы тут же начали усиленно строить ему глазки, проверяя Безупречного на прочность. А вдруг молодые Дракониды ещё не совсем Бесстрастные, как их старшие товарищи? Интересно же, как из здорового человека, не применяя к нему никаких усекающих мер, можно сделать ходячую, до отвращения правильную статую? Ну неужели истинная магия настолько лучше всего?!

Чары колдовские не действовали, лёд не таял. Драконид, похоже, и не понял, что его изо всех сил пытаются совратить.

Он предупредил, что в Приграничье наши кони летать не могут, и галоп им вряд ли будет доступен, они такие же изнеженные магией, как и мы, и повёл кавалькаду по каменной равнине.

Было скучно, пыльно и жарко. Иней полностью разделял моё мнение, совершенно не понимая, почему он должен ковылять среди каменных напластований, держась еле заметной узкой тропы, вместо того, чтобы парить над ней, перемахивая горы, словно кочки.

Солнце раскалило безводную местность, ветра не было, мы заживо жарились на каменном противне. Пикничок на полянке с ромашками вспоминался как чудо.

Наконец столь захватывающее приключение надоело не только мне – и мы повернули обратно.

Проводник воспринял это с нескрываемым облегчением, он боялся подвергнуть дорогих гостей из Тавлеи малейшей опасности. Даже подобие улыбки проблеснуло на его лице.

И тут, как водится, мы и попались.

Живой голодный образец из бестиария залёг рядом с тропой, аккуратно пропустил по ней всадников вглубь Приграничья, а потом перекрыл дорогу обратно, запечатав собою единственный путь.

Слева были россыпи, на которых кони поломали бы ноги, справа – отвесные скалы. На тропе же колыхалось нечто в сплошных щупальцах и отростках. По виду всё это напоминало громадный клубок свиных кишок, совершенно некстати приобретший разум и покинувший чрево. Сквозь полупрозрачную слизистую оболочку просвечивало темное содержимое. Скользкая масса подрагивала, розово блестела на солнце, втягивала и вытягивала отдельные свои фрагменты. И без слов намекала, что хочет есть.

– Спешиться! – забыв про учтивость, проорал побелевший Драконид. – Коней первыми ухватит, они больше. Следите за тылом, там второе может быть!

Опытный оказался мальчик, хоть и молодой совсем. Второе там было.

Отекая острые каменные грани, словно обволакивая их полупрозрачным телом, такой же чрезвычайно независимый кишечник стал вываливаться с обрывистой скалы на тропу позади нас, ливнем хлынуло вниз хаотичное переплетение червеобразных отростков.

Случайно ли или в силу безошибочного расчёта, но вторая бестия упала точнехонько на одну из последних лошадей, накрыв ее с тихим хлюпаньем, словно лавина протухшей требухи. Спешившийся за секунду до этого всадник еле успел отскочить, а вот конь его нет…