Ходячие мертвецы: падение Губернатора - Роберт Киркман

Она смотрит на него и глубоко вздыхает. Затем улыбается.

— Дай мне секунду — я возьму пистолеты.

* * *

Они направляются к вокзалу на восточной окраине города, как можно дальше от огней и шума арены. Когда они добираются до него, Лилли поднимает воротник куртки, чтобы защититься от холода. В воздухе витает запах метана и болотный газ — смесь гниения — окружает их в залитых лунным светом тенях дворов. Лилли быстро поясняет Остину несколько вариантов сценариев и задаёт ему вопросы. У Остина девятимиллиметровый Глок и складной нож, вложенный в ножны на правом бедре, подвязанный сыромятной кожей.

— Давай, продолжай идти, — говорит она ему, пока он медленно идёт вдоль опушки леса, держа в правой руке пистолет, но не кладя палец на спусковой крючок. Прошёл почти час и Остин стал беспокойным. Ночной шум гудения и вибрации леса, стрекот сверчков и шелест веток, постоянное шевеление угрожающих теней позади деревьев. Лилли идёт рядом с тихим авторитетом инструктора. — Ты всегда должен двигаться: не слишком быстро, но и не слишком медленно... только держи глаза открытыми.

— Думаю, как-то так, правильно? — спрашивает он со следами раздражения в голосе. На его оружие надет один из глушителей Лилли. Капюшон толстовки обтягивает лицо. Вдоль деревьев тянется забор из сетки рабицы, когда-то служивший для безопасности железнодорожных складов. След угольной пыли бежит вдоль ряда брошенных железнодорожных путей, заросших травой.

— Я велела тебе снять капюшон, — говорит она. — У тебя должно быть открыто периферическое зрение.

Так он и поступает, продолжая двигаться вдоль деревьев.

— Так?

— Так лучше. Ты всегда должен знать, что вокруг. Ключ в этом. Это важнее чем твой выбор оружия, чем манера держать топор, чем что-либо еще. Ты всегда должен знать, что по обе стороны от тебя. И что находится позади тебя. Чтобы всегда при необходимости иметь путь для отступления.

— Понял.

И никогда-никогда-преникогда не позволяй окружить себя. Они медлительные, но при большом количестве могут создать толпу.

— Ты уже говорила это.

— Суть в том, чтоб ты всегда знал, куда бежать, если понадобится. Помни, ты всегда быстрее... но это не значит, что они не могут загнать тебя.

Остин кивает и смотрит через плечо, отслеживая темноту по обе стороны путей. Он оборачивается и медленно идёт назад по путям, разыскивая тени.

Лилли наблюдает за ним.

— Убери на секунду пистолет, — произносит она. — Доставай нож. — Она наблюдает за тем, как он меняет оружие. — Хорошо, допустим, у тебя нет патронов, ты изолирован и может даже потерялся.

— Лилли, мы уже дважды отрабатывали это, — он бросает на неё косой взгляд.

— Отлично, ты умеешь считать.

— Да брось...

— И мы снова отработаем этот момент, в третий раз, поэтому отвечай. Как ты выхватишь нож?

Он вздыхает, двигаясь вдоль деревьев, под ботинками хрустит пепел.

— Хватаю лезвием вниз, крепко держа за рукоять... Я не тупой, Лилли.

— Я никогда не говорила, что ты тупой. Скажи, зачем ты держишь нож таким образом?

Он продолжает идти вдоль опушки леса, двигаясь рассеянно, покачивая головой.

— Держу так, потому что у меня лишь один шанс воткнуть его в череп, и я должен сделать это резко.

Лилли замечает странную балку — кусок пропитанной креозотом шпалы, лежащую на путях, на расстоянии двадцати футов. Она молча подходит к ней.

— Продолжай, — говорит она. Одним быстрым, осторожным движением, она пинает её под ноги Остину. — Почему ты делаешь это резко?

Он скучающе вздыхает, беспечно продолжая двигаться назад.

— Делаю это резко, поскольку у меня есть только один шанс, чтобы уничтожить мозг. — Он медленно идёт в сторону балки, выхватывает нож, не осознавая препятствия на своём пути. — Я не идиот, Лилли.

Она ухмыляется.

— О, да, ты — ниндзя, судя по тому как ты расчищал для нас путь к месту крушения. У тебя все под контролем.

— Я не боюсь, Лилли, говорил тебе тысячу раз, я был рядом...

Он спотыкается о железнодорожный узел.

— Блять! — ругается он, упав на землю, поднимая столбы пыли из золы.

Сначала Лилли смеётся, пока Остин секунду сидит с побеждённым, смущённым и оскорблённым видом. В темноте, в его глазах сверкают эмоции, а кудри свисают на лицо. Он похож на побитую собаку. Смех Лилли затихает, ее одолевает чувство вины.

— Прости, мне жаль, — бормочет она, становясь перед ним на колени. — Я не хотела... — Она поглаживает его плечо. — Мне жаль, я сволочь.

— Всё в порядке, — мягко отвечает он, делая глубокий вздох и опустив взгляд. — Я заслужил это.

— Нет. Нет. — Она садится рядом с ним. — Ты не заслужил ничего из этого.

Он смотрит на неё.

— Не переживай об этом. Ты просто пытаешься мне помочь, я ценю это.

— Половину времени я не знаю, что творю. — Она потирает лицо. — Я знаю только... что мы должны быть готовы. Мы должны быть... ненавижу так говорить... но мы должны быть такими же кровожадными, как кусачие. — она смотрит на него. — Это единственный способ выжить.

Они встречаются взглядами. Окружающий их гул усиливается, ночные звуки становятся громче. Вдалеке, едва слышно, раздаются завывания зрителей с гоночного трека, приветствующих кровопролитие.

— Ты начинаешь говорить как Губернатор, — наконец произносит Остин.

Лилли смотрит вдаль и молчит, слушая звуки, принесённые ветром.

— Лилли, я подумал... что, если лучше не будет? Что если это — всё? Что если это навсегда? — Остин облизывает губы и смотрит на неё.

Лилли думает над его словами.

— Это неважно. До тех пор, пока мы есть друг у друга... и мы готовы делать то, что требуется... мы выживем.

На мгновение её слова зависают в воздухе. Незаметно для них самих они сближаются, рука Лилли задерживается на его плече, его рука опускается на её спину.

Внезапно Лилли осознаёт, что если сначала она думала о единстве всего сообществе, то сейчас она думает о них с Остином. Она склоняется к нему, и он тянется к ней навстречу. Она чувствует, как что-то в ней слабеет, отпускает, их губы соприкасаются и уже когда они собираются поцеловаться, Лилли неожиданно отстраняется.

— Что это? Боже, что это?

Она чувствует что-то влажное ниже его талии и смотрит вниз.

Подол его толстовки пропитан кровью. Она капает ручейками на покрытую листвой землю, черная и блестящая как нефть. Лезвие ножа, разрезавшее плоть на его бедре при падении, торчит из дырки на джинсах. Остин кладет на него руку.

— Дерьмо, — произносит он сквозь сжатые зубы, кровь сочится сквозь его пальцы. — Мне показалось, что меня кто-то укусил.

— Идём! — Лилли вскакивает на ноги и протягивает ему руку, бережно помогая ему подняться. — Мы должны найти доктора Стивенса.

* * *

Её полное имя было Кристина Мередит Габен и она выросла в Кирквуде, штата Джорджия, поступила в 80-х в колледж в Оберлине, где изучала телекоммуникации. У неё был внебрачный ребёнок, которого она выносила, но через день после 11 сентября отдала на усыновление. У неё в жизни было несколько романтических связей, но она так и не встретила мистера Того-Самого, не была замужем и всегда считала себя повенчанной с работой в качестве продюсера на одной из крупнейшей телестанций на юге. Она выиграла три Эмми, Клио и пару наград Эйс — которыми очень гордилась — однако она никогда не чувствовала должного уважения и признания со стороны начальства.

Но в настоящий момент, на этом грязном кафельном полу в ярком свете люминесцентных ламп, все сожаления Кристины Габен, страхи, разочарования, надежды и мечты остались давно в прошлом, побежденные смертью. Её останки лежат на забрызганном кровью паркете, пока семнадцать пленных ходячих разрывают её органы и плоть.

Чавкающие звуки пиршества мёртвецов раздаются среди шлако-бетонных стен над останками уже неузнаваемых частей тела, которым когда-то было Кристиной Габен. Кровь, мозговая жидкость и желчь смешиваются в углах комнаты как разноцветные ликёры, и растекаются по швам плитки, разбрызганные по стенам пятнами тёмно-алого цвета и заливая бешеных кусачих. Их отбирали для гладиаторских боёв по физической целостности, большинство из них взрослые мужчины. И сейчас они, по-обезьяньи сидя в ярком свете, разгрызают хрящи нижней части скелета Кристины Габен.

C другой стороны комнаты, в гаражной двери расположены два прямоугольных окна. В левом окне виднеется измождённое усталое лицо с усами, созерцающее происходящее.

Стоя за ограждением в тихом коридоре, пристально всматриваясь сквозь оконное стекло, лицо Губернатора не выражает ничего кроме жестокого удовлетворения увиденным. Его левое ухо перевязано после стычки с новичками, он стискивает кулаки от боли. Она пробегает по нему как электричество, опоясывая его, и конечная цель его миссии обретает ясность. Все его опасения, сомнения, вся его оставшаяся человечность затмеваются гневом и местью, голос глубоко внутри служит ему компасом. Теперь он знает единственный способ, как не дать вспыхнуть этой пороховой бочке. Знает, что должен сделать ради...