Во власти босса (СИ) - Данич Дина

Миша молчит, прищуривается только. Я снова напрягаюсь — уж больно неоднозначно он на меня смотрит. Будто чего-то не договаривает.

— Между нами же ничего не было? Я вроде не чувствую… ну… боли там…

Зато отлично чувствую, как начинают гореть мои щеки.

Воронцов медленно наклоняется ко мне, проводит кончиком носа по моей щеке и жадно вдыхает, а у меня сердечко вот-вот остановится.

Его близость дурманит, мешая здравым мыслям.

— То, что я не вставил в тебя член, мышка, не значит, что у нас ничего не было.

И что-то во мне обрывается, а следом сладко сжимается.

— Расскажи…

— Уверена, что готова услышать правду? — практически мурлычет босс.

Мне, конечно, страшно. Я так старалась не поддаться его чарам, а сейчас что-то во мне иначе реагирует на него. Умом понимаю, что он — мужчина, который никогда не остановится на одной девушке. Но все равно почему-то не могу игнорировать его.

Наверное, права Люда — втюрилась я.

От этой мысли становится тоскливо. Вот разве о таком я мечтала, приезжая в большой город?

— Да, — наконец, с трудом выдавливаю всего одно короткое слово.

— Ты очень хотела забраться ко мне в трусы, — произносит Воронцов низким, хрипловатым голосом. — Я как мог сдерживал твои порывы, мышка. Но ты была ужасно настойчивой.

С каждым его словом я все больше горю. Стыд затапливает меня по самую макушку.

Увольняться. Срочно надо увольняться! Какой позор… И даже понимание, что это была не я, что меня опоили, не помогает.

— Ты была такой возбужденной, что мне пришлось тебе помочь.

— Как? — спрашиваю, когда пауза затягивается, а тяжелый, темный взгляд Воронцова буквально заполняет меня собой, вызывая очень опасные эмоции.

— Я снял напряжение. Трахнул тебя пальцами, мышка. И знаешь что? — он замолкает, а я дышу через раз. Его слова слишком откровенные и пошлые. Это та сторона жизни, от которой меня всегда ограждали братья. Конечно, я все равно много чего узнала от подружек в школе. Но так как за мной пристально следили родители, я, конечно же, ничего такого не делала. Но в теории…

— Что? — выдыхаю, устав ждать продолжения.

— Это было охуенно горячо. То, как ты кончила мне на пальцы. Не видел ничего красивее, мышка.

Он легко целует меня в губы — всего касание. Словно в противовес тому, какие жаркие слова говорит при этом.

— Ты та еще штучка. Нам будет очень хорошо вдвоем.

— Все еще надеешься, что я соглашусь с тобой переспать?

Миша ухмыляется слишком самоуверенно. Отстраняется и, окинув меня горящим взглядом, отвечает:

— Ну, отсосать-то ты сама захотела.

Он встает с постели, пока я могу только бестолково хватать ртом воздух. Не получается как-то осознать эту мысль.

— Совсем ничего не помнишь? — притворно ужасается он.

— Ты врешь, — единственное, что я могу произнести.

— Нет, мышка. Если бы я хотел, то мог бы без всяких препятствий трахнуть тебя этой ночью. Но я этого не сделал. Хотя учитывая твой фокус с той дрянью…

Босс делает выразительную паузу, но я упрямо молчу. Не стану сознаваться, и точка.

— Мне ни к чему врать. А то, что я не воспользовался твоим предложением, не значит, что я не хотел.

— То есть это значит…

— Да, детка, твой ротик по-прежнему невинный. Если, конечно, ты раньше не развлекалась таким образом. Но что-то мне подсказывает, что нет.

Он подмигивает мне, победно усмехается и добавляет:

— Я приготовил завтрак. Тебе надо поесть.

Воронцов уходит, а я еще несколько минут сижу и осознаю все, что он мне наговорил.

Напрягаюсь, пытаясь вспомнить, что же было вчера. Но память меня подводит — только какие-то вспышки, да и то смутные. Могла ли я предложить такое Мише?

Со стоном откидываюсь обратно на подушку. Какой стыд. Какой позор…

А главное, как дальше работать с ним? Он же будет все время видеть меня той доступной девочкой на ночь.

Желудок выдает довольно громкий звук, и я, кое-как собрав себя, сползаю с постели. Футболка, которую на меня надел Миша, почти до середины бедра, что неудивительно — у нас с ним очень приличная разница в росте.

Выходя из комнаты, цепляюсь взглядом за стойку для капельниц. Еще и Фома какой-то меня видел в таком виде.

Кошмар. Вернусь домой и больше никуда ни за что не выйду!

Воронцов на кухне вовсю… печет блины.

Нет, серьезно. Он. Печет. Блины.

— Садись, мышка. Кофе лучше сейчас не надо, так что я тебе заварил крепкий черный чай.

Я настолько шокирована увиденным, что не спорю. Мои братья никогда не стояли у плиты. Собственно, как и отец. Дома негласным было правило — готовят только женщины. Поэтому вид босса меня сейчас вгоняет в жуткий ступор.

Он реально умеет готовить?

— Голова все еще болит? — заботливо спрашивает он, ставя передо мной чашку с чаем.

— Ты готовишь, — выдаю я как есть. — И ты накрываешь на стол.

Миша удивленно смотрит на меня.

— И что? У тебя такое лицо, словно у меня вторая голова выросла, — усмехается он. — Или что, по-твоему, мужики все безрукие и немощные?

— Просто это… — смущенно отвожу взгляд. Беру в руки чашку и делаю глоток, машинально отмечая, что чай идеальной температуры — как я люблю. Не сильно горячий, но и не холодный. — Странно, — заканчиваю фразу.

Воронцов никак не комментирует, возвращается к блинам, а чуть погодя снова меня удивляет:

— Ну, если ты считаешь, что я недостаточно хорош, можешь показать, как надо. Я совершенно не против, если ты будешь хозяйничать на моей кухне.

Он оборачивается, ловя мой растерянный взгляд, подмигивает и добавляет:

— Но не сегодня. Сначала вернись в форму.

Последняя фраза больно задевает, хотя объективно он прав. Сейчас я не в состоянии стоять у плиты. И хотя я вот только что была уверена, что от еды меня будет мутить, когда Миша ставит передо мной тарелку с ароматно пахнущими блинами, во рту против воли собирается слюна.

И словно яркую вспышку из какого-то кино, я вижу, как точно так же она была, когда я трогала Воронцова. А он вел машину…

Шумно выдохнув, утыкаюсь взглядом в чашку. Наверное, босс заметил мою реакцию. Не знаю уж, как истолковал, но, к счастью, никак не комментирует мое смущение.

Он вообще открывается для меня с новой стороны — почему-то не воспользовался моим телом, хотя наверняка ведь мог.

— Спасибо, — тихо произношу, вставая из-за стола. — Где моя одежда?

— Домой собралась? — деловито спрашивает Воронцов.

— Да.

Жду, что он начнет меня отговаривать. Может, попробует убедить поесть. Но только коротко кивает.

— Платье, увы, испорчено, так что поедешь так, сейчас халат какой-нибудь найду и отвезу тебя.

— Я могу и сама, — робко протестую, но одного взгляда Воронцова хватает, чтобы я замолчала.

Миша уходит, а я кошусь на стопку блинов. Пахнет все же обалденно. Но нет.

— И кстати, мышка, — говорит он, заходя обратно на кухню. — Надо договориться про третье свидание.

Только не это…

20 Нелли

— И что, правда не тронул тебя? — недоверчиво переспрашивает Люда, когда, сидя на кухне, я рассказала ей обо всех своих приключения.

— Ну, вот так, — пожимаю плечами.

Мне и самой не верится. Но ощущения в теле говорят, что секса у меня точно не было. По крайней мере, в том классическом понимании. Намеки Воронцова на другие наши контакты я старательно игнорировала и не позволяла себе думать в эту сторону.

Не очень успешно, естественно.

— А ты уверена?

— Ну, наверное.

— Между ног болит? Или, может, живот тянет? Жжение есть?

— Ничего такого.

— Ну, либо твой босс, и правда, такой праведник, либо у него тонкий карандаш в трусах.

Я тут же краснею — что именно у него в штанах по размеру я помню.

— Судя по твоей реакции, с этим у него порядок. Значит, праведник.

— Миша сказал, что хочет мое осознанное «да».

— Так он уже Миша, — хитро протягивает Кострова.