К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №21 от 25.05.2010 - К барьеру! (запрещенная Дуэль)

Таким образом, ради победы над врагом советские люди отказывали себе во многом, ибо главным для них стало, и до конца войны было неотъемлемым, требование души: «Всё для фронта, всё для Победы!». Подобных аналогов история не знала!

Несмотря на эти вызванные войной огромные трудности, ЦК ВКП(б), ГКО и СНК СССР потребовали от всех партийных и советских органов управления – не ослаблять заботы о народе, делать всё возможное для того, чтобы постоянно удовлетворять основные его нужды. 5 января 1942 г. в газете «Правда» эти требования были изложены следующим образом: «…Было бы глупо думать, что военная обстановка оправдывает отказ от обслуживания бытовых нужд населения, что это дело можно отложить до другой поры. Так могут думать бюрократы или бездельники, а не большевики. Наоборот, военные условия и неизбежные с этим ограничения как раз требуют, чтобы все организации, занятые бытовым обслуживанием населения, работали с исключительной четкостью, добросовестностью и аккуратностью». Вот как рассматривалась эта важнейшая задача партийных и государственных органов. А в ту эпоху – и ещё живы те, кто могут это подтвердить, – напечатанное в «Правде» было как закон. И люди страны знали, что если об этом написано, то так и будет. И оно так и было. Всегда и повсеместно.

С июля 1941 г. для всего городского населения была введена карточная система на хлеб и другие продовольственные товары. На государственном снабжении хлебом в 1942 году находилось около 62 млн. человек тех, кто не работал непосредственно на производстве, обеспечивающем нужды фронта, действующей армии. Основная масса этих рабочих и служащих получала лишь по 400-500 граммов хлеба в день, а иждивенцы и того меньше – по 300-400 граммов. Совсем мало выдавалось мяса и жиров.

А для рабочих, инженерно-технического персонала, кто был занят в горячих цехах, на вредном химическом производстве, изготавливая боеприпасы, работал в шурфах рудников и шахт, дневная норма хлеба составляла 1000-1200 граммов, было организовано одноразовое горячее питание в смену. Тоже, конечно, не густо, но, как бы там ни было, в условиях больших трудностей с продовольствием карточная система позволяла рационально обеспечивать питанием всё население.

Весь народ, и в первую очередь труженики тыла, мужественно и безропотно переносил тяжёлые невзгоды военного времени. Они понимали неизбежность и необходимость этих невзгод, которые переносили все без исключения, от рядового трудящегося до руководителей государства всех рангов. Но при этом забота государства об их нуждах, именно посильная, ощущалась ими ежедневно.

При этом следует отметить такой факт: после каждого налёта вражеской авиации улицы города немедленно очищались от россыпи обломков повреждённых бомбами зданий и сооружений, от многочисленных упавших осколков зенитных снарядов. Это постоянно отмечалось во многих зарубежных источниках информации по свидетельствам аккредитованных в СССР и периодически посещавших Москву иностранцев, пытавшихся по виду столицы определить: готовится ли руководство страны к оставлению города врагу или по-прежнему стремится сделать её неприступной крепостью.

Прифронтовая Москва с противотанковыми ежами на улицах была неизменно безукоризненно прибранной, опрятной; по выражению писателя Юрия Нагибина, даже какой-то «печально-нарядной». Уже не говоря о том, что она сияла чистотой и ухоженностью в предвоенные 30-е годы. Ни на день единый не прекращалось строительство новых предприятий, развитие городского хозяйства. 27 мая 1942 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление о строительстве третьей очереди московского метро, в ноябре того же года - о строительстве четвёртой (кольцевой) линии. И постановления эти выполнялись, строительство шло.

В конце ноября 1941 г. Комитет по делам физкультуры и спорта утвердил для Москвы зимний спортивный календарь, а 30 ноября в Москве официально открылся зимний спортивный сезон. На лёд Пионерских прудов с показательными выступлениями вышли хоккеисты и мастера скоростного бега на коньках. Массовые бесплатные катки работали бесперебойно и содержались за государственный счёт в должном порядке везде, где была какая-то или водная поверхность, или просто ровная площадка, пригодная для заливки водой.

И об этом знала вся страна по сообщениям из газет и радиотрансляции. Никто не стонал о том, что лучше было бы деньги на эти затраты «проесть». Наоборот: раз строительство продолжается, значит, страна стоит прочно на ногах, и враг будет разбит. Это был хорошо продуманный и блестяще выполненный акт положительного морального воздействия на тружеников тыла и бойцов армии.

В мае 1941 г., за три недели до начала войны, была принята в эксплуатацию мощнейшая многоуровневая проводная радиосеть оповещения жителей Москвы о воздушных налётах. Ничего подобного не имела ни одна столица мира. По команде из штаба МПВО система включала для передачи сигнала воздушной тревоги уличные громкоговорители и свыше 600 тысяч домовых радиоточек. Одновременно начинали завывать более 300 специальных электросирен, их вой подхватывали заводские и паровозные гудки. Моментально останавливался транспорт, люди исчезали в бомбоубежищах, занимали свои посты бойцы местной противовоздушной обороны. В результате, жертв от 140 вражеских налётов на Москву было во много раз меньше того, на что рассчитывали фашистские стервятники. И это опять невольно наталкивает на сравнительные оценки.

Голодной «перестроечной» зимой в 1990-91 гг. народный артист СССР Юрий Никулин угрожал вывести на улицы столицы зверей из своего цирка: нечем стало их кормить. В своей статье в «Правде» в те дни Никулин вспоминал: «В 1942 году, в самый тяжёлый год войны, наше правительство приняло постановление, подписанное Сталиным, в поддержку цирков. Был специальный документ о багаже. Багаж артистов цирка шёл на уровне военного - с красной полосой. И - соответственно - питание зверей. Человек-то может полуголодный работать, а тигр на арену не пойдёт».

3 декабря 1941 года в Туркмении был создан Бадхызский заповедник - ради сохранения ценнейших и редчайших животных: гепардов, куланов. Многотысячные стада джейранов паслись в тени фисташковых рощ. В разгар же «перестройки» пресса сообщала, что никаких гепардов там уже нет, джейраны и куланы безжалостно отстреливаются, площадь заповедника сократилась примерно в 10 раз по сравнению с той, которую он занимал в 40-х - начале 50-х годов. В феврале 2009 года крупные российские государственные чиновники как центрального уровня, так и регионального (Красноярского края) устроили коллективную браконьерскую охоту с вертолёта на редчайшего горного барана, с 1933 года занесённого в «Красную книгу». Этот безобразный факт получил огласку лишь потому, что вертолёт благодаря пьяному разгильдяйству браконьеров разбился, а браконьерствовавшие госчиновники частью погибли, другие же получили увечья.

А вот как обращались при Сталине уже не со зверями, но с теми, кто, в общем-то, заслуживал, чтобы к ним относились, как к хищникам, попавшим в капкан, - с немецкими военнопленными. Вот о чём говорят материалы из архива Главного управления НКВД по делам немецких военнопленных, обнародованные газетой «Известия» в 1990 г. (письма немецких солдат и офицеров, попавших в плен зимой 1942-1943 года после окружения и разгрома группировки немецких войск под Сталинградом): «Мы тащились голодные, как волки, раненные, с обмороженными конечностями, подыхая от полного истощения,- пишет пленный из лагеря № 97 в Елабуге, - ...Трёхразовая горячая еда, 600 граммов хлеба в день показались чудом. В лагере госпиталь с превосходным персоналом. Многим спасли здоровье и жизнь». «Еженедельная баня, в свободное время спорт, библиотека...», «Вернувшись, мы засвидетельствуем это перед немецким народом и общественностью мира».

Как-то, уже в перестроечные времена, российская печать затронула тему о негодной постановке протезного дела и о тех мучениях, которые в связи с этим приходится претерпевать инвалидам Великой Отечественной войны, а также молодым ребятам, искалеченным в Афганистане (сегодня, естественно, сюда надо приплюсовать и тех, кто получил и продолжает получать увечья в боевых действиях на территории кавказского региона). Это вызвало поток писем ветеранов Великой Отечественной войны.

«После тяжёлого ранения на фронте мою ногу трижды ампутировали. Спасибо врачам. Помню, какое особое внимание первоначально нам оказывалось на протезном заводе»… «... Сразу после войны протезы были легче, удобнее - кожа натуральная, металла поменьше. Теперь вот мой протез с ботинком весит четыре килограмма. Никто не учитывает, что инвалиды войны уже пожилые», «...После войны я работал секретарём сельского райкома комсомола,- писал товарищ с ампутированной ногой. - на велосипеде по 50-70 км за день наматывал. Жил и работал, как нормальный человек. Если бы ещё и протез был всегда в норме!».