Город священного огня (др. перевод) (ЛП) - Кассандра Клэр

– Нет, – сказал он, и она могла услышать темные нотки в его обычно спокойном голосе. Они стояли достаточно близко, что когда он вздыхал, она чувствовала, как его грудь вздымалась. – Мы не можем.

Она положила руки ему на грудь; его сердце под ними трепетало как крылья.

– Тогда отведи меня домой, – прошептала она, и наклонилась, чтобы прижаться губами к уголку его губ. Вообще-то она хотела слегка коснуться их, но он наклонился к ней и угол движения изменился. Она прижалась к нему сильнее, чем собиралась, её губы оказались прямо напротив его рта. Она почувствовала, как он удивленно выдохнул напротив ее рта, и в следующий момент они уже целовались, по-настоящему, медленно, горячо и крепко.

Отведи меня домой. Но это и был дом: руки Джейса вокруг нее, холодный ветер Аликанте, дующий на них. Её пальцы впились в его шею, в том месте, где волосы мягко прилегали к коже. Его ладони были плотно прижаты к камню позади нее, но он передвинул свое тело, прижав ее плотнее к стене. Его дыхание участилось. Он не касался ее руками, но она могла прикоснуться к нему, и позволила рукам свободно бродить по его рукам, вниз по груди, проследить за изгибом мышц, спуститься ниже, чтобы приподнять футболку. Её пальцы прикоснулись к обнаженной коже, а затем она просунула руки под футболку. Клэри не касалась его так долго, что чуть не забыла какая у него мягкая кожа там, где нет шрамов, как его мышцы напрягаются под ее руками. Он простонал ей в рот; на вкус он был как чай, шоколад и соль.

Она взяла поцелуй под контроль. Но он вновь взял верх, кусая ее нижнюю губу, пока она не вздрогнула, целуя уголок рта, вдоль челюсти, посасывая место на шее, где бьется пульс, выдававшее ее быстрое сердцебиение. Его кожа горела под ее руками. Горела…

Он отшатнулся, опьяненный поцелуем, врезавшись в стену позади него. Его глаза расширились, и на мгновение Клэри показалось, что она видит языки пламени в них, как два огонька в темноте. Затем свет ушел из них и Джейс лишь глубоко дышал, прижав ладони к лицу, как будто он бегал.

– Джейс, – позвала она.

Он опустил руки.

– Посмотри на стену позади тебя, – сказал он ровным голосом.

Она обернулась и уставилась на стену. Позади нее, там, где он прижал руки, были одинаковые вмятины в виде ладоней.

Королева Летнего Двора лежала на ее кровати и смотрела на каменный потолок своей спальни. Он был увит решеткой сорванных идеальных алых роз с целыми шипами. Каждую ночь они увядали и умирали, и каждое утро их заменяли свежими.

Фейри мало спали, а еще реже им снились сны, но Королеве нравилась ее удобная кровать. Это был широкий высеченный камень, покрытый периной, бархатом и гладким атласом.

– Вы когда-нибудь, – спросил парень, лежащий в постели рядом с ней, – укалывались шипом, ваше высочество?

Она повернулась, чтобы посмотреть на Джонатана Моргенштерна, растянувшегося на подушках. Хоть он и просил называть его Себастьяном, что она уважала – фейри никогда не разглашают свои настоящие имена. Он лежал на животе, положив подбородок на скрещенные руки, и даже в тусклом свете были видны рубцы на его спине.

Королеву всегда очаровывали Сумеречные Охотники – наполовину ангелы, как волшебный народ; конечно же, должно быть родство между ними – но она никогда не думала, что найдется тот охотник, которого она сможет выдержать более пяти минут. До Себастьяна. Он был самым необычным из всех людей, особенно среди Сумеречных Охотников.

– Не так часто, как вы произносите колкости, мой дорогой, – сказала она. – Я бы не хотела, чтобы меня называли «ваше высочество», только «леди» или «миледи», если вы не против.

– А вы ведь не возражаете, когда я называю вас «красавицей» или «моя прекрасная леди», – в его тоне не было слышно раскаяния.

– Хмм… – сказала она, проведя своими тонкими пальцами по его серебристым волосам. У него был прекрасный цвет для смертного: волосы как сталь, глаза как оникс. Он напоминал его сестру, с одной лишь разницей – Клэри не столь элегантна. – Ты выспался?

Он перевернулся на спину и улыбнулся ей.

– Думаю, не совсем.

Она наклонилась поцеловать его, и он провел двумя пальцами по ее рыжим волосам. Он посмотрел на локоны – алые на фоне израненных костяшек его пальцев, коснулся завитка у щеки. Прежде, чем она могла произнести еще хоть слово, раздался стук в дверь спальни.

Королева откликнулась:

– Ну что там еще? Если это не дело первой важности, то уходите, не то противном случае станете кормом для русалок.

Дверь отворилась, в комнату вошла одна из придворных дам – Кайли Уайтвиллоу. Пикси. Она сделала реверанс и сказала:

– Миледи, Мелиорн здесь, чтобы поговорить с вами.

Себастьян изогнул бледную бровь:

– Работа Королевы никогда не заканчивается.

Королева зевнула и встала с кровати.

– Приведите его, – сказала она. – И принесите мне один из моих халатов, здесь прохладно.

Кайли кивнула и покинула комнату. Мгновение спустя вошёл Мелиорн и склонил голову. Если Себастьян и считал странным, что Королева приветствует своих придворных, стоя голой в спальне, то он не высказал вслух своих ироничных замечаний. Смертная женщина была бы смущена, и, возможно, попыталась бы прикрыться, но Королева была королевой, бессмертной и гордой – она знала, что великолепна без одежды, так же как и в ней.

– Мелиорн, – сказала она. – У вас есть новости от нефилимов?

Он выпрямился. Мелиорн надел, как и всегда, белую чешуйчатую броню. Глаза у него были зелёные, а волосы очень длинные и черные.

– Миледи, – сказал он и посмотрел на Себастьяна, который сидел на кровати, закутанный в одеяло до талии. – У меня много новостей. Наши новые силы Темных были размещены в крепости Эдема. Они ждут дальнейших распоряжений.

– А нефилимы? – спросила Королева, когда Кайли вернулась в комнату, неся халат, сотканный из лепестков лилий. Она держала его, пока Королева проскользнула в рукава, завернувшись в шелковую белизну.

– Дети, которые сбежали из Лос-Анджелевского Института, достаточно рассказали о том, что за всеми этими нападениями стоит Себастьян, – слегка недовольным тоном отозвался Мелиорн.

– Они бы догадались об этом в любом случае, – сказал Себастьян. – У них есть прискорбная привычка винить во всем меня.

– Вопрос в том, узнали ли они наших людей? – вопросила Королева.

– Нет, – ответил Мелиорн с удовлетворением в голосе. – Дети решили, что среди нападавших были только Омраченные.

– Это впечатляет, учитывая наличие крови фейри у этого мальчишки Блэкторна, – сказал Себастьян. – Можно ли было догадаться, что они будут благосклонны к нему. Но, так или иначе, что вы собираетесь делать с ним?

– В нем есть кровь фейри, он наш, – сказал Мелиорн. – Гвин требует, чтобы он присоединился к Дикой Охоте. Он будет направлен туда, – он обратился к Королеве. – Нам необходимо больше воинов, – сказал он. – Институты пустеют: нефилимы убегают в Идрис.

– Что там с Нью-Йоркским Институтом? – резко спросил Себастьян. – Что насчет моего брата и сестры?

– Клэри Фрэй и Джейс Лайтвуд были отправлены в Идрис, – ответил Мелиорн. – Мы не можем попытаться вернуть их, не выдав себя.

Себастьян коснулся своего браслета. Королева давно заметила за ним данную привычку: он делал это, когда был зол и старался не выдать своего гнева. На металле была вытеснена надпись на древнем человеческом языке: «Если не могу склонить Рай – Преисподнею воздвигну».

– Они нужны мне, – потребовал Себастьян.

– И ты их получишь, – отозвалась Королева. – Я не забыла о нашем уговоре. Но ты должен иметь терпение.

Себастьян растянул губы в улыбке, которая не затронула его глаз.

– Мы, смертные, можем быть очень нетерпеливыми.

– Ты не простой смертный, – произнесла Королева, и повернулась к Мелиорну. – Мой рыцарь, – сказала она. – Что вы посоветуете своей Королеве?

– Нам необходимо больше солдат, – ответил Мелиорн. – Мы должны взять еще один Институт, и больше оружия нам тоже бы не помешало.

– Мне казалось, что ты сказал, будто все Сумеречные охотники в Идрисе? – сказал Себастьян.

– Не совсем, – ответил Мелиорн. – В некоторых городах эвакуировали больше нефилимов, чем ожидалось – однако, сумеречные охотники Лондона, Рио-де-Жанейро, Каира, Стамбула и Тайбэя остались. Мы должны захватить, по крайней мере, еще один Институт.

Себастьян улыбнулся. Это была улыбка, которая не превращала его лицо в нечто красивое, а жестокая маска, подобная оскалу Мантикоры.

– Тогда я буду вынужден захватить Лондон, – произнес он. – Если это не идет в разрез с вашими пожеланиями, моя Королева.

Она не смогла сдержать улыбки. Прошло так много столетий с тех пор, как смертный любовник заставлял ее улыбаться. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, и почувствовала, как его руки скользят по лепесткам ее халата.