Тайный фронт против второго фронта - Лев Безыменский

Этот вопрос ставил себе и посол. Тем более что уже 24 июня во время дебатов в палате общин лейборист Эньюрин Бивен поставил вопрос о необходимости открыть второй фронт в Европе. Именно эту тему советский посол решил обсудить с одним из крупных политических деятелей страны лордом Бивербруком. Лорд входил в английский военный кабинет, однако не был настолько связан своим положением (как, скажем, Черчилль или Иден), чтобы не высказать своего отношения к этому серьезнейшему вопросу. Встреча состоялась 27 июня. На следующий день посол сообщал в Москву:

«…Бивербрук заявил, что Британское правительство готово принять все возможные меры для ослабления нажима немцев на СССР. В частности, в качестве «личного предложения» Бивербрук высказал мысль о том, что Англия могла бы не только еще усилить бомбежку Западной Германии и Северной Франции (что она в значительной степени уже сейчас делает), но также направить часть своего флота в район Мурманска и Петсамо для морских операций против немцев. Бивербрук говорил также о возможности крупных рейдов на северный французский берег, то есть временного захвата таких пунктов, как Шербур, Гавр и тому подобное. Если Советское правительство поставило бы перед Британским правительством вопрос о более тесной кооперации в военной области, Британское правительство охотно обсудило бы, что можно сделать».[26]

Так идея второго фронта впервые появилась в дипломатической документации. Правда, без малого три года пришлось ждать ее реализации, но тем важнее отметить, что именно вокруг этой идеи сосредоточивались дипломатические и общественные дискуссии. После беседы И. М. Майского с Бивербруком нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов пригласил 29 июня английского посла в Москве Стаффорда Криппса и заявил, что «…все предложения Бивербрука Советское правительство считает правильными и актуальными…».[27] В записи беседы читаем:

«Учитывая эти предложения, Молотов заявил, что ввиду происходящего сейчас мощного наступления германских и финских частей в районе Мурманска, не говоря уже о том, что имеется крупный нажим и на всех остальных фронтах, Советское правительство специально отмечает актуальность участия английских военных кораблей и авиации в этом районе. Военно-морская помощь со стороны Англии в районе Петсамо и Мурманска была бы как раз своевременной. Однако, разумеется, желательны всемерное усиление действий английской авиации против Германии и на западе, а также десанты на побережье Франции. Молотов отметил заявление Британского правительства, что если возникнут какие-либо вопросы помощи, то оно всегда будет готово их обсудить. В настоящий момент Советское правительство такой вопрос ставит и, ввиду его актуальности, желало бы иметь положительное решение».[28]

Но положительного решения не последовало. Более того: когда сообщение Криппса пришло в Лондон, то Иден пригласил к себе И. М. Майского и, указав на шифровку Криппса, стал выспрашивать: с кем именно посол беседовал о втором фронте? В шифровке, на его взгляд, что-то напутано.

Майский сказал:

— Моим собеседником был лорд Бивербрук.

Иден дал послу понять, что недоволен «нарушением компетенции». Хотя он и пообещал поставить вопрос на обсуждение кабинета, явно ощущалось его отрицательное отношение. Действительно, идеи Бивербрука не нашли поддержки.

Этот вопрос был задан прибывшей в Москву английской военной и экономической миссии — ответа не было дано. В. М. Молотов заметил в беседе с Криппсом: «…Технические переговоры слишком затягиваются, и… они могут вообще происходить без конца. Такая постановка вопроса может сделать всю операцию в районе Мурманска совершенно непрактичной. Время в настоящий момент очень дорого…»[29]

Хотя 8 июля в послании И. В. Сталину Черчилль говорил о подготовке «серьезной операции» в Арктике «…с целью согласования будущих планов»,[30] но на деле советское предложение, увы, реализовано не было. 15 июля правительство СССР повторило предложения, касающиеся района Мурманска и освобождения Норвегии, а также о желательной высадке английских войск на островах Шпицберген и Медвежий. Время торопило. Шло Смоленское сражение, вермахт рвался к Москве и Ленинграду. Именно в эти дни в Лондон пришло послание И. В. Сталина на имя премьер-министра. В этом важном документе, датированном 18 июля 1941 года, говорилось:

«…Военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика).

Фронт на севере Франции не только мог бы оттянуть силы Гитлера с Востока, но и сделал бы невозможным вторжение Гитлера в Англию… Легче всего создать такой фронт именно теперь, когда силы Гитлера отвлечены на Восток и когда Гитлер еще не успел закрепить за собой занятые на Востоке позиции».[31]

Итак, вопрос был поставлен прямо и на самом высоком уровне. Ответ пришел неожиданно скоро — более чем скоро. Черчилль на этот раз даже не передал его на рассмотрение военных. Когда И. М. Майский 19 июля лично вручал премьеру послание, тот, высказав положительное отношение к «северному варианту» (что, кстати, не имело практических последствий), возразил «против создания фронта в Северной Франции». Посол сообщал: «…попытка установить сколько-нибудь прочный фронт на севере Франции кажется Черчиллю нереальной».

Эту свою позицию Черчилль официально подтвердил в послании от 21 июля, сославшись на наличие во Франции 40 немецких дивизий и «сплошную цепь укреплений»,[32] а также на слабость английских войск. Мы здесь не будем приводить мнение ряда военных историков, которые впоследствии доказали несостоятельность английских аргументов. Важен факт: советское предложение натолкнулось на отказ. Практически это был уже второй отказ, если учесть нежелание провести операцию в районе Мурманска.

Июль и август 1941 года прошли в сложных и малорезультативных переговорах не только по данному вопросу, но и о поставках вооружения, а также о заключении политического соглашения. 26 августа, посетив Идена, советский посол сказал министру:

«Разумеется, мы благодарны Британскому правительству за те 200 «Томагавков»,[33] которые были переданы нам около месяца назад и которые до сих пор еще не доставлены в СССР, но по сравнению с нашими потерями в воздухе, о которых я только что говорил, — что это значит? Или еще пример: мы просили у Британского правительства крупных бомб — министр авиации в результате длинных разговоров в конце концов согласился исполнить нашу просьбу, но сколько же бомб он дал нам? Шесть бомб — ни больше и ни меньше. Так обстоит дело с военным снаряжением…

Что еще мы имеем от Англии? Массу восторгов по поводу мужества и патриотизма советского народа, по поводу блестящих боевых качеств Красной Армии. Это, конечно, очень приятно (особенно после тех всеобщих сомнений в нашей боеспособности, которые господствовали здесь всего лишь несколько недель назад), но уж слишком платонично. Как часто, слыша похвалы, расточаемые по нашему адресу, я думаю: «Поменьше бы рукоплесканий, а побольше бы истребителей». С учетом всего сказанного выше надо ли удивляться чувствам недоумения и разочарования, которые сейчас все больше закрадываются в душу советского человека? Ведь фактически выходит так, что Англия в настоящий момент является не столько нашим союзником, товарищем по оружию в смертельной борьбе против гитлеровской Германии, сколько сочувствующим нам зрителем».[34]

Посол докладывал, что на Идена его слова произвели большое впечатление. Оправдываясь, тот заметил, что он и Черчилль хотят «оказать СССР максимальную помощь. В силу разных причин это не всегда легко сделать».[35] Прав ли был И. М. Майский в своих действиях? Не превысил ли он полномочия? Жизнь показала, что не превысил. 30 августа непосредственно на его имя была отправлена телеграмма Председателя Совета Народных Комиссаров СССР:

«Ваша беседа с Иденом о стратегии Англии полностью отражает настроения советских людей. Я рад, что Вы так хорошо уловили эти настроения. По сути дела, Английское правительство своей пассивно-выжидательной политикой помогает гитлеровцам. Гитлеровцы хотят бить своих противников поодиночке — сегодня русских, завтра англичан. То обстоятельство, что Англия нам аплодирует, а немцев ругает последними словами, нисколько не меняет дела. Понимают ли это англичане? Я думаю, что понимают. Чего же хотят они? Они хотят, кажется, нашего ослабления. Если это предположение правильно, нам надо быть осторожными в отношении англичан.

Последующие события, к сожалению, подтвердили эту оценку. В Лондоне слышать о высадке во Франции не хотели, а Мурманскую операцию под благовидными предлогами фактически сорвали. 3 сентября — в момент нового обострения ситуации на советско-германском фронте, когда бои шли у Киева и возникала угроза возобновления наступления на Москву, — Советское правительство в очередном послании И. В. Сталина с большой настойчивостью повторило свое предложение «…создать уже в этом году второй фронт…»,[37] который бы оттянул с советского фронта 30–40 немецких дивизий. Ответ? Вот рассуждения Черчилля, которые зафиксировал И. М. Майский: