Взгляд куклы - Александра Варёнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хей, Элиза, детка, новости дрянь. – Джун был вторым человеком после отца, который называл меня по европейскому имени. Даже Ион не смог приспособиться к нему за восемнадцать лет брака. – Среди кучи улик, что вы нарыли, нет ничего, указывающего на Микаши Ори. Зато есть пальчики Таяно Изуму, чудом сохранившееся на металлической раме. И это его кровь на полу и ступенях…
– О Господи, – восклицание вырвалось само, и вместе с тем я почувствовала, как похолодели пальцы ног.
– Чуешь, чем пахнет, да? – Джун заложил руки за спину и рассматривал орнамент на дорожках, словно бывалый ландшафтный дизайнер. Маленький сад возле дома правда был его страстью, но сейчас Джун явно создавал видимость обыденной беседы. – Любой адвокат дьявола вывернет всё так, что Микаши Ори избавил общество от жуткого серийника. А сам он, ну так, поддался тяге к искусству.
– Осквернение трупов – это ведь максимум три года лишения свободы…
– Бинго, моя хорошая.
– Но куклы, но волосы… – я чувствовала себя начинающим следователем, пытаясь зацепиться за яркие вещдоки.
К сожалению, поиск по территории вокруг рёкана ничего не дал. Ни одной косточки и тем более черепов обнаружено не было. Скорее всего, их либо продали на чёрном рынке, либо уничтожили. Органы, вероятно, постигла та же участь, хотя будь они даже закопаны, то успели бы разложиться за столько лет.
– Ты прекрасно знаешь, что это не доказательства убийства. Вот если бы в его квартире нашли вещи пропавших мальчиков… Хотя и здесь прогал: они ведь вместе с Таяно Изуму квартиру снимали. – Джун потёр пальцем у себя под носом, выражая нервозность. – В общем, либо Микаши всё предусмотрел, либо он реально только кукол строгал.
– Ни один серийник не может работать идеально. Он должен был наследить!
– Откровенно говоря, детка, у нас нет уверенности, что преступник именно Микаши. На данный момент он главный подозреваемый, но мы совсем не копали в сторону Таяно Изуму. А если брать в расчёт его биографию, то у Таяно было куда больше поводов поехать кукушечкой, чем у лучшего друга, который рос в обычной среднестатической семье. Таяно потерял всё в один миг! И мог банально находить образ себя в мальчишках‑беспризорниках, которые походили на него внешне, поэтому милосердно лишал их жизни.
Слушая Джуна, я пыталась понять, он провоцирует меня или пытается быть объективным полицейским, который рассматривает всевозможные версии произошедшего. По факту, я пала на путь, которым грешат многие новички, со всех сторон проработав только одну версию и игнорируя другие. Я была железобетонно уверена, что это Микаши заманивает, убивает мальчиков и делает из них кукол. Всё проведённое расследование подтверждало это. Но почему я ни на минуту не допускала иной ход развития событий?
– Кроме того, подумай, это же тайная мастерская! О её существовании и тем более о том, как туда попасть, мог знать только Таяно как наследник рёкана, – Джун продолжал безжалостно указывать на вроде незначительные, но важные детали, которые могли в корне всё перевернуть.
– Нам бы получить показания от Микаши… Как всё обстояло на самом деле…
– Только он их не даст и припугнуть его нечем. Какая‑то засада, детка, давно я с таким не сталкивался, – Джун скривил губы, и я разделяла его растрёпанные чувства.
Как будто всё было зря. Зря мы прошли на территорию якудза, зря открыли тайну рёкана, зря пытались восстановить картину событий… Ама через меня подгонял сотрудников лаборатории, чтобы те определили личности жертв, но и в этом деле результаты оказались неутешительными: напротив тринадцати строчек стояла пометка «нет данных».
Единственное, что осталось от мальчиков – искусно выполненные портреты, найденные в ящике стола вместе с чертежами. Внизу каждого портрета трепыхалась бабочка, заключённая в квадрат, – подпись художника. Это показалось мне странным, ведь в полном имени Микаши Ори не было иероглифа с таким значением. А ещё вспомнилась ремарка Чиибаты про «ужо страшные» лица кукол, которые недолго оставались таковыми из‑за мастерства кукольника. Только слишком быстрое развитие навыка получалось, и напрашивалась мысль о помощнике… Таяно Изуму? Или кто‑то другой?
– Ах да, ещё кое‑что про Таяно Изуму, – Джун словно подслушал мои мысли. – Помнишь его записную книжку, которую ты отдала на дешифровку? Удалось наткнуться на любопытные записи про… Реми, – Джун сглотнул, будто узнал об этом мальчике нечто, роднящее его с Оменом.
– И что там? – я подалась вперёд, заинтригованная.
– Во‑первых, складывается впечатление, что Таяно регулярно гулял с Реми, а во‑вторых… – Джун похлопал себя по карманам, словно держал записную книжку при себе и хотел показать мне записи, чтобы я не усомнилась в правдивости слов.
– А во‑вторых?..
– Судя по всему, Реми – это девочка… – Джун извлёк маленький ингалятор и сделал глубокий вдох: явно накатил симптом астмы.
Ветер задул ещё холоднее и злее, с деревьев с грозным шорохом посыпались листья. Безмятежный сад перестал казаться уютным. Только небольшая статуя Будды из слоновой кости продолжала стоять на страже спокойствия.
– В смысле?..
– Ну, там сказано про платье, про два хвостика и про мечту стать сейлор‑воительницей, которая Таяно рассмешила… Я понимаю, что всё это очень косвенно и может объясняться совсем иначе, но… наводит на размышления.
– Ещё какие… – я пыталась переварить новую информацию, которая незатейливо открыла очередное дно этого расследования. – Мне стоит вновь поговорить с Кураивой Мохико.
– Да, тем более это она нарисовали портреты. – Ама соткался из теней, заставив нас с Джуном вздрогнуть.
– Ты о чём? О тех, что она нам с тобой подарила? – Я всучила папку с рисунками Аме почти сразу после возвращения из чайного домика, а потом закружилась с другими делами, и так их и не рассмотрела. Судя по всему, Ама до них тоже добрался совсем недавно.
– О портретах мальчиков. Это её работа. На подаренных нам с вами портретах та же подпись в виде бабочки, будто насмешка! – Он грозно встряхнул листами с акварелью, и хватило минуты на сверку подписей под светом фонаря, чтобы все сомнения мигом отпали.
– Что же это тогда получается… Это она на пару с Таяно похищала и убивала детей? – Джун стоял не менее ошеломлённый, чем я. – А своего сы… вернее, дочь она кем‑то заменила или специально сделала жертвой, чтобы отвести
