Пылай для меня (ЛП) - Илона Эндрюс

— Ты принесла мне футболку? — Он приподнял бровь.

Каждый нерв в моем теле дрожал от напряжения. Спокойно.

— Ты все время забываешь надеть футболку, так что я подумала, что она тебе не помешает. Раз уж у нас серьезный разговор.

Он наклонился вперед, его красивое лицо обрамляли мягкие волосы.

— Тебя отвлекает мой торс?

— Да. Каждый раз, как я вижу пантеру с рогами, меня распирает смех.

Адам Пирс моргнул. Ага, не ожидал?

— Просто из любопытства — зачем рога?

— Это Мишепишу, подводная пантера Великих озер, почитаемая индейскими племенами. У нее рога оленя, тело рыси и чешуя змеи.

— И чем она знаменита?

— Она живет в глубинах озер, где оберегает залежи меди. Те, кто пересекает ее территорию, должны заплатить дань.

— А если дань не уплачена?

Адам улыбнулся, блеснув зубами.

— Тогда Мишепишу тебя убьет. Одно мгновение вода будет спокойной, а уже в следующее смерть поглядит тебе в лицо.

Итак, Адам считал себя Мишепишу. Он властвовал, а нарушающие его территорию, должны платить дань. Он высокого мнения о себе, раз не начал об этом рассказывать.

Адам осмотрел меня медленным, оценивающим взглядом.

— Я не верю, что моя мать наняла тебя.

— Почему?

— Она принимает на работу по внешнему виду. Эти джинсы стоят сколько, баксов пятьдесят?

— Сорок. Я купила их на распродаже пару лет назад и одела сегодня специально для встречи с Густавом.

— Зачем?

— Потому что мне нужно, чтобы он мне доверял, я хотела показать, что тоже работяга, как и он. Я не «они». Я не хозяйка. Я даже не знаю хозяина, хотя он иногда платит по моим счетам. Если бы мне нужно было повидаться с твоей матерью, я бы надела костюм «Эскада». Он стоил шестнадцать тысяч баксов, и вряд ли впечатлил бы твою мать, но, по крайней мере, она сразу не приняла бы меня за попрошайку.

Адам прищурился.

— Я навел справки. Ты — мелкая сошка, Снежинка.

Уменьшительные имена? Тьфу.

— Наша фирма имеет безупречную репутацию.

— Зачем тебе тратить десять с половиной штук на костюм? Разве это не половина твоей месячной зарплаты?

Я заставила голос звучать легко и непринужденно.

— Видишь, поэтому я могу сказать, что ты никогда не был бедным. Ты надо мной издеваешься, или тебе действительно любопытно?

Он откинулся назад.

— Мне любопытно. Когда я начну издеваться, ты поймешь.

Я не обратила внимания на подколку, сделав вид, что ничего не заметила.

— Когда ты обеспечен, у тебя есть роскошь одевать что твоей душе угодно. Ты богат. Если кто-то попытается судить тебя по тому, как ты одеваешься, ты посчитаешь это забавным и утрешь им нос. Когда же ты бедный, твоя возможность получить работу, в которой ты нуждаешься, или выполнить определенную социальную задачу часто зависит от того, во что ты одет. Ты должен переступить порог от «просителя» к «одному из нас». Удивительно, как могут открываться двери, стоит людям перестать смотреть на тебя свысока. Поэтому ты откладываешь деньги, покупаешь один безбожно дорогой наряд и годами одеваешь его только по очень особенным случаям. У меня таких два, от Эскада и от Армани. Раз в сто лет, крупная страховая компания или состоятельный член какого-нибудь дома хочет нас нанять, и тогда я одеваю один костюм, чтобы получить работу, а второй — чтобы сообщить результаты, потому что мне нравится незамедлительная оплата. В остальное время они висят у меня в шкафу, завернутые в два слоя целлофана, и мои сестры знают, что прикосновение к ним грозит страшной и мучительной смертью.

Адам рассмеялся. Это был богатый, снисходительный смех человека, не знающего забот в этом мире.

— Ты мне нравишься, Снежинка. Ты искренняя. Настоящая. Зачем ты занимаешься этой работой?

— Потому что наша фирма — дочернее предприятие «Международных расследований Монтгомери», и если я не приведу тебя, они отберут бизнес, над которым я работала много лет. Моя семья останется без крыши над головой.

Адам рассмеялся снова. Что-то в перспективе моей семьи стать бездомной его позабавило.

— Сколько ты весишь?

— Странный вопрос. Около пятидесяти девяти килограммов.

Он покачал головой.

— Ты совсем не врешь, да?

Когда этого требовали обстоятельства, я врала так, что ему и не снилось.

— Люди слишком много врут, потому что так проще. Я не вру, пока меня не вынуждают. Адам, ты ведь знаешь, что не сможешь прятаться от копов вечно. Когда они тебя найдут, это не будет «положите руки на затылок и встаньте на колени, чтобы мы могли надеть наручники». Тебе выстрелят в голову.

Он оперся локтем о колено и подпер подбородок кулаком.

— Аха.

— Если они не найдут тебя в ближайшие пару дней, они предложат вознаграждение. Тогда любой наркоман на улице будет пытаться тебя сдать. Единственным логичным выходом из этой ситуации является возврат в семью.

— Зачем? Чтобы я гнил до конца жизни в тюремной камере?

— Сильно сомневаюсь, что Дом Пирсов позволит гнить тебе в камере. Твоя мать явно души в тебе не чает, и пойдет на все, лишь бы ты не сел в тюрьму. Деньги и власть на твоей стороне. Всяко лучше, чем быть трупом.

Он пристально на меня посмотрел.

— Ты считаешь, что я это сделал?

Я начала думать, что да. Я заставила себя пожать плечами.

— Меня это не волнует. Моя работа закончится, когда я тебя приведу.

Он отлепился от стены и дотронулся до мела ногой, смазывая идеальную линию. Жар колонной устремился вверх. Мое сердце билось слишком быстро. Я почувствовала привкус металла во рту. Адреналин зашкаливал. Если он сейчас поджарит меня, я не смогу ему помешать. Адам скинул с плеч кожаную куртку. Запах горелой ткани распространился в воздухе. На футболке появились прожженные пятна. Она тлела, превращаясь в золу, и Адам, пожав плечами, стряхнул ее. Солнце играло на его скульптурной груди и кубиках пресса, подчеркивая каждый плавный изгиб и каждый твердый контур мышц золотым сиянием. Хорошо, что бабушки Фриды здесь не было. У нее точно случился бы инфаркт. Адам протянул руку и выдернул мерсеровскую футболку из моих рук. Он надел ее, накинул кожаную куртку, и улыбнулся.

— Адам…

— Я подумаю над этим, Снежинка, — подмигнул он.

Я вытащила мобильник и сфоткала его.

Он перешагнул через каменную стенку и вывел мотоцикл из-за куста.

Он притащил в Мерсер мотоцикл. В это тихое, спокойное место, где даже для велосипедов было отведено лишь несколько дорожек.

Адам оседлал своего железного коня и с ревом умчался прочь. Что ж, все прошло относительно хорошо, как я и ожидала. Руки у меня дрожали. Мое тело все еще не осознало, что опасность миновала. Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Передо мной простиралось болото: коричнево-зеленый лабиринт из грязи и воды. Неожиданно оно показалось мрачным. Я хотела цветов, красок и солнечного света. Я встала и пошла на юг, направляясь к садам.