Хозяйка кофейной плантации (СИ) - Тартен Шарлота

— Может быть, давай, вместе пройдёмся по баракам рабов? — Предлагаю я, делая шаг к примирению. — Будет вполне нормальный предлог, почему ты решил с ними поговорить. А попутно узнаем, может быть, кто-то из них что-то видел.

Фернандо так тяжело вздыхает, словно разгружает вагон цемента.

— Хозяйка, рабы с плантаций ещё не скоро вернутся в бараки, — терпеливо, словно маленькому ребёнку, говорит он. — Солнце ещё высоко. Они будут работать до заката.

От жалости сердце сжимается, а в груди появляется тянущая боль. Нужно же как облегчить им жизнь. Хотя бы здесь, на отдельно взятой плантации.

Бедные негры, как ещё далеко им до афроамериканцев, да и в Бразилии нет такого.

Я когда изучала рабство, то читала не только про Бразилию и наткнулась на прелюбопытнейший факт. Оказывается, что после отмены рабства в США, чтобы в стране не оставались негры, их вывозили обратно в Африку. Для того чтобы бывшие рабы охотнее покидали уже ставшую им родной страну, было организовано движение «Назад в Африку». Для проживания бывшим рабам Франция и Великобритания выделили территорию на западном побережье. Страну назвали Либерия, что значит свободная.

Но к величайшему разочарованию США, так много вложивших в этот проект из всех освобождённых рабов на родину предпочло вернуться всего десять тысяч человек.

Вот в этой самой свободной стране бывшие рабы стали аристократами и рабовладельцами. Правильно говорят, что нет более жестоких господ, чем те, кто был когда-то сам в кандалах.

— Может быть, тогда, — нужно же что-то придумать. Я не намерена откладывать на потом свои планы. — Давай познакомимся с домашним рабами, детьми и подростками, беременными. Есть же кто-то в усадьбе?

Управляющему вообще не нравится моя идея насчёт знакомства с рабами. Он дитя своего времени. А я об этом самом времени частенько забываю, увлечённая своими идеями.

— Хозяйка, сами подумайте, кто будет в разгар рабочего дня слоняться без дела, — обиженно говорит Фернандо. — У нас хорошие надсмотрщики.

Я вздыхаю.

— Сейчас в бараках остались только больные, — «добивает» меня управляющий.

Ума не приложу, что же делать? Мне не подойдут домашние слуги. Да и возненавидят меня рабы, если я отправлю их из дома на огороды.

— Фернандо, надо что-то придумать, — прошу его я. — Мне для начала нужны мальчишки и девчонки, чтобы могли бегать по всей территории и помечать нужные мне деревья. Как это можно устроить?

Мы мерно трусим к воротам,кажется, без камня за пазухой.

— Хозяйка, было бы гораздо проще, если бы вы рассказали мне свою задумку, — вроде бы разумно говорит управляющий.

Но я почему-то опасаюсь рассказывать ему о своих планах. Надо подумать, как так рассказать, чтобы не зародить в его голове ненужных мыслей.

Проверить, что ли теорию, что запоминается в разговоре последняя фраза? Боязно. Не хочу, чтобы мои задумки раньше времени узнали конкуренты.

— Не знаю, с чего начать, — растекаюсь мыслями по паркету я.

— Вы мне не доверяете? — Напрямую спрашивает Фернандо.

— Да, не доверяю, — признаюсь я. — Я никому не доверяю, кроме Мигеля. Он меня спас. А вы… А вас я просто не знаю.

Физиономию управляющего перекашивает от обиды. Но я, в конце концов, не должна утирать здоровому, дееспособному мужику сопли.

Мне нужны рабы для кофейной плантации. Точно! Мне нужны. Мигель же сказал, что я могу покупать всё, что захочу. Вряд ли он имел в виду рабов, но всё же.

— Фернандо, — примирительно произношу я. Надоело уже постоянно идти на уступки. Устала, если честно, а я только недавно в этом мире. Что будет дальше, страшно представить. — Мне Мигель разрешил покупать, что захочу. Вы знаете об этом?

Он кивает, ещё не догадываясь, куда я клоню.

— Можно будет съездить в ближайший город за покупками, — отвечает он, не горя энтузиазмом.

Мало того что я заставляю его таскаться за мной во время шоппинга, что не делает счастливым ни одного мужчину. Так, я ещё и отвлекаю, в очередной раз его от расследования.

— А когда мы сможем поехать? — Пристаю я к бедному мужику с расспросами.

— Дона Тори, — стонет он от невыносимых душевных страданий, — помилуйте, договорились же вроде, что вы затаитесь до тех пор, пока не найдём того, кто покушался на вас.

Как же он меня бесит сейчас. А ещё больше раздражает, что я где-то в глубине души, где-то очень глубоко, понимаю, что есть доля здравого смысла в его словах.

— Судя по вашей логике, — сдерживая себя, стараюсь спокойно произнести я. — Я должна запереться в своей комнате и никуда носа не высовывать.

Только сейчас заметила, что я скачу в определениях. Называю Фернандо, то на «вы», то на «ты». Я, конечно, понимаю, что в переводе на португальский этого неслышно. Это мой русский перевод в голове, но мне, оказывается, так легче воспринимать свалившуюся на меня реальность.

Я ещё не дошла до того, чтобы думать на португальском. Я только говорю и каждый раз перевожу себе на русский.

— Фернандо, поправьте меня, если я ошибаюсь, — ледяным тоном произношу я. — Вы лишаете меня возможности заниматься хозяйством, делать покупки, прогуливаться.

Управляющий обтирает лицо платком. Вид у него усталый. Как же я ему надоела, хуже горькой редьки. Но деваться-то некуда, он приставлен ко мне в качестве персональной няньки. И для него гнев Мигеля намного хуже моего вечного нытья.

— Не совсем правильно, — устало произносит Фернандо. — Я обязан сохранить вас живой и здоровой до приезда Мигеля. А вы усложняете мне эту задачу. Даже сейчас, когда я всё объяснил вас, прости господи, опять куда-то несёт.

— Не куда-то, — объясняю я, — мы поедем покупать рабов лично для меня, раз уж так получается, что на плантации нет свободных.

У Фернандо в прямом смысле упала челюсть.

— Большей глупости я не слышал, — ошеломлённо говорит он. — Ваш муж торгует рабами, а вам приспичило их покупать?

Глава 27

Что сказать на эту вопиющую дерзость управляющего? Да, мне приспичило покупать рабов только потому, что это последний осенний месяц. И мне надо успеть пересадить деревья на одну из плантаций.

Времена года в Бразилии отличаются от европейских. К примеру, календарная осень наступает двадцать второго марта и длится по двадцать первое июня, за ней идёт зима с двадцать второго июня по двадцать первое сентября, затем весна с двадцать второго сентября по двадцать первое декабря и наконец лето с двадцать второго декабря по двадцать первое марта.

С мая по август в стране идут дожди. В той местности, где расположена наша плантация, осадков выпадает меньше, и этим нужно пользоваться. Если удастся осуществить свои намерения, то мне очень повезёт. Работы много, времени почти не остаётся.

Так, мне надо успеть найти не только молодые деревца кофе, а ещё и подходящее место для плантации. Я же всё это объясняла Фернандо.

— Я же тебе объясняла, что время дорого, — я стараюсь скрыть раздражение. — В сельскохозяйственных работах день год кормит.

— Вот именно поэтому я и не могу отдать вам рабов, — снова завёл свою шарманку управляющий.

Сахарный тростник убирают у нас на плантациях с апреля по ноябрь. Я со своими новшествами попадаю в самый разгар уборки и отчасти понимаю Фернандо.

Сахарный тростник — стабильный источник дохода. Кофе для него «тёмная лошадка», но и я не намерена отступать от своих планов.

— Послушай Фернандо, — терпеливо объясню я, когда мы въезжаем во двор усадьбы. — Кофе новое направление в работе плантаций. Нельзя зацикливаться на чём-то одном.

Управляющий закрывает лицо руками и его лошадь, увидев знакомый двор, останавливается, как вкопанная.

— Пройдём в кабинет и поговорим там. Мне нужна твоя помощь и содействие, — не стесняясь грубо льщу управляющему в лицо. — Без тебя я не справлюсь.

Надеюсь, что слово кабинет не вызвало у него ненужных вопросов. Кабинетом называли, как предмет мебели с ящиками или отделениями для хранения, так и помещения для занятий. В Германии таким словом называли ещё и Государственный совет.