Каменный пояс, 1976 - Александр Коваленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И они рассмеялись, дружески похлопывая друг друга по плечам.
— Да, разве мало «гитик» у человечества, — Гюнтер посмотрел в ту сторону, где, четко выделяя силуэты древних строений, садилось солнце. — И сколько утеряно, сожжено, растоптано…
— Ничего, дружище, союз народов гарантирован и нашей с тобой дружбой. Он — не выдумка.
— Перед лицом новых гуннов? — быстро спросил Гюнтер и, вспомнив дискуссию на утреннем заседании, вспыхнул. — И чего это надо этим проклятым раскольникам? Какой дьявольский средневековый фанатизм! Неужели?..
Он вопросительно посмотрел на спокойного, с мечтательным выражением лица, советского коллегу.
— Будь спокоен, дружище. Я тебя уверяю, секрет цемента не придется открывать в третий раз… Помнишь слова: «Социализм — это прочная уверенность в будущем»? Это сказал устами одного человека весь наш народ.
И Терентий обнял за плечи Гюнтера, увлекая его к великому округлому зданию, чьи циклопические камни развалин охристым цветом темнели на ярко-зеленой ухоженной траве столицы древнего мира.
Даниил Назаров
СТИХИ
УРАЛУ
Перевалы, озера да просеки,Я в себя вас навечно вобрал.От степей неоглядных до сосенкиТы мне люб, руднолобый Урал!Здесь такое ядреное солнышко,Так простираны травы росой,Что невольно, до самого донышкаЯ проникся твоею красой.Потому и звенит песня-здравница,Как судьба, что у нас на двоих.Не уйти от тебя, не избавитьсяОт магнитных зарядов твоих.
РОДНИК
В шеренгах строгих стеллажи.Тишь. Радужные блики.Передо мною мир лежитОгромный, разноликий.В нем словно в зеркале — любовь,Разлука, счастье, горе,Седая старина и новьСхлестнулись в яром споре.Здесь мысли светлой закромаИ мудрости истоки.Короче — это жизнь сама,Впрессованная в строки.С тугих страниц живой родникРаздумьями струится.Я к роднику тому приник —И не могу напиться.
САПОГИ
Пусть сапоги мои в отставке,Я их как прежде берегу,Как сувенир о крупной ставкеВ боях на волжском берегу.Они в таких атаках были,Прошли такую огневерть!Где, словно смерч, снаряды выли,Вулканом клокотала смерть.А ныне — тишь. Стволы умолкли……Стучит моя опора — трость,И сапоги стоят на полке,Свинцом пробитые насквозь.У них в рубцах осела глинаРодных раскованных дорог,Пыль Беларуси, УкраиныИ пепел вражеских берлог.
РАДУГА НАД ОБЕЛИСКОМ
Гроза уснула, словно атом,Отдав гремучий свой заряд.И в небе сумрачно-лохматомПовисла радуги заря.Она еще в объятьях ливня,Пока над рощей, за рекойСвой распустила хвост павлинийСветло, багряно, широко.И вот уже над обелискомВписалась в облачную тьму,И так над ним склонилась низко,Как будто кланялась ему.Подобна триумфальной арке,Из доблестных, далеких дат,Светила искренне и ярко,Звала: «Войди сюда, солдат!»И тот, из мрамора сработан,Под лик граненого меча,Как в Бранденбургские воротаВошел, бессмертием лучась.
ЗИМНЯЯ СТРОЙКА
Снега, снега, гривастые бураныОпять мой край уральский замели.Но тянут шеи башенные краны,Как в камышах озерных журавли.По большакам бульдозеры что крабы,Ползут и тают, словно миражи.И по утрам у «саламандр» прорабыПридирчиво сверяют чертежи.А на площадке, полонив сугробы,Карабкаются в небо корпуса.И люди здесь морозостойкой пробы,И расправляет стройка паруса.Здесь столько свиста, дьявольского гула,Что голос глохнет, сколько ни ори.Морозом сводит одубело скулы,А на бровях ледяшки-фонари.Зато когда в прокуренной времянкеС лица сползет остудная кора,Ты обретаешь крылья, как романтикВ глухом урмане с кладом у костра.И вновь готов — себя метели настежь —Панели ставить, «затравлять» болты.Без этого стоклятого ненастьяНе ощутить сердечной теплоты.
БУДНИ
Задумкой светлой озабочен,Порывом жгучим одержим,Я к верстаку спешу. И тотчасВношу поправку в чертежи.Пилю, ворочаю железоДа так, что мускулы трещат.Порой машине в душу лезуИ прочь гоню мазутный чад.Врачую раны, тем утешен,Что ей продлю я жизни срок.В пролете ветер с паром смешан,Скулит, как запертый щенок.А солнце ткет ковер искусно,А губы сводит жаркий пот…Без этих будней хлеб невкусный,И пульс не тот, и сон не тот.
Василий Оглоблин
СТИХИ
* * *
Я иду по земле, растворяясь в лицах,В улыбках, в очах, в голубом апреле.Ах, как радостно пахнет землицаТеплым дымком и прелью,Вся под ветрами, под солнцем вся,Мне, человеку, для мук и счастьяВ каждой крупице своей несяСладкую дрожь зачатья,Вся в ожидании бурных гроз,Щедрых, напойных ливней.Иду по земле в человечий рост,Напористый и счастливый.Иду.В ручищах несу на весуВздутое веком пламя,Как рану несу, как судьбу несуСтрашную ношу — память.Я видел, как жгли на кострах зарю,Прошел через муки в бараках ада,Я именем всех живых говорю:— Нам на земле ничего не надо,Кроме награды по ней ходить,Кроме счастья — ее возделывать,Кроме радости — находить,Перекраивать, переделывать,Жаром пылких сердец темноту крошить,Оставаться всегда человеком,И спешить жить, жить, жить,Успевать за собою и веком.
БАКЕН
Когда отвесным зноем гладитРеки зеркальное трюмо, —Он на глазу у этой гладиТорчит некстати, как бельмо.Когда же стрежень так обманчив,Когда бедой грозит в ночи, —Горят спасением в туманеЕго неяркие лучи.А вы слыхали, как он стонет,Когда волну на грудь берет?..Ведь утонуть он не утонетИ в даль уплыть — не уплывет.Судьбу нелегкую такуюДано не каждому нести,Чтоб по движению тоскуя,Другим указывать пути.
БИОГРАФИЯ
Заполняет парнишка анкету.Ничего в ней геройского нету.Не был пулей фашистскою ранен,Бухенвальдской не пробовал муки.Увеличены, как на экране,На бумаге огромные рукиСо следами царапин и ссадин,Руки, столько создавшие за день.Что ж ты медлишь?Рассказывай, друг,Ведь дела твои вовсе не плохи, —В трудовой угловатости рук —Биография нашей эпохи.
ПОРТРЕТ
Его сухое, строгое лицоКак будто мастер высекал из камня.Шум. Экскаватор, лязгая, в песокВгрызается железными клыками,Буксуют МАЗы, пенится река,Как искра, гаснет голос в этом гаме,И кажется, что спаяна рукаС ковшищем многотонным рычагами.Торчит вихор.В накале карих глазБесята кувыркаются задорно.Такой не любит пустозвонких фраз,Такому в жизни,Как в степи, просторно.В таких, не привлекательных с лица,Без памяти влюбляются девчата…О как во всем похож он на отца,Угасшего от ранВ пятидесятом!
ПРИМЕТА
