Дивный Мир Будущего (СИ) - Виноградов Максим

Август Нэш — лидер, босс Сопротивления, хотя с виду по нему и не скажешь. Обычный молодой парень среднего роста и не слишком привлекательной наружности. Голову даже в помещении украшает бурая бейсболка, торс облеплен курткой, на ногах — тяжелые ботинки и джинсы. Пожалуй, самый таинственный из всех; глядя на него невозможно определить, чего ожидать в следующий миг: то ли задушевного разговора, то ли вооруженного нападения.

Франко Моро — инструктор по технике боя. Долговязый, длинноногий, худой, как жердь; но в то же время — неимоверно жилистый, подвижный и гибкий. Уж я-то теперь достоверно знаю, на что способна эта каланча; насколько быстрыми и болезненными могут быть тычки костлявых ладоней; с какой легкостью и грацией он превращает противника в мясную отбивную. Легкомысленная свободная одежда — шорты, кеды и майка — лишь подчеркивают образ, который Франко старательно культивирует: безобидного, чуть простоватого худосочного здоровяка. И горе тому, кто не распознает под личиной тощего середнячка — умелого грозного бойца!

Глядя на этих двух, в голове невольно рождается мысль: кто из них сильнее? Франко балансирует в одном шаге от «дельты»; класс Нэша я так и не распознал, но он явно далеко впереди. Так кто же победит в схватке: тренированный узкоспециализированный боец, вроде Моро, или же гораздо более продвинутый по социальной лестнице тип, возможно владеющий какими-то неведомыми мне приемами и умениями? Августа я в бою не видел, если не считать той потасовки в пищевом блоке. Однако же его спортивная фигура и уверенная манера держаться невольно намекают на скрытую мощь, что может быстро и с легкостью поставить на место любого зарвавшегося ротозея.

Мари, пожалуй, единственная, кто замечает мой изучающий взгляд. Девушка улыбается и многозначительно подмигивает; я моргаю в ответ, на душе разливается приятное тепло. Она непринужденно болтает одновременно со всеми и вроде бы ни с кем в отдельности. Находит время и пошутить, и пококетничать, и скорчить серьезную физиономию. Сегодня красотка облачилась в строгие брюки и пиджачок, что сидят на ней просто изумительно, подчеркивая нужные объемы и выпуклости. Невероятная общительность и способность к эмпатии, вкупе с соблазнительной внешностью, создают поистине ядреный коктейль. Пожалуй, ее можно с полной уверенностью назвать «роковой женщиной», с поправкой на молодость и некоторую инфантильность. Похоже, что именно такую роль в группе она и выполняет… Во всяком случае — я же попался!

Анна Кравец — едва ли не полная противоположность Мари. Не в том плане, что она страшная — нет! Просто красота девушек разная: одна берет добродушием и объемами, вторая — стройностью и холодом.

Они обе одинакового — небольшого — роста. На этом сходство заканчивается. Анна худая, невообразимо стройная, с виду — маленькая и хрупкая. Ее талию, кажется, можно обхватить пальцами одной руки; да и все остальное под стать. В том числе удалась блондинка и характером — требовательная, своенравная, неуступчивая, знающая цену себе и другим. Я уже успел убедиться, что за горделивой маской и внешней субтильностью скрываются кое-какие боевые навыки и способность за себя постоять. Ну а крутым норовом она, похоже, компенсировала недостаток «мяса».

Сегодня Анна соизволила надеть юбку, ровно такой длины, чтобы невозможно было оторвать глаз от ее стройных божественных ножек. Туфельки на шпильках сделали девушку чуть выше и еще более подчеркнули тонкий стан; полупрозрачная блузка просвечивает в самых интересных местах, но их, как на зло, прикрывает легкая кожанка.

С превеликим трудом перевожу взор с красотки на последнего присутствующего — после ангельской внешности Анны, здесь глаза отдыхают.

Голиаф Кокс, восьмая ступень эпсилон, не блистает ни внешностью, ни добродушием, ни общительностью. Невысокий, рыхловатый, лысоватый, явно переваливший за четвертый, а то и пятый десяток, он выглядит в компании молодежи белой вороной. Округлое лицо отнюдь не располагает к себе, скорее — поражает некоей печатью равнодушия и фатализма. Он словно бы ко всему привык, давно уже изведал жизнь и примирился со всеми ее проявлениями, если не сказать — сдался, отстранился от проблем и борьбы. Впрочем, его присутствие в Сопротивлении является прямым опровержением моего суждения, а поскольку кандидатуру Кокса одобрил Нэш — сомневаться в его полезности не приходится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отличительной чертой Голиафа является характерная манера общения — он обожает говорить иносказательно, используя метафоры, аллегории и прочие эвфемизмы всех мастей. Ни на один вопрос Кокс не отвечает прямо, а все время норовит ввернуть очередной оборот, который можно толковать и так, и этак, и вообще — как заблагорассудится. Оттого разговор с ним очень скоро превращается в попытку пройти наощупь по темной комнате, полной всевозможных препятствий. Возможно, сам себе он кажется остроумным и находчивым собеседником, однако же я нашел Голиафа слишком уж сложным, особенно в простых бытовых вещах.

По некоторым обмолвкам Августа догадываюсь, что состав Сопротивления отнюдь не исчерпывается присутствующей пятеркой, но лицезреть вживую других участников пока не довелось. То ли они отсутствуют, то ли сознательно скрываются от новоиспеченного непонятного перца, которому не известно — можно ли доверять.

Незаметно заканчиваю осмотр, а команда завершает завтрак. После еды народ явно добреет, даже на губах Анны появляется мимолетная улыбка, озаряющая ее высокомерное личико ангельским выражением.

— Ну что, дети мои, — сладко потянувшись, выдыхает Август, — Нас ждут великие дела! Заходите по одному, Франко — начнем с тебя!

Легким шагом Нэш удаляется в смежную комнату, долговязый боец следует за ним. Я недоуменно провожаю парочку, оглядываюсь на оставшихся — никто не выказывает и признака удивления.

— У вас так принято? — уточняю на всякий случай, — Я думал, мы вместе обсудим план операции…

— Меньше думай! — ледяным тоном отрезает Анна.

Девушка отворачивается, для нее я больше не существую. А мои глаза с трудом отрываются от созерцания обнаженного бедра красотки.

— Да что за секреты? — поворачиваюсь к Мари, — Что там Нэш рассказывает?

— Он скажет именно то, что ты должен услышать, — глубокомысленно замечает Голиаф, — И ни слова больше.

— Это понятно. Но почему не сказать всем сразу, чтобы не повторяться?

— Очевидно, Тей! — Кокс качает головой с легким укором, — То, что предназначено для твоих ушей, не подходит моим. И наоборот. Глупо требовать от быка того, что свойственно Юпитеру!

Морщусь от беспощадных аналогий. Кажется, даже зубы ноют от излишней напыщенности и пафоса.

— Да неужели нельзя просто объяснить, что к чему? — произношу с напором, но действует плохо.

Возможно, не хватает харизматичности и влияния; а может — дело портит детский писклявый голосок.

— Я уже объяснил, — устало отмахивается Голиаф, — Умному достаточно! А глупцу — повтори хоть сто раз — ничего не поймет!

Легкий смех Мари разряжает накаляющуюся обстановку. Подойдя ближе, девушка мягко хлопает меня по плечу.

— Лучше ничего не спрашивай, Тей — бесполезно! — с искренней улыбкой произносит она, — Дождись очереди, а Нэш все объяснит досконально!

Не остается ничего другого, как терпеливо смолчать. В гостиной воцаряется тишина, изредка нарушаемая вздохами или легким перезвоном посуды. Пью воду и смотрю на дверь: мне интересно — кого вызовут следующим?

Франко выходит минут через десять. Он кажется крайне озадаченным; на физиономии — удивление, ладонь обескураженно потирает подбородок. Долговязый кивает Голиафу, тот с неимоверно пафосным видом скрывается за дверью. Моро с минуту мнется у кухонного стола, по всей видимости, не зная, на что решиться. Наконец, с досадой покрутив головой, боец выпивает наскоро сооруженный коктейль и исчезает восвояси.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Разговор с Голиафом затягивается на добрых полчаса. Мужчина выходит к нам с усталым, но потрясающе загадочным видом. Судя по всему, Коксу предстоит миссия невероятной важности и сложности, но знать о ней простым смертным не положено. Важно кивнув Мари, он уходит, слегка придавленный грузом неимоверной ответственности.