Черная волна - Джеймс Сваллоу

— Некоторые могут посчитать это пустой тратой усилий и нартециума, — он пробежался пальцами по казеннику плазменного пистолета.

— Некоторые? Вроде брата-сержанта Нокса?

Рафен сердито выдохнул.

— Что ты имеешь в виду, псайкер? Что я принял путь Расчленителей для сбора информации?

— Я этого не говорил, — Церис склонил голову.

— Сказал, — Рафен впился в него взглядом, — мы не страшимся тяжелого выбора, брат. Вот зачем нас создали. Делать вещи, которые недоступны смертным, в которых другие могут узреть пересечение границ этики во имя большей силы.

— В самом деле? Так же говорят, что Кровавые Ангелы самые благородные из Адептус Астартес. Но пытать человека и почти лишить его жизни, даже преступника… В чем здесь благородство, сэр?

— Ты думаешь, что я мог найти другой путь. В этом дело? Возможно, ты ощущаешь, что я не отнесся со всем необходимым уважением к магосу, несмотря на его игры с Хаосом?

— Зеллик не служит Темным Богам, и мы оба это знаем. Несмотря на его одаренность, жадность и тщеславие ослепили его перед этим проступком. Он верит, что предан Марсу и Терре каждой частичкой своего существа, даже если он врал им, дабы набить свои сундуки.

— Самообман — общая черта слабых, — огрызнулся Рафен.

— И зачастую сильных тоже, — парировал Церис.

— Я не испытываю вину за то, что сделал с Зелликом, — произнес сержант, — если мой долг потребует, я сделал бы это еще сотни раз. Не думай, что можешь осуждать меня, псайкер. У тебя нет такого права.

— Я бы никогда не отважился, милорд, — пришел нейтральный ответ, — я всего лишь хотел, чтобы вы сами сказали это.

Он развернулся, чтобы уйти, затем остановился.

— Вы пересечете много границ, брат Рафен, прежде чем ваш долг подойдет к концу. И эта — просто первая.

Сержант отвернулся, чтобы обслужить свое оружие.

— Если есть что-то важное, брат Церис, я охотно выслушаю. Но если нет, оставь свои загадки при себе. Мое терпение не безгранично, и лучше тебе это запомнить.

Рафен ожидал что-то услышать в ответ, и когда тот не пришел, он оглянулся через плечо. В оружейной он остался один.

Глава пятая

Зеркало двигалось сквозь тьму, искривляя призрачное сияние далеких звезд и слабые потоки радиации, впитанной вакуумом. Огромный, изогнутый каплевидный щит из металла, выкованный по давным-давно забытой технологии, врал космосу, пряча истинную сущность за слоями шунтированных энергетических схем, покорными озерами сверхтекучих поверхностно-активных веществ и длинными, изогнутыми ребрами из чрезвычайно тонкого металла.

Зеркало говорило космосу, что тут ничего нет. Оно врало, вытягивая весь спектр волн, видимых и невидимых, считывая их, и мягко проецировало позади так, что даже самое продвинутое оборудования для гадания мало что могло считать, кроме нескольких беспризорных молекул водорода. В самом тонком месте оно было едва толще человеческого волоса и все же могло противостоять прямому попаданию из лазпушки, если бы такое приключилось. Само зеркало было еще одним великим и секретным сокровищем Зеллика, устройством, которое позволяло ему множество раз скрытно передвигать громаду "Археохорта" прямо под носом у врага. На другой стороне изогнутого щита, в его середине, конструкция Механикус передвигалась по инерции, ускорители молчали и были закапотированны с тех пор, как он вошел в систему Дайники. Окружая "Археохорт", словно рыбы-лоцманы, плывущие с китом, удерживая плотную формацию, рядом шли "Тихо" и "Габриель". Полет измотал их командиров до предела, как и всех сервов экипажа, но они знали, что единственная ошибка передвижения выведет крейсера за проецируемый зеркалом ореол — что сразу поставит точку, как в тайном приближении, так и на любом шансе успеха миссии. Энергетические системы всех трех кораблей были настолько минимально задействованы, насколько было возможным. Той же самой тактикой воспользовались космодесантники, дабы приблизиться к "Археохорту" на абордажной торпеде, только теперь это была ухудшенная версия. Тогда это сработало, должно и сейчас, если милость Императора не оставит их.

У планеты было две луны, обе выпуклые, деформированные астероиды, захваченные гравитационным колодцем Дайники-5. Флотилия стремилась к дальней стороне большей из лун, спекшейся под действием жесткого излучения оранжево-белого солнца. Первая луна была достаточно большой, чтобы спрятать все три корабля от любого наблюдателя с планеты ниже. Скрывшись из виду, зеркало начало складываться в сложном танце сдвигающихся материалов и под воздействием хитроумной машинерии.

НАСТОЯЩАЯ командная палуба "Археохорта" не напоминала фальшивую, в которой дух-машины корабля пытался поймать их. Аджир бывал на борту множества кораблей флота и видел их мостики — изукрашенные платформы для офицеров и круг ям ниже, наполненный младшими рангами и сервиторами, иллюминаторы из контрольных башен вокруг носа готового к битве боевого корабля. Тут этого ничего не было. Командный зал состоял из рядов квадратных террас с загнанными по углам балконами, друг над другом, каждый последующий был меньше предыдущего. Создавался эффект перевернутой пирамиды, вывернутой наизнанку, чьи ступеньки уходили к разным возвышениям ниже. На каждой террасе линиями выстраивались чрезвычайно сложные консоли, за которыми трудились младшие технопровидцы и лексмеханики. Их головы были покрыты капюшонами или проводами от развевающихся механодендритов. На некоторых террасах были установлены рельсы для бесконечно снующих туда-сюда техножрецов на колесах вместо ног.

В воздухе висел острый запах озона и электричества, постоянный быстрый треск шушуканья на машинном коде доносился до Кровавого Ангела со всех сторон. Кающийся Туркио стоял позади Рафена, как всегда, вместе с несколькими боевыми братьями — логик Беслиан, стоя на шестиугольной платформе, балансировал с помощью пары роботизированных рук. Платформа шагала по уровням командной ямы, закрепляя себя одной рукой, затем отклонялась в обратную сторону к другой опорной точке, затем действие повторялось заново. Казалось, что Беслиан контролировал ее движение без всяких направляющих подсказок.

— Вот это, если использовать метафору органики, бьющееся сердце "Археохорта", — произнес техножрец. Провисшие фрагменты плоти на его лице демонстрировали некоторое отвращение от собственного сравнения.

— Отсюда можно получить данные из любых систем конструкции.

— Ваши пассивные ауспекс сенсоры проанализировали отклик с планеты, — отрывисто произнес Нокс, — что он показал?

Беслиан повернул свою голову в капюшоне на шее-плунжере, и платформа прекратила движение, прислонившись к углу ближайшей террасы.

— Наблюдение, — начал он, кивая в сторону пикт-экрана на стене. Тот протянулся к нему на карданном подвесе. Экран зажужжал и отобразил мерцающие руны молитвы, после чего изображение преобразовалось в зернистую картинку Дайники-5 в режиме реального времени. Индикаторы наложения проецировались развернутыми на месте линзами. Появились яркие красные линии, точки трупного цвета и различных размеров рассеялись по дневной стороне планеты.

— Тепловое рассеивание, мои лорды, — объяснил Беслиан, — прослеживаются следы отработанных газов, выброшенных в воздух био-процессами. Я гарантирую, их питает разложение тел.

— Я думал, что эта планета мертва, — прорычал Сов, еще один космодесантник Нокса.

— Так и есть, — произнес Мохл, — то, что мы видим — доказательство присутствия ксеносов, брат. Тираниды шатаются по этому миру, живут за счет друг друга, после того как их улей был уничтожен.

Рафен был мрачен.

— Они должны были съесть всех остальных.

— Я не понимаю, — произнес Кейн, — разве не в привычках тиранид распотрошить живой мир, затем построить новые био-корабли и улететь к следующему? Если на Дайнике-5 больше нет местной жизни, почему эти чудовища до сих пор там?

Беслиан склонил голову, одобряя Кейна кивком.

— Кровавый Ангел прав. Но в таком поведении нет ничего необычного. Такое уже видели раньше, когда гнездо отказывается подчиняться одному из своих командных организмов.

— Ты говоришь о тиране улья, — сказал Туркио. Губы Аджира сжались. Это было очевидно.

— Верно, — ответил Мохл, — я предполагаю, что на планете ниже не оказалось такой твари. А раз так, то существующие там организмы-воины ведут себя соответственно основным инстинктам. Убивают и воспроизводятся. Через несколько десятков поколений, если не вмешиваться в эту новую экосистему, они, возможно, полностью сожрут друг друга.

— И мы верим, что Фабий Байл живет среди этого леса клыков и когтей? — качая головой, Кейн свернул руки на груди. — Не может быть.

— Нет? — спросил Рафен. — Тогда объясни, почему.