Экономическое учение Карла Маркса - Карл Каутский

Разумеется, за разными единицами одного и того же вида товаров можно признать бо́льшую или меньшую степень потребительной стоимости. Прочная пара ботинок имеет бо́льшую потребительную стоимость, чем менее прочная, и я охотно заплачу за неё дороже, если только у меня есть в кармане деньги. Бутылка иоганнисбергского вина имеет бо́льшую потребительную и меновую стоимость, чем бутылка шпандауского или грюнебергского. Итак, можно подумать, что потребительная стоимость всё же является элементом стоимости товаров.

Но так только кажется. Если бы бо́льшая потребительная стоимость обусловливала и бо́льшую меновую стоимость, можно было бы спросить: почему каждый производитель не производит товаров только наилучшего сорта? Почему каждый сапожник не выделывает только самую шикарную обувь? Почему каждый винодел не выделывает лишь самые лучшие сорта вина?

Ответ прост. Лучшее качество ботинок есть следствие либо лучшего материала, который стоит больше труда и денег, либо — лучшей работы, т. е., при средней искусности рабочего, большей затраты труда. Вследствие этого, а не вследствие более высокой потребительной стоимости прочные ботинки дороже. Известно выражение, что самые дорогие товары всегда дешевле, т. е. их потребительная стоимость превышает потребительную стоимость товаров низших сортов в гораздо большей степени, чем их стоимость превышает стоимость последних. Пара ботинок ценою в 12 марок, быть может, проносится вдвое дольше, чем пара за 10 марок.

Более высокая цена некоторых сортов вина основала на том, что соответствующие сорта винограда родятся лишь в определённых местах. В этом случае закон стоимости вообще теряет силу, так как мы наталкиваемся здесь на монополию.[12] А закон стоимости предполагает наличие свободной конкуренции.

Всюду, где разница в качестве товаров одного и того же рода вызывает и разницу в ценах, эта последняя разница обусловлена либо различием в затрате труда, либо существованием монополии.

Другие теории стоимости смешивают стоимость с ценой. Они объясняют стоимость отношением между спросом и предложением. На самом деле спрос и предложение объясняют только, почему цена определённого товара всегда колеблется вокруг своей стоимости (или цены производства). Но они не объясняют, почему цена одного товара всегда в среднем на столько-то выше, чем цена другого, почему, скажем, в течение столетий фунт золота был в среднем в 13 раз дороже, чем фунт серебра.

Как только теория, объясняющая стоимость спросом и предложением, хочет объяснить эти постоянные различия цен разных товаров, ей не остаётся ничего иного, как стыдливо прибегнуть к теории трудовой стоимости. На вопрос, почему один товар постоянно оказывается настолько-то дороже другого, она отвечает, что это происходит от его большей редкости; последнее вызывает то, что предложение этого товара постоянно меньше, чем предложение других товаров. Однако для того, чтобы доставить на рынок более редкий товар в том же количестве, как и другой, который встречается чаще, требуется больше труда.

Не будет большой разницы сказать, что фунт золота потому в 13 раз дороже фунта серебра, что оно встречается в 13 раз реже, или же потому, что добывание фунта золота стоит в 13 раз больше труда, чем добывание фунта серебра. Если теоретик не становится на точку зрения простого купца, которого интересует только цена товаров на рынке, а не то, каким образом они её приобрели, — если он захочет глубже вникнуть в дело и исследовать, каким образом произведены те товары, которые вынесены на рынок, то он всегда найдёт, что стоимости товаров определяются процессом производства, что они создаются на производственном предприятии, а не на рынке. Конечно, для буржуазных теоретиков рынок в большинстве случаев ближе, чем предприятие, и поэтому они, как правило, не понимают теории трудовой стоимости.

На рынке стоимость только превращается в деньги, в цену; сначала — в воображаемые деньги, в требование определённой цены, а потом — и в настоящие деньги, если товар продаётся. Чем больше развивается капиталистическое хозяйство, тем больше появляется посредствующих звеньев между предприятием и рынком, между производителем и продавцом товара потребителю, тем значительнее могут быть обусловленные этим уклонения реально достигнутой цены от теоретически определяемой стоимости. Однако это не мешает тому, что стоимость товаров в конечном счёте всегда определяется условиями производства и что цена всегда остаётся зависимой от последнего, хотя бы эта зависимость была далеко не прямой.

Капиталисты-практики сами определяют стоимость товаров условиями производства последних. Впрочем, под этими условиями они понимают не рабочее время, общественно необходимое для изготовления товаров, а издержки производства (заработную плату, затраты на машины, сырьё и т. д.) плюс средняя прибыль.

Вслед за ними и целый ряд теоретиков утверждает, что стоимость определяется издержками производства.

Но что правильно с точки зрения капиталиста-практика, то нелепо с точки зрения теории. Ведь задача теории состоит не в том, чтобы вычислять нормальную цену в каждом отдельном случае, а в том, чтобы раскрыть конечные причины общественных явлений капиталистического способа производства.

Прежде всего, что такое издержки производства? Определённая сумма денег. Следовательно, они уже наперёд предполагают деньги. Определение стоимости посредством издержек производства означает, таким образом, что стоимость должна быть объяснена при помощи денег, а не наоборот. Мы подходим к вопросу не с того конца.

Издержки производства представляют собой данную сумму стоимостей — стоимость рабочей силы (заработную плату), стоимость средств производства, прибыль. Из этой суммы стоимостей и объясняется стоимость. Мы видим, что такое определение стоимости вращается в порочном кругу.

Возьмём какого-нибудь товаропроизводителя, скажем ткача-крестьянина, о котором мы предполагаем, что он производит всё сам. Он сам добывает себе жизненные припасы, а также сырьё, лён, который прядут его дочери. Он же сам мастерит ткацкий станок из собственного дерева. Каковы у этого человека издержки производства? У него нет никаких денежных расходов, его продукт стоит ему только труда, ничего, кроме труда.

Сделаем следующий шаг к более высокой ступени производства — к ткачу-ремесленнику. Ему уже приходится производить и денежные затраты; у него уже есть издержки производства. Он должен купить ткацкий станок, пряжу, а также и жизненные припасы. Это его издержки производства. Но по ним ли он будет высчитывать стоимость произведённого им полотна? В таком случае его ремесло едва ли окажется пресловутым золотым дном. Оно не принесёт ему никаких излишков, которые можно было бы отложить про запас. При этом часть его издержек производства, именно расходы на жизненные припасы и на ткацкий станок, останется неизменной, будет ли он работать 4 или 12 часов в день. Разве он на этом основании не станет расценивать продукт 12 часов выше, чем продукт 4 часов, — независимо от количества сырья? Мы видим, что и он будет причислять к издержкам на материал также и свой труд, как фактор, образующий стоимость.

Лишь для капиталиста дело примет иной вид. Ему продукт вовсе не стоит труда, а только денег. Он оплачивает деньгами не только средства производства, но и труд. Следовательно, для него все условия производства сводятся к денежным затратам. Эти последние и кажутся ему образующими стоимость. Но он сделал бы удивлённое лицо, если бы его стали уверять, что стоимость его продукта равна сумме, затраченной им на производство. Он не для того ведёт производство, чтобы только выручить свои денежные затраты для нового производства. Он хочет получить и прибыль. В этом и состоит причина, по которой он вообще пускает деньги в производство, а не расходует их на личное потребление. Поэтому к издержкам производства он причисляет ещё «обычную для данной страны» прибыль. Определённая таким образом цена есть минимальная цена, которую он должен получить по крайней мере для того, чтобы не «работать», как он выражается, себе в убыток.

По представлению капиталиста, прибыль принадлежит к издержкам производства, определяющим стоимость продукта. Но эта «стоимость» оказывается не чем иным, как тем, что в теории Маркса носит наименование цены производства. А цена производства сама может быть понята только с помощью закона стоимости.

Потребительная стоимость, рыночная цена, цена производства — таковы категории, выдвигаемые в качестве «стоимости» теориями, отличными от теории трудовой стоимости. Это либо такие категории, которые, как потребительная стоимость, связаны с меновой стоимостью лишь в том смысле, что представляют её предпосылку, но не определяющее её основание; либо такие, которые исходят из меновой стоимости, — как, например, цена производства или рыночная цена. Эти последние не объясняют менового отношения, а, наоборот, предполагают его объяснённым для того, чтобы они сами могли быть объяснены.