Горячий квартирант - Кендалл Райан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В проеме моей двери появился Кэннон, капельки воды на его коже еще не просохли, и она порозовела от горячей воды, волосы были влажными. Он был обнажен по пояс, а темные джинсы сидели на его бедрах маняще низко. Я глубоко вздохнула, готовясь объяснить ему, почему это было бы огромной ошибкой.
Он подошел ко мне так близко, что до меня донесся аромат мятно-цитрусового геля для тела, которым он пользовался. Наши отражения в зеркале были полны контрастов. Он, на голову выше меня, был спокоен и сосредоточен. Мое лицо по-прежнему было красным, как помидор, и я рядом с ним выглядела почти миниатюрной, это ощущение было мне непривычно. Я отвыкла от всего этого. Прошло много времени с тех пор, как в моей жизни был мужчина, не говоря уже о том, что он находился в моей спальне.
– Пойдем. – Его рука нашла мою, он сплел свои пальцы с моими, оттаскивая от зеркала и отвлекая от внутренней борьбы, которая шла во мне. – Пойдем выпьем по бокалу вина.
От его голоса мне вдруг стало спокойно. Весь день я мучилась, скрученная туже спирали, и его предложение было как раз кстати. Почему я боялась? Речь не шла о жизни или смерти. Двое друзей приятно проводят время, по крайней мере, в этот момент, и я могла это сделать. Полегче, Пейдж.
Я пошла вслед за ним на кухню, где он достал из холодильника бутылку белого вина. Когда он подтолкнул меня к дивану, а потом вручил бокал, я приняла его приглашение на то и другое. Я чувствовала себя, как кукла-марионетка на веревочках, но мне стало легче, когда я подчинилась его команде.
Мне показалось, что разговор между нами протекает оживленнее, чем я могла бы ожидать. Путешествия, бизнес, хобби, безопасные темы, по-прежнему намекавшие на то, что у нас было много общего. Оказалось, что мы оба интересовались гуманитарной деятельностью.
Я глубоко вздохнула, наслаждаясь как беседой, так и вином. Возмужав, он превратился в великодушного и доброго мужчину. Может быть, это отчасти объяснялось тем, что его воспитали две женщины. Его мать и сестра не расстилались перед ним – они вырастили его, никогда не позволяя ему быть самодовольным, но постарались, чтобы он был умным и трудоспособным, вселив в него ту уверенность, которая помогла ему стать мужчиной, которым он был теперь.
Пока мы сидели и болтали, я не могла отмахнуться от наших общих детских воспоминаний. Когда Кэннон снова наполнил вином бокалы, по моим губам пробежала улыбка, вызванная одним особенно трепетным воспоминанием…
* * *
– Эй! Отдай мой рюкзак, Кэннон! – Положив одну руку на свое тощее бедро, я вытянула вторую к нему, стараясь говорить как можно более властно.
Мне было двенадцать лет, и у меня недавно начались месячные. В потайном отделении моего розового рюкзака марки «Hello Kitty» хранилась пачка прокладок. Меньше всего не свете мне хотелось, чтобы младший брат Элли нашел их. Жуть! Мне было до ужаса стыдно.
– Мама сказала, что я – мужчина в доме. Это моя ответственность – носить сумки, открывать все двери и уважительно обращаться с женщинами. Он выпрямился, закинув повыше мой рюкзак на свое хрупкое плечо.
Фу! Иногда Кэннон мог быть настоящей занозой в заднице. Мы ждали у школы мою маму, которая должна была приехать и забрать нас, а он нагрузил на себя не только свой рюкзак «Капитан Америка», но также рюкзак Элли и еще коробку для ланча. Он был похож на мула.
– Дай сюда. – Я снова махнула рукой. – Я сама могу нести свой рюкзак. – Бабушка сказала, что я не нуждаюсь в том, чтобы мужчины что-то делали за меня, и кроме того, Кэннон еще даже не был мужчиной. Ему было всего восемь лет.
Он бросил взгляд на Элли, и она кивнула.
– Отлично, – сказал он, неохотно снимая с плеча мой рюкзак. – Держи.
Я с облегчением прижала рюкзак к груди, слегка удивленная тем, что совсем не злюсь на Кэннона. Если уж говорить о мальчишках, он был не так уж плох…
* * *
– Тебе лучше? – спросил Кэннон, переводя взгляд на меня.
Прикусив губу, я кивнула.
– Полагаю, было понятно, что я волновалась, а?
– Мы не обязаны это делать.
– Что? – пробормотала я.
– Ничего. Мы снова можем притвориться, что притяжения, которое ощущается между нами, не существует. Я не стану давить на тебя.
Его слова должны были успокоить меня, но вместо этого они вызвали у меня раздражение, словно царапнули по коже. Я больше не хотела притворяться. Мне надоело быть трусихой и называть это осторожностью, благоразумием, сдержанностью. Это была прежняя Пейдж. Которая боялась попробовать что-то новое, жила внутри своего мирка. Неуклонно приближалась к тридцати годам и по-прежнему была одинока – с бродячей собакой вместо стереотипного кота, но все равно закрытая и жалкая. Новая Пейдж была смелой авантюристкой. Во всяком случае, ей хотелось быть такой.
– Нет. – Я покачала головой. – Это была моя идея. Ты не давишь на меня. – Наклонившись вперед, я поставила перед нами свой бокал. – Просто я не знаю, как… начать.
– Это мое дело, принцесса.
Принцесса! Это прозвище было мне не настолько противно, насколько, вероятно, должно было быть приятно. Давно я не бывала ничьей принцессой. Или никогда, напомнил мне мой тихий внутренний голос. В детстве Кэннон так называл меня, но это было в шутку, чтобы поддразнить или подколоть меня. Этот новый, взрослый мужчина, в которого превратился оставшийся в моей памяти мальчик, вызывал у меня удивление.
Его темные глаза были наполнены невыразимой страстью. А пухлые идеально очерченные губы искривились в легкой улыбке. Он был до такой степени абсурдно сексуальным, что у меня в животе все завязывалось узлом, стоило мне только посмотреть на него.
Я все еще нервничала. Но давай же… это же Кэннон. Я знала его более двадцати лет. Он не сделал бы мне больно и не исчез бы утром, никогда больше не позвонив. Мы остались бы вместе в этом доме еще на пару месяцев, вероятно, пекли бы блины по утрам в воскресенье и смеялись над тем, как мы проводим время. Мы бы избавились от влечения, которое испытывали друг к другу, и двигались бы дальше. Это было лишь удовлетворением непреодолимого желания.
Он поставил свой бокал рядом с моим, потом склонился ко мне, проведя кончиками пальцев по моему подбородку, прежде чем повернуть мое лицо к себе.
Вот оно.
