Контракт на Фараоне - Рэй Олдридж

Горбун беззубо ухмыльнулся и, поклонившись, вышел. Он закрыл дверь, и секундой позже Руиз услышал лязг ключа в замке. За ним последовал еще один звук, потише, когда управляющий запирал дверь на лестницу. Замки были своеобразным утешением. Они недолго устоят против орудий Руиза, если ему понадобится выйти отсюда, но они успокоили его относительно его собственной безопасности, по крайней мере, на время.

Он устало опустился на веревочный матрас и стал оценивать свое положение. Он не мог стряхнуть с себя дурные предчувствия, хотя, думал он, это вполне понятно, при таких-то условиях. Он был в руках человека, который, очевидно, не знал границ своим капризам, никакого ограничения своей власти, — а это никогда не бывает здравой ситуацией. Вдобавок, Руиз все еще чувствовал себя не в своей тарелке, из-за того, что Фараон был чужим миром, а он лично не совсем уверенно вжился в свою роль.

Он улегся на койку, сосредоточив внимание на грубом камне потолка. Он надеялся, что Бринслевос соблюдал местные фараонские обычаи, которые признавали за продавцами змеиного масла большие права на эксцентричное поведение, чем за остальными низшими кастами. Он надеялся достаточно развлечь Бринслевоса, чтобы избежать его неудовольствия, но в то же самое время ему нельзя стать настолько притягательным для Лорда, чтобы тот предложил бы ему постоянное место в своем владении. Мысль о том, что придется оставаться здесь долгое время, наполняла унынием, поэтому он отбросил ее в сторону и вместо этого сосредоточился на том, как ему поймать браконьеров.

По всему Фараону труппы фокусников соревновались в поисках славы и ради «вознесения в землю Вознаграждения». Вознесение — это была фараонская интерпретация того, что происходило, когда бригада по сбору урожая забирала труппу, готовую к тому, чтобы ее забрали. Об этом обычно докладывали наблюдатели Лиги, следящие, когда появится такая труппа. Избранной труппе обычно позволялось дать одно последнее представление, которое почти всегда принимало форму одной из гигантских религиозных мистерий, называемых Искуплениями, во время которых жертва, обычно — осужденный преступник, отдавалась в распоряжение искусных фокусников-палачей. Немедленно по окончании пьесы лодка-ловушка, принадлежащая Лиге, — ее делали невидимой с помощью пангалактической технологии — вступала в действие и забирала труппу. С точки зрения зрителей происходило чудо.

Религия процветала на Фараоне, как и на большей части низко развитых миров — поставщиков рабов, которые принадлежали Лиге. Лига считала эффективным и легким эксплуатировать религиозные импульсы рабских миров, воистину, нет лучшего способа скрыть следы своей сомнительной деятельности. На Кардуне, откуда Лига экспортировала поразительно прекрасных женщин, самые красивые выбирались на крупных религиозных праздниках, а потом их приносили в жертву богам. Этот процесс состоял в том, что их грузили в лодки и посылали их по подземной реке. Персонал Лиги выхватывал жертвы из их лодок как раз в тот момент, когда река исчезала в огромном подземном сифоне.

На Мортадиндере, знаменитом качеством своих гладиаторов, мужчины и женщины соревновались между собой за милость богов, играя во множество разнообразных смертельных игр. А выжившие становились святыми — а потом продуктом, товаром, отправляемым на рынки пангалактических миров, которые разрешили у себя такие кровавые развлечения.

На Скарфе ученые пытались превзойти друг друга в интеллектуальных занятиях, ради славы богов. Самые совершенные отправлялись в монастыри на высоких скалах, из которых никто не возвращался, поскольку монастыри были базами для занесения ученых в каталог, а затем переправки на рынок.

На Фараоне гораздо большее, нежели религия, заставляло фокусников подниматься на вершины своего искусства. Те фокусники, которые не были настолько блистательными, чтобы завоевать вознесение в Землю наград, но все же были способны на постоянное разнообразие и высокий уровень своих представлений, могли подняться вверх сквозь весьма жесткую в остальных случаях кастовую систему, они могли даже получить статус аристократов. Любой человек, даже крестьянин, мог пробовать себя в ремесле фокусника и стараться добиться успеха.

Проблема, над которой бился Руиз, состояла в отборе. Если учесть, что на Фараоне каждую неделю бывает до дюжины представлений высокого класса, как ему было найти одно, то, которое выберут браконьеры? Предположительно, у браконьеров были какие-то возможности выбирать самые лучшие труппы, которые пока еще не были предназначены к захвату. Лодка-ловушка Лиги никогда еще не вступала в конфликт с лодкой браконьеров. Вероятно, структура Лиги на местах была пронизана людьми, которые охотно сотрудничали с браконьерами.

Руиза это очень беспокоило, поскольку он не мот прийти ни к какому решению, пока веки его не отяжелели, а мысли не расплылись в отрывочные спекуляции. Наконец он уснул.

К тому времени, когда Руиз проснулся, солнце ушло из высокого окна. Позже горбун принес ему еду, которая была заметно менее приемлема, чем еда в «Приюте Денклара». Руиз стоически ел. Много позже он снова провалился в неспокойный сон.

Еще один человек в пышном и ярком наряде продавца змеиного масла прибыл в Стегатум на закате и пришпоривал свое верховое животное по песчаным улицам. Усталый зверь шел спотыкающейся рысью. Он остановил свое животное возле «Приюта Денклара» и воплем позвал мальчишку-конюха. Мальчик появился почти немедленно и увел зверя в сарай.

Человек протолкался в дверь общего зала, задев плечом пару выходящих крестьян, которые злобно уставились ему в спину. Человек же подошел к бару и заказал Денклару кружку пива. Денклар услуживал ему с необыкновенной готовностью и радостью, потом оглянулся, чтобы проверить, не стоит ли кто возле бара.

— Что привело тебя в Стегатум так скоро, Анстевик? — спросил Денклар тихим голосом. — Я уж и не ждал увидеть тебя раньше, чем через три месяца.

Анстевик ответил Денклару испытующим взглядом, что заставило трактирщика слегка отпрянуть.

— Дела.

Он опрокинул кружку, выливая пиво себе в глотку, а потом громко рыгнул. Он наклонился вперед и обратился к Денклару доверительным шепотом:

— Я займу свою обычную комнату, если есть такая возможность. Ты придешь повидаться со мной попозже, когда никто не свяжет твое отсутствие со мной.

Денклар кивнул, и секундой позже человек ушел, оставив после себя вонь немытого тела и вспотевшего верхового зверя.

Спустя час, когда самый спрос на ужин несколько прошел, Денклар вернулся в самое старое крыло трактира, где его поджидал Анстевик.

Он сидел на кровати, курил трубку нерафинированного серого масла, которое относилось к самым дешевым и грубым сортам. Его узкие глаза бегали и поблескивали от видений, и Денклар слегка испугался. Анстевик всегда казался ему самым непредсказуемым из всех агентов-внедренцев, которые приезжали с визитами, чтобы собрать сведения у местных резидентов.

— Ты сказал, дела? — спросил Денклар, стараясь убрать из своего голоса всяческие следы насмешки.

— Да, — медленно ответил Анстевик.

Глаза его сосредоточились на Денкларе в первый раз, и Денклару стало еще страшнее. Что Анстевик собирался делать, если на его лице застыло такое странное выражение? Это было лицо человека, который рассматривает мертвую рептилию, которая вызвала его любопытство. На какое-то головокружительное мгновение Денклару почудилось, что агент пихнет его палкой, чтобы увидеть рану, убившую гада.

Денклар встряхнулся. Сумасшедшие мысли! Анстевик был человек грубый, пристрастившийся к змеиному маслу, и, вероятно, к еще более пагубным порокам, но, невзирая на все это, он был из пангалактики и служил в Лиге. У Денклара не было ни одной насущной причины подозревать его в бесконтрольной агрессии.

— Чего ты хочешь? — спросил Денклар, его беспокойство заставило его говорить резко.

Странные глаза Анстевика затуманились, и он посмотрел в сторону.

— Я охочусь за человеком.

Взгляд его метнулся назад, на Денклара, и он уставился на трактирщика с горящим напряжением во взгляде.

Денклар немедленно подумал про Вухийю, Сверхфактора, который нынче утром отправился во Владения Бринслевоса. Однако он быстро прогнал эти мысли, вспомнив, как Сверхфактор настаивал на секретности.

— Вот как? И за кем же?

Анстевик улыбнулся со странно двусмысленным выражением на лице, а потом снова отвел глаза.

— Не стоит тебе забивать этим голову.

Денклар услышал эти слова с глубочайшим облегчением и немедленно в них поверил.

— Ну что же, если я смогу помочь…

— Разумеется. Но на сегодняшний вечер и ночь, единственное, о чем я тебя попрошу — это держать от меня подальше твоих деревенских дурачков, — Анстевик провел рукой по своему гладко выбритому черепу и хихикнул. — Я должен ехать быстро, и поэтому у меня нет времени продавать змеиное масло. Если кто будет спрашивать, скажи, что я еду не продавать, а покупать.