Следствие… Том 1 - Георгий Бурцев

Старик Буссак порозовел, прокашлялся и сделал полшага вперёд к дофину.

— Я не против продолжения войны вообще, но я сильно сомневаюсь в наших возможностях.

Карл удивлённо посмотрел на него.

Алансонский взял Карла под руку.

— Сир, армия наша много потеряла. Солдаты и младшие командиры подчиняются с трудом. Очевидно, дело в том, что мы сильно задолжали им. Лучшим показателем нашей военной состоятельности может быть казна. Давайте спросим об этом Президента счётной палаты монсеньёра Симона Шарля.

Тот покраснел и подтянул живот.

— Казна действительно пуста. Единственно, что мы сможем сделать, так это заплатить высшим чинам. То есть вам, господа. А армию лишь обеспечить провиантом, фуражом и оружием.

— Вы что-то ещё хотели сказать, маршал Буссак? — спросил дофин.

Старик поклонился.

— Положение в армии действительно сложное. Мы много потеряли. Правда, мы кое-что и приобрели. Мы одержали ряд побед, захватили много трофеев и пленных. А платить нам действительно нечем! Это сказывается на дисциплине. Она сильно упала. Почтения и подчинения нет! Но в количестве наша армия не уменьшилась, наоборот — выросла вдвое. Странное, очень странное явление. Я затрудняюсь ответить определённо о возможности продолжать войну. Скорее всего, я думаю: для меня пришла пора просить отставку.

— Ну, ну… Давайте не спешить с этим делом. — Успокоил старика дофин и повернулся к канцлеру. — А вы, ваше преосвященство, что скажете? Вам-то, я надеюсь, не терпится отвоевать свою епархию и отслужить победную мессу в Реймском соборе?

Де Шартр тупо смотрел на землю и что-то невидимое чертил под ногами посохом. Услышав обращённые к нему слова Карла, он поднял глаза.

— Да, ваше величество, мне, как никому из присутствующих, хочется прийти в Реймс. Но я привык холодно оценивать обстановку, внимая голосу разума, реально смотреть на вещи и говорю: нет. Нет, ваше величество! Сейчас не может быть и речи о походе на Реймс!

С кислым выражением лица Карл окинул взглядом своих вельмож. Затем перевёл взгляд на группу капитанов. Встретился взглядом с Жанной.

Ей показалось, что он хочет услышать её, она сделала шаг вперёд, но дофин сказал:

— Ну, хорошо, монсеньёры, давайте вернёмся к этому разговору завтра утром, в замке Сюлли.

Порыв

Над лагерем висела тёмная, звёздная ночь. Но, несмотря на поздний час, здесь было шумно. Горели костры. Солдаты жарили дичь и рыбу, насаживая их на вертела, а то и прямо на мечи и копья. Кое-где пили вино, добытое из захваченных подвалов.

Серого коня Жанны увидели ещё издали. Все повставали. Её зазывали то к одному, то к другому костру. Она подъехала туда, где было больше людей. И не ошиблась. Здесь грелись и ужинали её приближённые и несколько знакомых и незнакомых солдат. Ей помогли сойти с коня, усадили поближе к огню, обступили плотной стеной. Предложили жареных перепёлок. Она отказалась, взяла рыбу. Кто-то протянул кружку вина. На него цыкнули.

— Ты видела дофина, Жанна? — спросил де Олон.

— Что он тебе сказал? — поинтересовался Пуланжи.

— Дофин растерян. Он попросил вельмож высказать мнение о дальнейших походах. Они все против продолжения войны и похода на Реймс.

— Как? Против? — удивился один солдат.

— Почему?

— Отчего?

— Не может быть!

— Да, — повторила Жанна, — вельможи против! Они говорят, что в армии нет послушания, солдатам нечем платить. В казне пусто!

— Как же это так? — удивился какой-то солдат.

— Разве мы не слушали тебя, Жанна?! — спросил другой.

— Разве мы не ходили с тобой рядом на штурм?!

— Или мы плохо сражались?!

— Неужели мы ослушались тебя хоть раз?!

Жанна подняла вверх руку.

— Я не могу сказать что-либо против. Вы сражались со мной рядом и всегда слушались меня. Может быть, такое бывало в других отрядах — не знаю. Вы честно служили мне! Тем горше мне сообщить вам, что дофин не дал мне ни одного су, чтобы я заплатила вам жалованье.

— Не надо нам денег, Жанна! Ты только скажи, куда нам идти, и мы пойдём! — сказал один солдат и обернулся к товарищам. — Или не так?!

— Так! Так!

— Веди нас, Жанна!

— Не надо нам денег!

— Будем бить англичан, а они нам за всё заплатят! — крикнул один, а другие засмеялись и подхватили. — Верно! Заплатят!

К Жанне пробился пожилой, грузный, огромного роста, седовласый, одноглазый солдат из другого отряда.

— Жанна, мы тут из разных отрядов. Хотим служить у тебя. Нам ничего не надо, только будь нашим командиром, и мы побьём англичан!

— Возьми нас, Жанна, веди куда захочешь, — прохрипел другой.

— Пропустите меня! Пропустите! — кричал кто-то, пробираясь к ней.

Перед ней оказались два молодых ремесленника.

— Жанна, я Ирминон, а это Гийом. Из Парижа мы. Возьми нас к себе на службу. Нас тут много! Мы ещё никому не служили.

— И все из Парижа? — удивилась она.

— Отовсюду! — пробился вперёд молодой крестьянин. — Я из Нормандии! Деревенских много! Возьми нас! А! Возьмёшь? Служить будем не хуже, чем тот хрипатый.

— Не хвались чужой кобылой! — подал голос тот.

— Не клянись чужим мечом! — поддержал его товарищ, тоже старый солдат.

— Не хвались, идя на бой. Уцелеешь — песни пой! — зашумели другие солдаты. — А ребята хорошие, возьмём их, Жанна?

— Возьми нас, Жанна!

Она подняла руку вверх.

— Хорошо, хорошо! Беру всех! Дофин велел нам — капитанам прийти к нему завтра с последним словом! Будьте и вы завтра утром все у замка Сюлли!

— Будем!

— Придём!

— Приползём!

— Пришкандыбаем!

— Будем вовремя!

В Сюлли-сюр-Луар

Утром по дороге, ведущей к замку коннетабля, ехали в телегах, скакали верхом, шли пешие солдаты, крестьяне и ремесленники. Туда же, обгоняя их, промчались верхом и в каретах капитаны, вельможи и придворные.

Наконец, когда съехались все, кого коннетабль пригласил на охоту, дофин обратился к собравшимся:

— Монсеньёры, наверное, сегодня нам с вами предстоит обсудить и решить ещё что-то очень важное. Вокруг замка собралась огромная масса простолюдинов. Они ничего не требуют, но надо полагать — потребуют. Однако, прежде чем перейти к этому вопросу, давайте решим вчерашний. Итак, я слушаю вас, — Карл кивнул коннетаблю.

Тот выпятил живот, обхватив его руками.

— Ваше величество, зачем нам рисковать тем, что уже имеем? Впереди, если мы продолжим войну, нас ждут новые испытания, новые жертвы и, конечно, — затраты. Если мы пойдём на Реймс, нам предстоит пройти около сотни лье с тяжёлыми боями. На пути к Реймсу мы должны будем штурмовать три сильные, хорошо укреплённые крепости, которые по мощи не уступают, а превосходят Жоржо, Менг и Божанси вместе взятые. В общем, я — против. Во всяком случае, сейчас.

— А когда же, по-вашему, мы сможем возобновить военные действия? — спросил дофин.

— Не раньше осени, — ответил коннетабль.

— Почему? — не отставал Карл.

— Раньше нам не собрать денег.

— Только новый урожай даст нам новые поступления в казну, — вставил слово Президент счётной палаты Симон Шарль.

— Монсеньёр Симон Шарль без сомнения прав. Не менее прав и сир Ла Тремуйль. — Вытянул шею граф Гокур. — Действительно, даже если прибегнуть за помощью к Генеральным штатам, раньше осени из них нам не вытряхнуть. А вот если провести заём сейчас, мы сможем выступить и через месяц, а то и раньше.

— Граф, насколько я понял, у вас денег нет? — поспешил с вопросом на ответ коннетабль. Так вот, у меня тоже сундуки пусты.

— У меня — тем более! — Алансонский закинул нога на ногу, скрестил на груди руки, пожал плечами и наклонил голову вперед. Я, как и многие из вас, живу на одно жалованье.

— Всё, что я мог бы дать, я смогу не раньше прихода в Реймс, — проскрипел де Шартр. А сейчас у меня нет и старого экю.

— Сеньор дофин! — громко сказала Жанна, и все присутствующие вздрогнули.

Граф Виндом криво усмехнулся и, склонившись к уху Гаривеля, тихо сказал:

— У этих деревенских все наоборот: у себя в деревне наследника называют королём, а попав во двор, — дофином.

Гаривель хихикнул.

— Это первое слово, которое они узнают здесь. Деревня!

Бурбон шепнул Маше:

— Она уже полгода при дворе, а до сих пор не знает этикета. Лезет, не дожидаясь, когда дофин обратится к ней.

— Выскочка, — ответил прелат.

Ла Тремуйль чуть повернулся к де Шартру.

— На его месте я не заметил бы её слов.

Старый прелат-политик оскалился и кивнул.

— Я тоже.

Губы Ла Тремуйля ревниво искривились, а сухое белое лицо де Шартра побагровело, когда дофин, вместо того, чтобы пропустить её обращение мимо ушей, вдруг нашёл её глазами в толпе придворных и откликнулся: