Стрельба в невидимку - Сергей Самаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Бульдозер» хотел приподняться, используя мои ноги вместо костылей. Пришлось еще раз отбить себе локоть – теперь о его затылок. Последнего удара ему хватило, чтобы успокоиться и решиться на краткосрочный отдых.
И как раз к этому моменту подоспел наряд, который вызвал Лоскутков.
– Гальцев где? – прошипел майор.
Говорить он в полный голос не мог. Удар «домушника», похоже, повредил менту челюсть.
– Кто? – спросил сержант.
– Парень в коричневой куртке.
– На лестнице нам навстречу попался. Сюда послал, сказал, что здесь квартиру грабят. Мы и побежали быстрее. Лифт-то не работает.
А вот зарычать одновременно со стоном Лоскутков умудрился достаточно громко. Второй стон раздался почти в унисон. Это встал на четвереньки лейтенант Слава.
Глава 7
1
Лейтенант отделался легче майора. Ему достаточно было только умыться, и он уже мог одним глазом все видеть. Относительно сложившейся ситуации – нормальное положение, как мне показалось. И потому он начал смотреть – видимо, от обиды за непочтительное с ним обращение – более зло, более старательно и несколько более эффективно. А возможно, лейтенант решил, что поскольку он пострадал в этом помещении, то имеет право на компенсацию. И начал тщательный осмотр всех компьютерных причиндалов, что имелись в доме. В надежде, как я догадался, что-то и для себя найти. По крайней мере, очень долго он копался в какой-то коробочке, рассматривая содержимое. Если зрение и скудные знания мне не изменяют, то его заинтересовали блоки оперативной памяти. Для самого компьютера они явно лишние, потому что больше «оперативки», чем там поставлено, втолкать уже невозможно. Разве что на другой компьютер…
С полки лейтенант вытащил какой-то прибор и коробку с толстыми дискетами.
– Это ZIP, – радостно сообщил он. – И целая коробка дискет к нему. Вот где должны храниться важные данные. То, что не нужно Чанышеву на жестком диске, он должен переписывать на дискеты для ZIPа.
Что такое ZIP, даже я знаю – устройство для записи данных на дискеты большого объема. Лоскутков страдал от боли в челюсти и лишнее спрашивать не старался. Он и саму челюсть придерживал рукой, чтобы на куски, наверное, не рассыпалась, но смотрел внимательно, чтобы мы ничего не упустили. Еще больше его мучили, видимо, запоздалые душевные страдания. С пистолетом, да еще вдвоем, ментовские офицеры против одного молодого вора выглядели, надо сознаться, неважно – упустили…
Что бы они вообще делали без отставного майора спецназа ГРУ? Хорошо хоть моя парочка уползти не успела. Задержанные сейчас молча сидели на полу, прислонившись к стене, – их просто не стали пока поднимать. Так спокойнее для всех. «Бульдозер» тупо улыбался непонятно чему. Я даже грешным делом подумал, что он после моих ударов с собственным умом поссорился. Первый же из визитеров, которого я принял за охранника, все пытался скованными наручниками руками потрогать затылок. Прилично, кажется, расшиб себе голову о косяк. Кровь стекала за шиворот и, похоже, щекотала. Парень криво ухмылялся. А я рассматривал сам косяк – не сдвинулся ли он с места, не треснул ли где: нехорошо все-таки портить чужой интерьер, тем более если пришел без приглашения и вообще в отсутствие хозяев.
– Ты, что ли, мне накатил? – спросил парень, когда я убедился в целостности косяка, подошел к нему вплотную и стал в упор рассматривать.
– Не расстраивайся, на допросах тебе еще добавят…
– А тебе так прямо на хате. – И он без запинки выдал мой домашний адрес.
Вот это он зря… Вот чего не люблю, так это соседей по пустякам беспокоить. И так несколько месяцев назад сначала Лоскутков у меня обыск устроил, а соседей понятыми пригласил, потом его самого под моими окнами подстрелили. Теперь и этот – или сам надеется выпутаться, или обещает гостей подослать. А я вообще-то человек гостеприимный.
– Предупреди только, когда пожаловать изволишь. Я чайник заранее поставлю.
– Побалуемся чайком, побалуемся… – парень не унимается. Злопамятный, зараза, хуже Лоскуткова.
– Нет. Извини. Не чайком. Просто у меня дома всегда с горячей водой из крана проблемы. А теплой кровь легче будет с твоего затылка смывать. Для того, понимаешь, и чайник…
– Поглядим.
– Если доживешь, – вступил в разговор Лоскутков. Он слова процеживает сквозь зубы, и оттого голос его кажется странно-смешным и одновременно змеино-злобным. – Я для тебя, сука ты последняя, специальную камеру подготовлю. Там ребята опытные сидят, проверенные. В первый же час тебя опустят…
Это подействовало лучше любого удара. Глаза парня затравленно скаканули с майора на меня, потом обратно. Ответить он, чтобы не обострять отношения, не решился. И правильно.
У Лоскуткова в руках его документы.
– Знаю я этого сукиного кадра, – говорит мне. – Боевичок сраный… Бывший старший лейтенант ОМОНа. Надоела ему нищенская ментовская зарплата, решил однажды еще подработать и попался – погнали. Можно было бы и по статье оформить, да выкрутился. А надо было дело до конца доводить…
Парень молчит. Посматривает на мои руки и на руки майора. Ожидает – с какой стороны будут бить больше.
– Так что? – Лоскутков низко наклонился к его лицу. – Знаешь, что в камере с бывшим ментом сделают?
Молчание в ответ. Угрюмое и дремучее, как лес в сказках про Соловья-разбойника.
Знает.
– Что вам надо было в этой квартире?
А вот теперь все стало ясно. Парень бросил короткий взгляд на «бульдозера». При нем говорить не решается. Лоскутков, к сожалению, неправильно сориентировался. Дожимать не стал, хотя дожать можно бы было. Всегда надо продолжать атаку. И при напарнике все бы он выложил после обещания майора. Более того, сразу бы поставил себя в такое положение, что помощи от пославших сюда ему ждать бы уже не пришлось. Это тоже важно. Майор оплошал. Склонился над вторым.
– Что здесь надо было?
– В сортир сходить хотели. Понимаешь, на улицах все общественные туалеты в пивбары переоборудовали. Говорят, ваш мэр лично сортирами торговал и мелочь на сдачу недодавал. Непорядок. Куда человеку по нужде податься? Вот и вспомнили, что здесь хата пустует…
– Ничего, – успокоил его Лоскутков, – теперь параша рядом с твоей шконкой стоять будет. Это очень удобно.
«Бульдозер» широко улыбнулся и замурлыкал себе под нос мотивчик из популярной песни.
Вышел из второй комнаты Слава.
– Что еще забрать надо?
Майор ему ответил только злобным взглядом. Он сам не знал, что нужно забирать из этой квартиры, не знал и не понимал, почему так настойчиво, с риском для свободы кто-то пытается сюда попасть.
А я решил исправить ментовскую ошибку – первого парня дожать, пока не остыл. Все же в армейской разведке лучше учат проводить допросы, чем в ментовке. Оно и понятно, нам зачастую приходилось это делать в условиях боя. Для повторного допроса времени может и не быть.
– Мыло возьми, – посоветовал я Славе.
– Зачем? – не понял он ситуацию, и бровь на его «зрячем» глазу удивленно поднялась вверх – ходячая комедия ужасов, а не лейтенант.
– А вот этому другу задницу намылить… – кивнул я. – Он уже готовится к сеансу камерного секса.
Теперь и Лоскутков понял ситуацию. Снова склонился над бывшим омоновцем.
– Мне долго некогда болтать. Что здесь надо было?
– Деньги… – сказал вдруг «бульдозер». – Десять тысяч баксов здесь должно бы быть.
За деньгами, насколько я понимаю, на «шестисотом» «Мерседесе» не ездят. Даже если это и десять тысяч баксов. Откровенно врет и дает подсказку товарищу.
– Что здесь надо было? – я тоже склоняюсь над первым. – Что?
– Деньги… – говорит он, но уже так неуверенно, что даже менту заметно: клиент «созрел».
– Гальцев знает, что здесь был обыск. Значит, деньги забрали бы. В последний раз спрашиваю, – нажимает майор. – Что здесь надо было?
Молчание. И потом почти шепот:
– Компьютер…
Камерный секс парню не по вкусу…
2
Еще в студенческие годы Леший, который тогда еще не был Лешим, а носил обыкновенное имя, любил гулять в позднее вечернее время. Где-то на грани вечера и ночи, часов в одиннадцать. Особенно в дождь. Когда прохожих очень мало. Когда редко-редко встретится на улице девушка, спешащая домой, и можно подойти к ней и предложить проводить. А если она и откажется, как, впрочем, всегда и бывало, так ведь вечер, никто не видит его позора, никто не будет смеяться над ним. Это очень унизительно, когда над тобой смеются.
И в тот, в первый раз он вышел так же. И долго бродил по улицам в одиночестве, подняв воротник плаща. Дождь моросил не переставая. Было грустно. Было скользко и мокро. На душе было скользко и мокро.
Эту одинокую фигуру в коротком плаще он увидел издали. Она вышла откуда-то из лабиринта дворов, окруженных серыми стандартными монстрами-девятиэтажками. Мрачными, как сами дворы, лишенные зелени. По фигуре, по походке Леший понял, что девушка очень молода. Он прибавил шаг. И быстро догнал ее.
