Вор - Меган Уэйлин Тернер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И спросила Гефестия:
– Почему они должны страдать, когда вы гневаетесь друг на друга? Отец, отдай мне свои громовые стрелы. А ты, мать, отдай мне силу колыхать земную твердь. И пусть люди больше не страдают от вашего гнева.
Земля отдала силу колыхать земную твердь, а Небо пообещало отдать свои громовые стрелы. Пообещало оно также не причинять зла Эвгенидесу, но взяло с Земли слово не делать ему больше драгоценных подарков и не наделять бессмертием никого, кроме его, Неба, детей. Земля пообещала, и между нею и Небом воцарился мир.
Люди Земли и люди Неба снова построили себе дома, собрали разбежавшихся животных и засеяли поля, но с тех пор в каждой деревне стали возводить два алтаря: один – чтобы благодарить Небо за то, что создало их, другой – чтобы благодарить Землю за ее дары. И стали все народы почитать обоих богов. А во времена великой нужды они молились не только Земле и Небу, но и Гефестии, прося, чтобы вступилась она за них перед своими родителями.
* * *– Когда ты рассказываешь, то говоришь совсем не так, как обычно, – заметил Софос.
– Потому что мать рассказывала мне именно так, – ядовито ответил я.
– Мне понравилось.
– На сегодня хватит, – сказал волшебник. – Эвгенидес и Небесный бог подождут до завтра. – А мне добавил: – Похоже, твоя мать услышала легенду и пересказала ее на свой лад.
– Ну конечно, – осклабился Амбиадес. – Она же была воровкой.
Той ночью я впервые после тюрьмы спал некрепко. Проснулся, когда над горами взошел месяц. Перекатился на спину посмотреть на звезды и увидел Амбиадеса. Тот сидел на своем одеяле.
– Чего не спишь? – спросил я.
– Тебя караулю.
Я посмотрел на остальных троих. Все спали.
– Дежурите по очереди?
Амбиадес кивнул.
– И давно вы так?
– С последней таверны.
– Правда? А я от усталости и не замечал. – Я с сожалением покачал головой и снова уснул.
Глава шестая
Утром мы прикончили последнюю еду и допили остатки воды, которую остальные тащили через горы в кожаных мешках. Хлеб зачерствел как камень, и не один я остался голодным после такого завтрака. Волшебник заметил, с каким отвращением я взираю на горбушку, и рассмеялся. Настроение у него было хорошее, и, похоже, он, недавно поставив меня на место, теперь стремился смягчить наши разногласия.
– Понимаю, – сказал он. – Не трать время на жалобы. К обеду достану свежего хлеба.
– А скоро будет обед?
Он смерил взглядом уходящую вдаль тропу. Она круто спускалась в раскинувшуюся внизу долину. Пейзаж был уже не такой просторный, какой распахивался с вершины горы. Река скрылась из виду, море тоже.
– Видишь вон тот просвет среди олив? – спросил волшебник. Я вгляделся и различил крыши нескольких домиков. До них было всего мили три-четыре. – Вот там мы и раздобудем обед.
– Тогда угощу птичек остатками своего завтрака. – Я раскрошил хлеб по камням вокруг костра. Так поступили все, кроме Поля. Солдату, наверное, доводилось питаться и похуже.
Вскоре мы опять вышли на открытое место. Неглубокая канавка, прорезанная ручьем, заканчивалась на краю обрыва, отвесно уходившего вниз. Футах в шестидесяти под нашими ногами шелестели оливы. А между обрывом и деревьями, словно пена, выброшенная волнами на берег, лежали битые камни всевозможных размеров. Обрыв, деревья, нагромождение камней – все это тянулось вправо и влево, насколько хватало глаз. А впереди на много миль плескались серебристые волны. Местами они подымались, но большей частью уходили вниз к скрытой под кронами реке. Переливчатую гладь кое-где нарушали островки блестящей зелени – сухие дубы, одинокими громоотводами высились кипарисы, похожие на мечи рукояткой вниз. И только крыши уютного городка, на который указывал волшебник, напоминали о том, что среди этого древесного моря живут люди.
– Словно море. – Софос будто прочитал мои мысли.
– Это и есть море, – тихо ответил волшебник. – Его называют Оливковым морем. Его посадили в честь одного из древних богов. Так давно, что никто уже не помнит какого. Деревья тянутся от побережья до самого края пустоши.
Амбиадеса интересовали более практические вопросы:
– Как мы спустимся?
Я поискал глазами козью тропу – она должна быть где-то здесь. А найдя, присвистнул.
– Хорошо, что мы ночью отдохнули, – сказал я. – Мы ведь все хорошо выспались?
Никто не заикнулся о трехчасовых вахтах.
– Колебаниями делу не поможешь, – подытожил я.
Тропинка начиналась с расселины, оставшейся там, где крупный камень откололся от утеса и рухнул наземь далеко внизу. Футах в восьми ниже края обрыва тянулся карниз. Я присел и спрыгнул, волшебник даже не успел меня остановить. Вслед за мной прыгнул Поль. Он приземлился так близко, что мы оба чуть не свалились. Я его удержал и окликнул Софоса:
– Ты следующий. Ложись на живот и спусти ноги через край.
Мы с Полем схватили его за щиколотки и осторожно поставили. На карнизе стало очень тесно. Я приступил к следующему этапу спуска, оставив Поля помогать Амбиадесу и волшебнику.
Здесь не было осыпающихся под ногами камней, иначе я не пошел бы первым. Но меня всерьез беспокоило, как бы кто-нибудь из идущих сзади не свалился мне на голову. Поэтому я старался шагать побыстрее, насколько возможно.
Тропинка серпантином вилась по обрыву, поворачивая примерно через каждые десять футов и при каждом повороте спускаясь футов на пять. Шириной она была всего дюймов пятнадцать, где-то и поуже, и больше походила на борозду, процарапанную на склоне. Пару раз спуск был таким крутым, что я садился и съезжал, цепляясь за траву. То и дело я ворчал себе под нос, подражая голосу волшебника:
– «Этой тропой редко пользуются, – сказал он. – Есть дороги получше». Что верно, то верно. – Нога соскользнула, и я громко выругался. Легко восстановил равновесие, но стукнулся рукой о выступающий камень и выругался снова.
Сунув в рот ушибленный палец, я стремглав промчался по нижнему участку тропы и стал пробираться сквозь каменистую россыпь у подножия. Валуны были огромные, выше моей головы, и покоились на грудах камней помельче, захваченных при долгом падении с обрыва. Выбравшись на открытое пространство, я стал ждать остальных. Они запаздывали.
Все четверо ползли по обрыву, цепляясь обеими руками. Заплечные мешки, даже пустые, грозили нарушить равновесие. Не страдал от этого только Поль. Они с волшебником то и дело останавливались и смотрели на меня через плечо. Я тоже бросил взгляд через плечо и хотел было пойти посидеть в тени оливковых деревьев, но волшебник с утра был со мной вежливее обычного, и я решил сохранить ему хорошее настроение. Поэтому остался ждать на ярком солнце, где он
