Заметки из пекинской кофейни. Тонкости жизни и бизнеса в Поднебесной - Джонатан Гелдарт

История расширения прав и возможностей женщин рассматривается и в других частях этой книги. Эта тема звучит везде, прежнего табу на нее больше нет – то и дело можно услышать рассказы о том, что женщинам долго не давали играть активную роль в китайском обществе. Но, конечно, в стране еще есть места, где их положение, как и прежде, в лучшем случае неоднозначно, а в худшем – ограничено ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей.

– Я знаю, например, что на юге Китая, в провинции Гуандун, мужчины занимают высшее положение, а женщины – низшее. Я слышала, что есть деревни, где женщинам даже не разрешается сидеть с мужчинами за одним столом и есть вместе с ними.

Не знаю, до какой степени это правда, но кто я такой, чтобы спорить? Китай – огромная и крайне многообразная страна. Вполне возможно, такие вещи существуют. Но люди, с которыми я общаюсь в Пекине, производят на меня совершенно другое впечатление. Появляется все больше женских организаций, которые пользуются популярностью и поддержкой. Ими управляют китайские женщины, и посещают их такие же китаянки. Это самые разные объединения, от групп поддержки для жертв домашнего насилия (еще одна табуированная во многих культурах тема, о которой сейчас свободно говорят в Китае) до групп самопомощи для деловых женщин, где им помогают занять лидирующие позиции на работе и учат, как это сделать.

– Работа изменила стиль жизни и положение женщин в Китае. Финансовая независимость стала катализатором для расширения их возможностей и освобождения от прошлого.

Так оно и есть, и так должно быть – по мнению многих, включая меня.

Глава 16. Публицист

Лицзя Чжан – публицист. Она родилась и росла в очень бедной семье в Нанкине, и годы ее становления прошли в борьбе с тяжелейшими условиями, характерными для жизни китайской молодежи 1980-х годов. Лицзя 16 лет проработала на машиностроительном заводе «Чэньгуан» – одном из крупнейших оборонных предприятий страны, насчитывавшем более 10 000 рабочих.

– Я ненавидела эту жизнь. Мне было так скучно. Я самостоятельно изучала английский в свободное время. У тех, кто работал рядом, мое трудолюбие и «реакционные» взгляды вызывали подозрения. Это был самый разгар реформ, и нам приходилось трудно. Работа на заводе досталась мне от матери – в 43 года она сложила свои инструменты и передала мне «железную плошку риса» (так в Китае называют работу на государство с пожизненным трудоустройством). Мне была гарантирована занятость на всю жизнь, но это совершенно не радовало. Я увлеклась писательством в 14 лет и с того самого времени вела личный дневник. Еще я с детства хотела учить английский и свободно выражать свои мысли. Мало кто поддерживал меня в этом, но те, кто поддерживал, изменили мою жизнь.

В книге Лицзя «Социализм – это здорово» («Socialism is Great») ее захватывающая история рассказана во всех подробностях, поэтому мы начинаем разговор о ее жизни с того незабываемого момента, когда она организовала крупнейшую демонстрацию нанкинских рабочих в поддержку протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Протестующих было более пятисот. Последствия оказались непростыми – Лицзя отстранили от работы, власти устроили расследование. Однако сейчас она ни о чем не жалеет, да и бюрократы, кажется, смирились с ее прошлым. Теперь она – постоянный автор не только китайских, но и международных изданий.

– Я очень хотела изучать английский, и это изменило мою жизнь. Как я уже говорила, на фабрике я была совершенно несчастлива. Поэтому, когда появилась возможность, я уехала из Китая. Чтобы получить документы и «штамп» (официальное разрешение с завода), пришлось потрудиться. Мой руководитель был против, поскольку считал меня по тем временам «реакционным элементом» и «буржуазной декаденткой». Ему казалось, что у меня химическая завивка, хотя это просто кудрявые от природы волосы! Так или иначе, но он упорно отказывался дать мне разрешение. Однако у сестры были связи на заводе, и она смогла устроить мне документы, необходимые для выезда.

В 1988 году девушка познакомилась с молодым шотландцем по имени Калум Маклауд, который приехал в командировку в Пекин. У них завязались близкие отношения, и в 1990 году Лицзя смогла выехать из страны как невеста Калума. Они поженились, потом развелись, но к тому времени она уже освободилась от прежней жизни и писала статьи для иностранных изданий.

Лицзя говорит, что прежде жила, словно лягушка, оказавшаяся на дне колодца. Окружающий мир был почти не виден, но она знала, что он существует – яркий и интересный, в то время как ей приходится вести серую и холодную жизнь. Ее ожидало простое и скучное существование – работа на оборонном заводе, жизнь в маленькой квартире, посещение заводской бани, библиотеки, кинотеатра и плохих учебных заведений. Даже «университет», где она впитывала немногие доступные знания с 1992 по 1995 год, оплачивался заводом и существовал при нем.

Она пишет, что инженерное проектирование не слишком интересовало ее как предмет, но это была единственная возможность получать хоть какие-то знания. Ей приходилась трудно, но сама атмосфера и учебная нагрузка ей очень нравились.

– Почему я вернулась в Китай? Мне показалось, что жизнь здесь полна целей и смысла. Я верила в свои способности и хотела что-то изменить, рассказать правду о происходящем в Китае. В Великобритании я изучала журналистику и поняла, что могу помогать иностранным журналистам, приезжающим сюда, решать различные вопросы. Сначала я была внештатным сотрудником, но вскоре у меня обнаружилась способность находить отличные темы для историй. Потом мне удалось устроиться на полную ставку в американскую телерадиокомпанию – я работала там и на радио, и на телевидении. К сожалению, я была своевольной, – наверное, и сейчас такой остаюсь. Однажды мне предложили сделать проект для конкурирующей компании, что было против правил, поскольку гражданам Китая запрещалось – и по-прежнему запрещается – работать журналистами в иностранных средствах массовой информации. Можно быть ассистентом или исследователем, но писать для них нельзя.

Лицзя написала статью для конкурента, и ее опубликовали за границей. Работодатели узнали об этом и уволили ее.

– Тогда я стала искать информацию по заказу Newsweek, а в сентябре 1996 года начала работать внештатным журналистом здесь, в Китае, но для иностранных изданий. Это было самое правильное решение в моей жизни. Я могла писать независимые колонки (подготовленные по заказу издания, но не выражающие мнения редакции) для таких газет, как The Guardian и The Observer в Великобритании, а также для других изданий со всего мира, и в частности Южной Азии. Это дает больше свободы, и пишу я только по-английски. То время на фабрике, когда мне приходилось прятать книги на английском и тайком читать их во время политинформации, очень помогло расширить словарный запас. Коллеги смеялись надо мной, а начальник публично оскорбил, когда узнал, чем я занимаюсь, но это сыграло огромную роль!

Каковы же ее любимые темы?

– Китайское общество меняется, и эта тема меня очень увлекает. Меня интересует социальная мобильность и огромная разница в доходах между богатыми и бедными. Богатые становятся богаче, а бедные остаются позади с непреодолимым отрывом, несмотря на реформы и неоспоримые улучшения. Я вообще не считаю, что в ближайшие десять лет возможны принципиальные изменения. В лучшие университеты попадает самая умная молодежь, но эта умная молодежь получила то образование, которое могут себе позволить только богатые люди. В обществе, где в семье по одному ребенку, такие дети становятся маленькими «императорами», которых балует вся семья. Все их желания удовлетворяются, и, хотя они испытывают большое давление, возможности у них тоже огромные.

А кто же остается обделенным? Этнические меньшинства? Трудовые мигранты?

– В обществе много маргиналов. Известный всем институт хукоу (прописки по месту жительства) ввели в пятидесятые годы, чтобы беднота не затопила растущие города. Хукоу удерживает бедных людей в деревнях. При такой системе китайцы, родившиеся вне городов, не могут приобрести здесь собственность, а горожане по сию пору наслаждаются огромными, непропорциональными привилегиями. Правительство пытается это изменить, но дело движется медленно. Например, недавно были ослаблены законодательные запреты, и теперь дети трудовых мигрантов, проживших в Пекине пять лет, могут посещать городские школы.

Тема трудовых мигрантов буквально завораживала меня с первого визита в Китай.

– Китайские мигранты – безымянные герои экономического чуда. По большому счету, в Пекине есть два класса: мигранты и коренные пекинцы. Правительство пытается справиться с неравенством, но местные ревностно охраняют свои привилегии и высокий статус.