Стальная рапсодия - Вацлав Подзимек

— Из-за него. Наверное, он ей нравится, — сказал я откровенно.

— Мне бы не хотелось, чтобы девица наделала каких-нибудь глупостей, пока он не уволится в запас.

— Я соберу роту и попрошу ребят, чтобы они отказались от этих льгот и не навлекали на нас неприятностей, — пообещал я. — Метелке я тоже скажу об этом.

Войдя на другой день с Малечеком в здание национального комитета, мы долго и безуспешно изучали план учреждения. Потом, вспомнив старый военный принцип — чего не найдешь на карте, о том хорошо знают местные, — я спросил вахтера, где заседает нужная нам комиссия.

— На втором этаже, комната 206, папаша, — не без ехидства ответил он.

Услышав это, я сначала разозлился, но потом мне стало грустно. Я вспомнил Юцку. С ней бы я не пошел на такую комиссию. А как бы я заботился о малыше! Однако малышу и моей незначительной персоне она предпочла параграфы законов.

Крановщица, красивая, статная, уже ждала нас около дверей комнаты 206. С Малечеком она поздоровалась холодно, со мной — еще холоднее.

Воцарилось мучительное молчание, и я обрадовался, когда нас наконец пригласили войти. Во главе стола сидела женщина средних лет, как я узнал в процессе разбирательства, мать четверых детей. Второго члена комиссии, врача-гинеколога, проблема интересовала в основном с медицинской точки зрения. Третьим членом комиссии была женщина из отдела социального обеспечения. Начало переговоров она провела в волнении, опасаясь, как бы молодая пара, сидящая на противоположном конце стола, не попросила квартиру.

Комиссия с самого начала прониклась к нам симпатией. Председатель потому, что Малечек сразу же заявил, что идея иметь как можно больше детей его интересует уже длительное время. Врач-гинеколог потому, что мы пришли вовремя, а женщину из отдела социального обеспечения привело в хорошее расположение духа заявление Малечека о том, что будущую мать он поселит у своей тети.

Выяснилось, что и обсуждать-то нечего. Доводы крановщицы, почему ей нужно избавиться от ребенка, в свете гораздо более веских аргументов свободника Малечека растаяли, как лед на солнце.

Мы расходились с сознанием того, что в данном случае соответствующие специалисты останутся без работы. В коридоре ко мне подкатил врач-гинеколог.

— Вы его командир? — спросил он.

Я кивнул.

— Вы теперь в армии занимаетесь и такими вопросами?

— Прежде всего мы заботимся о человеке, — заявил я ему. Потом до меня дошло, что это звучит слишком высокопарно, и я добавил: — Малечек отличный парень и будет отличным отцом.

— Мне кажется, и она отличная девушка, — проговорил доктор. Он отошел от меня в хорошем расположении духа.

Я заметил, что красивая крановщица что-то настойчиво втолковывает Малечеку. Лицо его было растерянным. Я незаметно направился в их сторону, чтобы помочь ему, однако стоило мне приблизиться, как она подтолкнула его вперед. Малечек, решившись, сделал два шага в мою сторону и заявил:

— Либушка говорит, что, если уж так получилось, нужно поскорее сыграть свадьбу.

— Либушка права, — согласился я. — Свадьба должна быть.

— Но как это организовать? У нее ведь никого нет. Мою тетю во внимание не следует принимать.

Минуту я раздумывал, что делать, потом ответил:

— Свадьбу справит наша рота!

Я еще не высказал это, но уже пришел в ужас. Однако слово — не воробей…

— Ребята нас поддержат, — сказал я и добавил, обращаясь к Малечеку: — Я вас подожду на вокзале.

Я вышел из здания национального комитета и направился в сторону вокзала. Они не спеша последовали за мной, потом свернули к городскому парку. Очевидно, хотели в оставшийся до отхода нашего поезда час побыть одни. Им было о чем поговорить.

Глава 18

Собрание ССМ роты, которое по моему предложению было созвано через три дня, проходило весьма бурно. Но вовсе не потому, что нашелся хотя бы один человек, который не согласился с моим предложением устроить свадьбу свободника Малечека. Наоборот. Предложение было принято незамедлительно и единогласно. Было даже решено выбрать Малечека, о котором сегодня пойдет речь на собрании, в президиум. Споры не касались и проблемы, кто будет финансировать свадьбу. Сегодняшний солдат — это уже не тот человек, у которого кроны за душой нет. Все единогласно проголосовали за то, что каждый член ССМ выложит на свадьбу столько, сколько сможет, то есть примерно по пятьдесят крон. Кроме необеспеченных. Но на предложение необеспеченным поднять руку никто не отозвался. Я заявил, что вношу три сотни, и в зале раздался страшный гул. Не было для нас проблемы и в том, где праздновать свадьбу. Из двух кафе мы выбрали наиболее дешевое «Завист».

Осложнения возникли в связи с вопросами сохранения боевой готовности роты. Мы начали думать, как быть, и завязли… Похоже было, что заседать придется до утра. Потом кто-то мудрый изрек, что боевая готовность роты — это прежде всего дело ее командира, вот и пусть товарищ поручик Гоушка сам решит, кто может принять участие в свадьбе. Предложение также было принято единогласно.

Последним пунктом повестки дня были выборы свадебной комиссии. Под восторженные аплодисменты присутствующих меня избрали ее председателем.

Как обычно, после собрания ко мне присоединился четарж Метелка.

— Мне ясно, что я на свадьбу не пойду, — заявил он.

— Вы нисколько не ошибаетесь, — заверил я его. — Будете замещать меня.

— Ничего другого я и не ожидал, — сказал он, и я уловил в его голосе оттенок гордости. — Я постараюсь, чтобы все было в порядке, можете на меня положиться.

— Я в этом и не сомневаюсь, — заявил я со всей решительностью. Командир, которому только что аплодировала вся рота, может позволить себе быть решительным.

Метелка стал по стойке «смирно» и без малейших признаков иронии произнес:

— Спасибо за доверие, товарищ поручик. Разрешите идти?

— Идите!

Он сделал четкий поворот и вышел.

На другой день поднялся шум. Майор Кноблох, воспользовавшись каким-то поводом, заявил, что я в интересах своей популярности с удовольствием превратил бы армию в кабаре.

Ко мне зашел председатель полкового комитета ССМ и разъяснил, что, хотя в высшей степени и желательно вести работу с молодежью по линии ССМ, в том числе и в армии, путем подобных мероприятий, в данном случае я переборщил.

— Не думайте, что я против, — заметил он, — просто вам в любом случае этого никто не разрешит.

— Не понимаю, почему не разрешит? — возразил я. — Речь идет о хорошем деле, и определенно найдутся люди, которые с этим согласятся.

— Если разрешат, я даю сотню. Конечно, если меня пригласят, — заявил он.

— Тебя пригласят и без сотни, — заверил я его.

— Без сотни я не могу прийти. Скажут, что я объедала. С таким аргументом я не мог не согласиться.

— Дашь пятьдесят крон, как и все, но только для того, чтобы совесть у тебя была чиста. Денег у нас достаточно.

Поручик Влчек, на которого я главным образом рассчитывал, пришел сразу же вслед за председателем комитета ССМ полка, но особого восторга он не выражал.

— Это вызовет массу проблем, — заметил он после того, как я подробно ознакомил его с ходом вчерашнего собрания, постаравшись при этом как можно живее обрисовать, с каким воодушевлением рота готовится к свадьбе.

— То, что проблемы возникнут, я предполагаю, но мы их преодолеем, — постарался я убедить его. Потом стал приводить самые различные аргументы, чтобы привлечь его на нашу сторону, однако успеха не имел.

Было видно, что поручик Влчек даже после всех моих убеждений не слишком склонен устраивать ротную свадьбу. Я испугался, что все полетит к чертям. Без свадьбы, по словам Либушки, рожать нельзя, так что мне в таком случае не останется ничего другого, как вновь предстать перед уже знакомой комиссией и попытаться уговорить врача, что еще не поздно. Как я подсчитал, действительно было не поздно. Самое время. Эта не слишком радужная перспектива сделала меня еще более красноречивым.

— Я все это еще раз как следует обдумаю. И посоветуюсь, — принял решение поручик Влчек и собрался уходить.

Собрался, но не ушел. Ему помешал решительный стук в дверь, после которого в комнату ввалились воины Шроубек и Ширучек. Они растерялись, увидев меня в обществе поручика Влчека, но, право, это длилось лишь мгновение. Они представились ему и попросили разрешения обратиться ко мне. Получив такое разрешение, они выпалили:

— Мы тоже дадим по пятьдесят крон! На свадьбу Малечека, — добавили они для полной ясности.

Сначала я хотел им сказать, что свадьбы вообще не будет, но потом хорошая мысль пришла мне в голову.

— Это будет свадьба ССМ, — сказал я. — Тех, кто не состоит в ССМ, не приглашаем.

Они, очевидно, были готовы к такому повороту дела, так как без колебаний в один голос заявили: