Нос королевы - Дик Кинг-Смит

Они заговорили разом.

— Вы с папой мало похожи, — сказала Хармони.

— Вы с сестрой мало похожи, — сказал Серебристый Гризли, и они рассмеялись, сразу почувствовав симпатию друг к другу.

— Хочешь посмотреть сад? — спросила Хармони. — Я покажу тебе моё логово.

— Логово тигра?

— О, ты догадался, кого я изображала? Конечно, ты ведь долго жил в Индии. Хотя, я думаю, их там уже немного осталось.

— Немного, — кивнул Серебристый Гризли.

— Ты видел когда-нибудь тигра? В джунглях видел?

— Да, доводилось. Кстати, а ты здорово подражаешь. Откуда ты знаешь, как рычит разъярённый тигр?

— Из фильмов по телику. Ещё я слышала их в зоопарке. Не злых, а голодных. И, думаю, тоскующих по родине.

— Ты не любишь зоопарков?

— Ну, как сказать… Я знаю, что они нужны. Но я также знаю, что животные не могут быть счастливы в неволе.

Они пришли к курятнику. Серебристый Гризли еле протиснулся в дверь, согнувшись пополам. Ему вежливо был предложен ящик из-под чая, на который он и сел, пригнув голову под низким потолком и свесив длинные руки. Он посмотрел на Хармони, балансирующую на насесте.

— Ты очень любишь животных? — спросил Серебристый Гризли.

— Да. Я люблю животных больше, чем… — Хармони запнулась.

— Больше чего?

— Больше всего остального.

— А кто у тебя есть?

— Ты имеешь в виду животных?

— Да.

Последовала пауза. Затем Хармони со вздохом ответила:

— Никого.

Дядя Джинджер резко поднял голову и стукнулся о крышу курятника.

— Ни собаки? — удивился он. — Ни кошки? Ни кроликов, морских свинок, мышей, попугайчиков? Никого?!

Хармони покачала головой. Она водила большим пальцем голой ступни по полу, рисуя буквы в пыли старых опилок. Дядя Джинджер, сидевший напротив, прочёл слово в перевёрнутом виде:

— Вот что говорят мама и папа о животных, — сказала Хармони уныло. — Чтобы у меня появилось животное, хоть какое-нибудь животное, должно произойти чудо. Ты веришь в чудеса, дядя Джинджер?

— Верю.

— В Индии много чудес, да? Ходят по канату и заклинают змей, лежат на кроватях с гвоздями, и всё такое?

— Да.

— А ты сам умеешь что-нибудь?

— Немного, — уклончиво ответил дядя Джинджер.

— Ух! — встрепенулась Хармони. — Вот бы увидеть, пока ты здесь! Кстати, сколько ты у нас пробудешь?

— Пару недель.

Они посмотрели друг на друга, и дядя Джинджер сказал, улыбаясь в бороду:

— Нет, я не собираюсь сразу идти к твоим родителям и заявлять: «Хармони нужен щенок, или кролик, или ещё кто». Это ваше семейное дело. Но я постараюсь помочь.

— О, хоть бы получилось!

Они выбрались из курятника, и дядя Джинджер со вздохом облегчения распрямился. Он посмотрел вверх, на голубое небо, потом вниз, в карие глаза, которые следили за ним.

— У тебя много желаний, Хармони? — спросил он.

— Да, — ответила Хармони, слегка потягивая Рэкса Рафа Монти за потрёпанные уши.

Из дома послышались голоса.

— Джинджер! — рявкнул Морской Лев. — Чай готов!

— Хармони! — проворковала Голубка. — Иди и приведи себя в порядок.

Сиамская Кошка всё ещё дулась и голоса не подавала.

— Мечты сбываются, так ведь? — с надеждой в голосе тихо спросила Хармони. — Ну хоть иногда?

Серебристый Гризли положил большую лапу ей на плечо и, кивнув, так же тихо ответил:

— Иногда сбываются…

ГЛАВА 2

Охота за сокровищем

Первые две недели летних каникул промелькнули незаметно. Как-то утром Хармони проснулась с ощущением, что в этот день должно произойти что-то неприятное. Ну да! Дядя Джинджер уезжает — сначала в Девоншир повидаться с друзьями, а потом опять в Индию.

Было чудесное солнечное утро. Обычно Хармони поспешила бы выскочить из дома, пока Морской Лев и Зобастая Голубка ещё похрапывали на разные лады и Сиамская Кошка нежилась в своей постельке. Но сегодня Хармони не торопилась вставать. Она вспоминала обо всём, что произошло за эти две недели. Как много было развлечений! Дядя Джинджер водил их в различные места, иногда всю семью, но чаще только девочек. Однажды он и она пошли в Музей естествознания вдвоём, потому что Сиси-дурочка заявила, что у неё болит голова. Хармони всю дорогу ждала, что разговор опять зайдёт о чудесах. «Я постараюсь помочь», — ведь так сказал ей Гризли. Но больше он об этом не упоминал, и ничего такого не произошло. А теперь уезжает.

— И вот ещё что, — сказала Хармони Рэксу Рафу Монти, который лежал рядышком. — Он купил подарки всем, кроме меня. Цветы и шоколад маме, сигары папе, платье Сиси-дурочке… В чём дело? Завидую? Ты говоришь, я завидую? Да что ты, Рэкс Раф Монти, конечно нет!

Но Хармони завидовала.

Потом она вдруг подумала не о том, что не получила подарка, а о том, что пока ещё не получила его!

Она решила воздать должное Рэксу Рафу Монти.

— Конечно, конечно, ты, как всегда, абсолютно прав. Он приберёг мой подарок напоследок и вручит его перед самым отъездом. Потому что это что-то совсем особенное! Ну конечно!

Хармони вдруг почувствовала себя по-дурацки счастливой. Она лежала в кровати, строя гримасы своему одноглазому зрителю. Сначала состроила Завистливую гримасу (оттянув уголки рта книзу, стиснув зубы, раздув ноздри, сведя брови). Потом она постепенно меняла её через До Меня Дошло! гримасу (поднятые брови, глаза и рот медленно открываются) на Глуповато-Счастливую, расплывшись в улыбке.

Конечно! Это что-то особенное! Но что? Нет, не домашнее животное — дядя Джинджер сказал, что не будет вмешиваться. Но это может быть книжка о животных. Или игрушечные животные для фермы, которую она устроила на полу у себя в спальной. Ферма весьма разношёрстная: зебра и олень с коровами, гиппопотам с поросятами, страус среди кур, а на блестящей стеклянной поверхности пруда для уток — навсегда широко разинувший пасть крокодил.

Или, возможно, — тут она отвлеклась от птиц и животных — это футбольный мяч; он знает, ей очень хочется такой мяч. Это не могут быть сногсшибательные футбольные гетры в красно-жёлтую полоску, о которых она всегда мечтала; о них она ему не говорила.

А вдруг… а вдруг это будет велосипед, новый велик?!

«Не будь такой глупой, Хармони», — сказала она себе, надела Не Будь Такой Глупой, Хармони гримасу (словно почувствовала очень неприятный запах) и соскочила с кровати.

Физиономия Рэкса Рафа Монти, как всегда, ничего не выражала.

После завтрака мистер Паркер, по обыкновению, уехал в свой офис, в город. Глядя на прощающихся братьев, Хармони снова подумала о том, как они непохожи — Морской Лев и Серебристый Гризли. Одного она опять увидит вечером, другого… неизвестно когда. Возможно, что и никогда. Она вдруг почувствовала, как у неё сжалось сердце.

— Я хочу, чтобы дядя Джинджер не уезжал, — тихо сказала она Рэксу Рафу Монти, лежащему кверху лапами у неё на коленях, — я хочу, я хочу, я хочу.

Должно быть, губы у неё шевелились, потому что Гризли усмехнулся и сказал:

— Опять желания, Хармони?

Хармони почувствовала, что краснеет, и была рада, что Голубка упорхнула чистить свои пёрышки, а Сиамка выскользнула, чтобы поглядеться в ближайшее зеркало.

Джинджер, увидев её румянец, сменил тему:

— О, кстати, я приготовил для тебя небольшой подарок! Не бог весть что, но может помочь. Схожу наверх, возьму. Так или иначе, я должен собрать вещи и отправляться, мне предстоит довольно долгий путь.

И он вышел своей медвежьей, вразвалку, походкой.

Хармони замерла, скрестив пальцы на обеих руках. Кто не любит получать подарки! Но она всё больше и больше чувствовала, что этот подарок будет каким-то особенным. «Небольшой», — сказал он, значит, не велосипед. Может быть, часы — электронные, на толстом кожаном ремне, а не пустячное маленькое украшеньице, как у Сиси-дурочки. Или, может, это такая ручка, которая пишет шестью разными цветами.

Дядя Джинджер спустился вниз. В каждой руке он нёс по чемодану, которые погрузил в ожидавшее его такси. Затем позвал:

— Хармони!

Хармони выбежала на улицу, раскачивая за мягкую лапу Рэкса Рафа Монти.

— Да, дядя Джинджер?

— Вот, это для тебя. Ну, теперь пойду разыщу твою маму и Мелоди, чтобы попрощаться, и поеду.

Хармони посмотрела на тонкий невзрачный конвертик. «Деньги», — подумала она, и волна разочарования нахлынула на неё. Хармони не была корыстной, и ей не пришло в голову, что в маленьком конверте может оказаться крупная банкнота. Она просто чувствовала, что деньги — это безличный подарок, а ей хотелось какую-нибудь вещь, любую, пусть самую простую (забудем о часах и велосипедах, бог с ними), лишь бы эта вещь напоминала ей о большом человеке, который в эту минуту выходил из дома с мамой и сестрой. А тут деньги!