Рубиновые слезы декаданса - Сергей Мочалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Вдыхая снег, как кокаин…»
Вдыхая снег, как кокаинВ глаза не заглянув ни разу…Я верил вечность, – я один,Не доверяя тайны сглазу.
И ночь со мной была тепла.Я говорил ей, что не смею,Люблю лишь остроту стекла,А жить, увы… я не умею!
Ну а она, – теперь зима!Поверь мне, милый глупый мальчикИ я с тобой, – с тобой одна…Что значит этот белый пальчик?
Ну как сказать ей, – я разбит…Я вас придумал красной розой,Но здесь лишь холод и мороз,Навязанный печальной прозой.
А кокаин, и то виноОсталось темное в бокале.Что сумасшедшему глоток вина?И странный танец в белой зале…
«Что человек? Всего вопрос…»
Что человек? Всего вопросО Боге, о бессилии,…и любовь;И не найти увы ответа,Когда ты прах и память, что есть кровь.
Горелый воздух, тьма… и только точка, —Нам говорили мы и есть смысл бытия!Но почему моя печаль, как строчка,А вы, – ну почему вы не моя?
Вопрос не задан и ответ не виденНу почему не реки, – и не вспять?!Кому-то этот стиль почти обиден…Как размышлять о горести, – опять?!
Да, только так. Не может быть иначеКому-то пряник, а кому-то плеть.Ответа нет для не назначенной задачи, —Кому-то падать, а кому терпеть.
Что останется?
«Я не более, чем животное,
Кем-то раненое в живот.»
М. Цветаева «Поэма конца.»
Кто вас ранит в живот,Мой ангел,И при этом не будет распят?Восклицают на небе звезды:«Свят!» «Свят!» «Свят!»
Кто заставит вас удивиться,Или скажет лишь трижды:«Любовь!»Открывают снежные очиХерувимы мои, —Вновь…
На руках, – печати рассвета;Под ресницами…Спит огонь,Что летает алыми птицами, —Только тронь.
А вы думаете, что раныЭто просто,Как в спину нож?Никому незнакомые страны…Врешь?Ждешь?
Вот в руках, – утонуло Солнце, —Луч зари.И по струнам созвездий, —Звезды.Фонари!
Не цветок увядший распуститсяВ час ночнойИ безвольные руки опустятся, —Красотой.
Чистотой вашего взгляда,И небес чистотой!Ароматами райского сада…Высотой!
Ваших губК преклоненному алчущихИ навстречу идущих снам,Так, – подобно Светлому Господу,К чудесам.
Ангел мой,Мое чудо чудесное,Словно крикОнемевший Луною полночи, —Слаб язык.
В этой истине много странного,Но когда?Звезды рухнутС неба распятого, —Навсегда!
Или губы останутся сказками.Искушенных ваших свечей;Или спустятся воска каплями, —Горячей…
Может, думать,Что много можно,Но и нельзя?Откровенно сложнее сложногоТьмой скользя.
Опускаться! И падать ласкамиВаших ногМожет самыми сладкими сказкамиТолько Бог.
Вы не знаетеКак безумие, или бредИсполняет все,Что задумано, —Вам след в след.
Что останется?Что достанется, мне?Губы вашиИ взгляды жаркие, —В стороне.
Но проникшие чистым облакомВ этот мир,Заключенные магом-призракомВ мой эфир.
«В туманном сладко-пряном дыме…»
В туманном сладко-пряном дымеСмеялись клоуны… а вы,За столиком сидели молчаИ пили золотой коньяк.И чей-то взгляд покорный мракуСледил за вами осторожно,Так выбирает свою жертвуБезумный радостный маньяк.
Он здесь давно уже… и пьяный;Его глаза скользят, как тени.Он ожидает вас, убогий…Давно готовый умереть,Чтобы смотреть на капли крови;И руки ваши нежно гладить.На расстоянии столь близком,Что можно… целовать и петь.
Он ждет, когда вы удалитесьЗабыв на столике перчатки, —Потом следит за вами дальшеПо подворотням и дворам.Он вас не долго изучал,Но знает все ваши повадки.И знаете, – он уверяет,Что приготовил счастье… вам.
Нет, он конечно сторонитьсяЛюдей, и их не замечает.Он осторожен! Осторожен!Не видит, кто за ним следит.Соединить любовь и смерть, —Финал подобный невозможен.А вы не верите, что онЗа вами только и бежит.
И когда вдруг, замедлив шагВы обернетесь… так, случайно.Быть может, испугавшись ветра,Иль эхо тихого ответ.Вы не увидите его,Но ощутите его пальцыНа вашей тонкой белой шее…И вот, померкнет белый свет.
А тот другой бледнее мела,Вдруг остановится не смея, —Не смея двинуться, и крикнуть.Да только, что его любовь?!Но тело мертвое держать,И оживить из бездны тленаСпособен только голос страсти,И чистая как небо кровь.
И тот маньяк, и тот безумецОни достойны, – сожаления?Пред ними ангелы бы пали,Когда они могли летать.И в наслаждениях сладкой плотью.Они быть может бы посмелиНе видеть бездны их призвавшей,И только о любви… мечтать.
След моей неразбавленной горести
Вы не видите?!Рядом с вамиГреют крылья ангелы белые,И тепло вдыхая губамиСтанут вдруг росой на цветах;И паря как будто над пропастьюРядом с вашей чистой наивностью, —Не наивностью, а безгрешностью…Слыша вдох мой последний: «Ах…»
Над последней строчкой написаннойВластны тайны, и то что не сказано.Только думать об этом не поздно ли,Когда кончилось время снов?В этих таинствах не разгаданныхТо что было когда-то предсказаноИ совсем нет более истиныНепонятных несвязанных слов.
А пройдет, или нет, – что за глупости?Белых ангелов крылья легкие,Рядом с вами танцуют,Как вестники моей темной безумной любви.Принесут вам морозы первыеСлед моей невозможной наивности,След моей неразбавленной горести, —Мои розы… в моей крови.
«Ну разве женщине, дано понять…»
Ну разве женщине, дано понятьОгонь души, утопшей в декадансе?Ах, как же хочется любить,И более того, – любви!Какой-то кровью написатьКак падают устало капли;Как в тишине из тонких звездИдут капризные дожди.
Вам, право, не нужны слова;Не нужен яд, и муки страсти.Вы, право, так увлеченыНи тем, ни этим…И не мной!Но я безумный, и слепойЛишенный темной странной власти,Лишенный сладкого теплаНетленной вашей красотой.
И чистотой снежинок белых;И высотой безмолвия небаНе ждущий ни глотка, ни хлеба;И постоянной тишины.Но угасающий во тьмеЯ не прощенный, – не наказан,И никогда не сознающийВсей глубины своей вины.
Зачем вам рвать мне плоть на части?Зачем, дышать холодным дымом;Моей тоской неизлечимой,И ощущением зари?Я на своей пустой аллееЛишь сон, утопший в декадансеПоранил, так неосторожно, —Разбивший руки, – фонари.
«Моя белая богиня…»
Моя белая богиня,В тайнах снов и предсказанийЯ вас встретил… и увидел, —Неожиданно узнал.Вы вошли мне в кровь и в сердце,И открыли двери в небо;Где я, – вас тогда не зная, —Крылья черные сломал.
А теперь белее снегаМои крылья, —Я, как птица! И они прочнее сталиИ нежней, чем шелк одеждТайно сброшенных под ноги,Когда ангелы целуютВаши сладостные стопыМой рассвет, —Мой идеал!
И покоя я не знаю.Мне и сон, – пусть, станет явью.Заклинаю, заклинаю…Словом, жизнью и душойОтворите это небо!И позвольте пасть мнеРядом…Далеко и очень близкоПеред чистой красотой!
«Вы не слышите, как я дрожу?..»
Вы не слышите, как я дрожу?А мне кажется, – вот рухнут стены!И огонь запылает вокруг;Хлынет красная сердца кровь.Вы не слышите, как я дрожу?Как пульсируют страстью вены…Мне когда-то давно сказали:«Так приходит в мир грешный, любовь!»
Если б мог на колени я статьИ молить вас, как молят Бога!И поднять без страха глаза,Словно к Солнцу… к лику икон.Будто путник пришедший в мир,Вдруг узнал, что его дорогаПривела его в теплую ночь,А любовь, – это сладкий сон.
Пусть же рухнут стены, и небо!На меня навсегда, огнем света.Посмотрите, ведь я сгораю;Или мне, так должно сгорать?И дрожат мои взгляды и рукиВ ожидании счастья рассвета…Но лишь только, вас не увижуБуду верно, – готов умирать.
Жить не дыша
Светлые тени скользят по холодной стене.Темные ангелы не забывают молиться,Даже средь вечного мрака на огненном дне.Я прихожу, а стоило бы удалиться…
Из вечных будней и слез, и проблем ни о чем и на;Из сладких сказок, которые ложь и туман, —Все это только остатки души… только бремя;Все это долгий ненужный бесцельный обман.
Темные ангелы, знают о чем я пою.Светлые ангелы… молча расправили крылья,И полетели навстречу тому кораблю,Чьи паруса не наполнит ветер бессилия.
Медленно-медленно в такт бесполезных минут,Прожитых в бездне уныния и равновесия.Нас проклянут, а может быть помянутВ облике масок, заученных слов как форм мракобесия.
Но разлетаясь кусками фронтальной реальности,Пробуя вкус бесполезности, – что там душа,Плачет навзрыд от безысходности, или банальности…И над любовью склоняется, пробуя жить не дыша.
Мечты безумного шляпника
