Холод, пламя и любовь - Иван Заам

Я не помнила, как оказалась у столба. Руки были завязаны сзади, тело обмотано веревкой. Видимо я потеряла сознание пока меня привязывали.

— Сжечь ведьму! Сжечь ведьму! — вопила толпа.

«Грин… где ты, мой маленький рыцарь? Только ты можешь спасти меня!»

Тут я почувствовала, как что-то прыгнуло мне на плечо.

— Грин! Это ты?

— Да, Вик! Попробую сейчас развязать веревки.

— Грин, как я рада тебя слышать! Я не верю, что это конец! Не верю! Ты должен меня спасти!

— Не бойся! Я спасу тебя!

— Будь осторожен! Вдруг тебя увидят…

— Меня никто не увидит, я маленький. А если и увидят, то я смогу убежать. — Грин на время исчез из виду, и я только чувствовала, как он пытается справится с веревкой у меня на руках.

— Сжечь ведьму! Сжечь ведьму! — продолжал кричать народ, пока стражники обливали поленья жидкостью с горьким запахом.

— Вики, боюсь не получится развязать этот узел. Я думал разгрызть веревку, но это занимает очень много времени, — с сожалением сказал Грин, вернувшись мне на плечо.

— Тогда уходи, я не хочу, чтобы ты сгорел со мной.

— Я не брошу тебя, я сейчас что-нибудь придумаю, — ответил Грин.

— Тихо всем! Всем тихо! — заглушил толпу Магистр Мердок со своего помоста. — Виктория Браун! Вы признаете свою вину? У вас еще есть шанс покаяться, чтобы Бог вас простил, и вы оказались на небесах, а не под землей.

— Я ни в чем не виновата! — вскрикнула я и почувствовала, что больше нет сил говорить. Стало тяжело дышать, и от едкого горького запаха, кололо в горле.

— Она ни в чем не виновата! — кричал Грин, но его никто не слышал.

— Тогда властью, данной мне Богом Солнца и святым орденом Солорвуда, приговариваю Викторию Браун к сожжению на костре! Приказываю приговор исполнить…

— Здесь я приказываю! — послышался голос из глубины городской площади.

— Ваше величество, вы уже вернулись с охоты? Вы же собирались завтра вернуться? — спросил Магистр Мердок всадника на вороном коне.

Одетый в черную куртку человек во главе конвоя из дюжины воинов, провел свой отряд вглубь толпы и остановился напротив Магистра Мердока. Глаза незнакомца скрывались в тени длинных непослушных смоляных локонов, блестевших в лучах солнца. За его спиной на лошади лежал убитый олень. Народ расступился.

— Это Король! Король! — послышались возгласы среди толпы. Но потом воцарилась мрачная тишина.

— Отпустите девушку! — грозно произнес черноволосый.

— Ваше величество, вы не можете здесь приказывать. Это юрисдикция Священного ордена. — высокомерно заметил Магистр Мердок. — Здесь приказы отдает Бог, а я лишь их исполняю.

— Я Король Солорвуда, Эдвард Стоун Брутенберг! Раз в год я имею право даровать милость любому человеку, вне зависимости перед кем он провинился — пред Богом или перед народом! Я использую свое право и приказываю отпустить девушку.

— Но, позвольте, ваше величество! Она настоящая ведьма! Мы спустили её к зверю, и он не тронул её. Посмотрите, у неё красные волосы! Она исчадие ада!

Король посмотрел на меня, и я вдруг ощутила страх. Словно ледяной взгляд невидимых глаз, затягивал во тьму.

— Вы подводили ее к Огненному камню?

— В этом нет необходимости! Ее нужно казнить, как можно быстрей, пока она не успела навести на нас проклятие. Помните, как в прошлый раз, мы промедлили, и погибло много людей? У нас нет времени везти ее в Драконье ущелье! Были времена, когда мы только с помощью зверя выявляли ведьм, и все было замечательно!

— Если вы не проверяли ее на Огненном камне, значит нельзя с уверенностью утверждать, что она ведьма!

— Но… Ведь её не тронул зверь! — завопил Магистр Мердок.

— Зверя давно пора отпустить или убить. Он уже старый. А вам, Магистр Мердок, скорее всего просто скучно стало. Давно вы никого не сжигали! Так вот, если вам хочется кого-то сжечь, зажарьте нам этого оленя! — он бросил тушу животного на землю перед Магистром Мердоком. — Отпустить девушку! — скомандовал Король.

Глава 2

Примерно сорок восемь часов назад.

Я собиралась на свидание с Фрэнком. Мы встречались всего несколько месяцев, но за это время, я успела влюбиться в него по уши.

Ожидание встречи с любимым, вызывало радость и приятное волнение. За окном светило теплое утреннее солнце, и казалось, ничто не могло испортить этот замечательный день!

Раздался звонок.

— Да мам, привет! — подняла я телефон, еще не успев надеть платье.

— Виктория, ты опять трубку не берешь? Что случилось? С тобой все хорошо?

— Мамуль, ну сколько можно? Со мной все замечательно, я только из душа вышла. Не могу же я постоянно носить с собой телефон.

— Ох, Виктория, я так за тебя волнуюсь! Каждый день молюсь Богу, чтобы с тобой все было хорошо. Ты одна в чужом городе, между нами почти пять тысяч километров! Я не смогу до тебя быстро добраться если что случится.

— Мам, я уже взрослая женщина и могу о себе позаботится. И вообще, уже пять лет прошло, как я самостоятельно начала жить, а ты все успокоится не можешь.

— Дорогая, кампус университета, гораздо безопасней чем большой город, тем более Нью-Йорк, где ты никого не знаешь.

— Я знаю Фрэнка.

— Фрэнка? — прозвучал недовольный голос мамы, — Ох, я бы не доверяла этим евреям. Помни, это они распяли Иисуса!

Совсем недавно, я призналась маме, что, Фрэнк — не христианин. До этого она думала, что он прилежный католик. Но позже я решила, что не должна стесняться того, кто на самом деле мой любимый, не смотря на то, что мама не одобряла моего выбора. Бес меня попутал все ей рассказать!

— Мам, опять ты за свое? Он еврей только по национальности, а не по вере.

— И какая же у него вера?

— Никакая!

— Доча, тебе бы следовало найти себе человека верующего. Лучше католика. Тогда Бог будет на твоей стороне.

Мама была очень религиозным человеком. К сожалению или к счастью она не смогла своей дочери привить туже любовь к Богу. Но все же в Бога я верила, и каждый мой день начинался с молитвы Иисусу Христу:

«Мой драгоценный Спаситель! Благодарю Тебя за то, что Ты дал мне счастливо пережить эту ночь и пробудил меня к дальнейшей жизни, дабы я снова могла прославлять Тебя и верно Тебе служить. Хочу делать это до последнего вздоха моего. Поэтому отдаю Тебе своё сердце и всю себя…»

До университета я даже ходила в церковь каждое воскресение. Но после, общаясь с преподавателями и студентами, я решила, что Бог не станет любить меня меньше, если я