Россия и мусульманский мир № 9 / 2011 - Валентина Сченснович

Но что же представляет собой наш национальный общественный генотип? Иначе говоря, что следует отнести к специфике зарождения, становления и эволюции российской цивилизации, природе ее отличия от западноевропейской модели общественного устройства? По мнению П.Н. Милюкова, «на востоке Европы государственная организация сложилась раньше, чем мог создать ее процесс внутреннего экономического развития, тогда как в Западной Европе государственный строй явился результатом внутреннего процесса».

Европейское общество и государство строились органично – снизу вверх: централизованная власть там стала политической надстройкой над предварительно сложившимся средним слоем землевладельцев, который в свою очередь естественным образом вырос из сформировавшегося низшего слоя оседлого крестьянского населения. В нашей стране система общественных отношений выстраивалась на основе диаметрально противоположного принципа – сверху вниз. Центральная политическая власть здесь, в основном методами принуждения, закрепила под собой военно-служилый класс, а тот в свою очередь подчинил себе крестьянство. Причем этот процесс носил объективный характер, поскольку верхняя политическая надстройка Руси – России стала результатом неразвитости низших (экономических, социальных, духовных) этажей общественной жизни.

«Необъяснимое процессом внутреннего развития, – замечал далее П.Н. Милюков, – появление этой верхней государственной надстройки – военно-национального государства – объясняется причинами внешними… Этим перевесом внешнего роста над внутренним объясняются все существенные черты социальной истории России». О каких внешних факторах идет речь?

Во-первых, Западная Европа уже с VIII–IX вв. не подвергалась крупным внешним вторжениям, что создавало крайне благоприятные условия для развития естественного процесса вызревания системы общественных отношений. В относительно спокойной обстановке в недрах многочисленных европейских государств-княжеств происходило формирование социально-экономических, культурных, религиозных интересов, которые со временем стали диктовать необходимость создания адекватных им форм политических отношений, государственности. Совсем по-другому происходило становление общественных отношений в нашей стране, процесс зарождения которой протекал на громадной равнине, отличавшейся отсутствием выхода к морю и близостью степи. Последний фактор оказывал сильное воздействие на особенности нашей истории, так как, по справедливому замечанию С.М. Соловьёва, «русское государство изначально осуждалось на постоянную черную работу, на постоянную тяжкую изнурительную борьбу с жителями степей». Как подсчитал В.О. Ключевский, в течение 234 лет (с 1228 по 1462 г.) Русь вынесла около 160 внешних войн. Необходимость борьбы за выживание со степными кочевниками, другими внешними врагами, длившейся практически до конца XVIII в., вынуждала направлять практически все имевшиеся ресурсы на содержание войска, на борьбу за сохранение независимости. В результате, задача обороны и безопасности в течение многих столетий подавляла собой все остальные сферы общественной жизни. По замечанию П.Н. Милюкова, на формирование и содержание военных сил «расходовалась большая часть государственных средств, на все остальное оставалось, следовательно, около 3/10 или 1/10 бюджета».

Во-вторых, перманентное состояние войны, в котором в течение многих столетий находилась наша страна, усугублялось крайне неблагоприятной демографической ситуацией. Даже в XVIII–XIX вв., когда темпы роста населения в России резко возросли, эта проблема оставалась очень сложной. За два столетия после окончания правления Петра I численность населения возросла в десять раз (с 13 до 130 млн.), составив треть населения Европы. Однако показатели плотности населения были удручающими: в начале XVIII в. в России приходилось всего 3,7 человека на 1 км2, а в начале XX в. – 17 человек (для сравнения: Франция в XIV столетии имела плотность 40 человек на 1 км2, а Англия в XI в. – 21 человек). Обладая крайне ограниченными людскими ресурсами, решать многочисленные проблемы, возникавшие на громадной территории, было очень сложно.

В-третьих, огромное воздействие на характер общественного развития оказывала неразвитость экономических отношений. Длительное время, в том числе и тогда, когда в странах Западной Европы полным ходом шел процесс укоренения товарно-денежных отношений и предпринимательства, Россия представляла собой страну преимущественно аграрную, с неблагоприятными природно-климатическими условиями. Последнее обстоятельство обусловило весьма низкий уровень сельскохозяйственного производства, сохранявшийся вплоть до середины XIX в. Ситуация существенно усугублялась необычайно коротким циклом сельскохозяйственных работ, занимавшим всего 125–130 дней в году (примерно с середины апреля до середины сентября). В странах Западной Европы этот сезон был значительно большим (а в ряде стран перерыв в этих работах длился лишь с декабря по январь).

В течение многих столетий русский крестьянин находился в ситуации, когда худородные почвы требовали тщательной обработки, а времени для нее явно не хватало. Как не хватало его и на заготовку кормов для скота, что делало постоянным дефицит органического удобрения. Крайне низкая урожайность сельскохозяйственных культур, слабая база скотоводства вели к тому, что российскому обществу был присущ относительно низкий объем совокупного прибавочного продукта. Это существенно тормозило процесс народнохозяйственного, а в конечном итоге и всего общественного развития.

Отмеченные и некоторые другие особенности оказывали огромное воздействие на социально-экономическое и политическое устройство нашей страны. Механизм этого влияния в концентрированном виде великолепно описал в свое время С.М. Соловьёв: «Бедное государство, но обязанное содержать большое войско, не имея денег вследствие промышленной и торговой неразвитости, раздает военным служилым людям землю. Но земля для землевладельца не имеет значения без земледельца, без работника, а его-то и не достает; рабочие руки дороги, за них идет борьба между землевладельцами: работников переманивают землевладельцы, которые побогаче; вотчинники, монастыри большими выгодами переманивают к себе работников от землевладельцев, которые победнее, от мелких помещиков, которые не могут дать выгодных условий, и бедный землевладелец, не имея работника, лишается возможности кормиться с земли своей, лишается возможности служить, являться по первому требованию государства в должном виде, на коне, с известным числом людей и в достаточном вооружении – «конен, люден и оружен». Что тут делать? Главная потребность государства – иметь наготове войско, но воин отказывается служить, не выходит в поход, потому что ему нечем жить, нечем вооружиться, у него есть земля, но нет работников. И вот единственным средством удовлетворения этой главной потребности страны найдено прикрепление крестьян, чтоб они не уходили с земель бедных помещиков, не переманивались богатыми, чтобы служилый человек имел всегда работников на своей земле, всегда имел средство быть готовым к выступлению в поход».

И здесь же следует принципиально важный вывод: «Долго иностранцы, а за ними и русские, изумлялись и глумились над этим явлением: как это случилось, что в то самое время, как в Западной Европе крепостное право исчезло, в России оно вводилось? Теперь наука показывает нам ясно, как это случилось: в Западной Европе благодаря ее выгодному положению усиливалась промышленная и торговая деятельность; односторонность в экономической жизни, господство недвижимой собственности на землю исчезли, подле нее явилась собственность движимая, деньги, увеличилось народонаселение, разбогател город и освободил село. А на востоке образовалось государство при самых невыгодных условиях, с громадной областью и малым народонаселением, нуждающееся в большом войске, заставляемое быть военным, хотя вовсе не воинственное, вовсе без завоевательных стремлений, имеющее в виду только постоянную защиту своей независимости и свободы своего народонаселения, государство бедное, земледельческое, и как только отношения в нем между частями народонаселения начали определяться по главным потребностям народной и государственной жизни, то оно и представило известное в подобных государствах явление: вооруженная часть народонаселения кормится непосредственно за счет невооруженной, владеет землею, на которой невооруженный человек является крепостным работником».

Прикрепление крестьян к земле было воплем отчаяния, испущенным государством, находившемся в безвыходном политическом и экономическом положении. При этом дело не ограничивалось лишь прикреплением сельского населения. Государство, постоянно и страшно нуждавшееся в финансах, требовало и от городского населения – посадских, тяглых людей, промышленников, торговцев – уплаты огромной подати. Вследствие неразвитости экономики «и город, подобно селу, должен был непосредственно содержать, кормить военного человека». Причем отмеченный факт являлся лишь одной из черт, отличавшей русский город от западноевропейского.