Молчание (ЛП) - Бланко Изабель Н.

Я повторяю это себе, когда мой брат садится в конце стола, а его жена слева от него.

Продолжаю повторять это, когда я сажусь справа от него, а моя правая рука, генерал Дреган, садится рядом со мной.

Но, когда девушка — «моя племянница», напоминаю я себе — садится рядом с матерью, и спокойный, смертоносный взгляд находит мой, основы всей моей системы убеждений, кажется, содрогаются.

Эта девушка откуда-то знает, что мой рот наполняется слюной из-за нее.

То, что я хочу на нее напасть, как какой-то неотесанный варвар, прижимая ее к земле и оскверняя ее своим языком и членом. То, что я сопротивляюсь образам, которые заканчиваются тем, что с этой бледной кожи капает моя сперма.

Тем, что на этой бледной шее сверкает кровь после того, как я осушу ее, как дикарь.

Она знает, и я понятия не имею, что это значит…

Только из-за того, что она, кажется, не готова игнорировать этот факт, я пропадаю. Я понятия не имею, что она планирует делать с этим знанием, но эта крошка, похоже, готова исследовать его в некотором плане.

Прошло пять лет, и я был в восторге от возможности вернуться домой.

Но сейчас, небезызвестный смертельный мускусный запах надвигающейся гибели пронизывает воздух вокруг меня. Запах, с которым я столкнулся лишь несколько раз в моей жизни.

Прямо как перед заранее проигранной битвой.

Мой брат поднимает свой кубок крови, чтобы выпить за мое возвращение, даже не осознавая трагическую правду.

Мое возвращение может не стать поводом для празднования.

Я, мужчина, который сделал своей миссией защищать каждого жителя, которым дорожит это королевство, могу быть причиной гибели этой семьи.

Если я не смогу контролировать эту адскую похоть и держать Каламити как можно дальше от себя, это может быть последним, что я сделаю.

Да помогут нам всем Темные Боги.

Глава 2

— Ты когда-нибудь собираешься покинуть свою чертову пещеру?

Не обращая внимания на глупый вопрос Дрегана, пристально гляжу на шесть мониторов, которые расставлены вдоль длинного стола прямо передо мной. Я продолжаю читать сводки, поступающие из вне. Я слышу, как он передвигается по моим апартаментам, скорее всего, дотрагиваясь до дерьма, к которому он не имеет права прикасаться, но я позволяю ему продолжить.

Все лучше, чем его постоянные допросы в последнее время, его выводящее меня из себя любопытство, когда дело доходит до моей новой изоляции.

Две недели. Вот сколько времени прошло, с тех пор как я вернулся. С тех пор как я встретился лицом к лицу со своей повзрослевшей племянницей.

Моя племянница.

Моя племянница.

Моя гребанная племянница.

Это песня в моей голове, которую я отказываюсь прекращать. Потому что, когда-нибудь эта реальность снова закристаллизуется в моем мире. Когда-нибудь эта жгучая боль в моем животе умрет, как только мое тело вспомнит один очень важный факт: эта молодая женщина — чертова падчерица моего брата.

— Есть какие-нибудь новости о Влакине?

Фракция, из-за которой мы недавно провели пять лет на окраине границы с Бухарестом, воюя с ними.

Вопрос, на который я не против ответить.

— Они перегруппировываются, естественно. Но если они не смогут вырастить новое поколение воинов в одночасье, то их шпионы — вот о чем нам действительно стоит беспокоиться некоторое время.

— Ха, — слышен шаркающий звук.

Скорее всего, он просматривает мою ахинею.

Я позволил ему это, потому что здесь нет ничего, что могло бы разоблачить мою новую манию. Ничего стоящего там не скрыто.

— Что насчет Джиали?

— Мобилизация, но ничего, с чем мы не сможем справиться.

— А Цекле?

— То же самое.

И так далее, вместе с моим заместителем прокладываем себе путь вниз по списку наших известных врагов. Отвлеченный внутренними тягостными ощущениями в груди, я хрипло даю один ответ за другим.

До тех пор, пока вдруг позади меня не наступает тишина.

— В чем, мать твою, сейчас твоя проблема? — я бросаю через плечо.

— Забавно, мне интересно то же самое, мой старый друг.

Определенно все еще продолжает копать.

— Может быть, тебе следует сосредоточиться на более важных вопросах.

— Я и так это делаю. Похоже, что ты не посещал гаремы с нами после битвы.

Гаремы. Единственное необходимое зло, от которого мы не можем защитить своих неженатых граждан. Их наличие противоречит нашему кодексу, но наша биологическая потребность в крови и сексе делает их незаменимыми.

Я не посещал их годами. На поле битвы всегда были доступные женщины.

И теперь, увидев Каламити, я заперся здесь на всю неделю. Только моя рука, я и проигрышная битва с моими фантазиями.

Каждый раз, когда я закрываю глаза, и перед тем, как прийти в себя, вижу ее.

Я хочу ее.

Я, блядь, нуждаюсь в ней.

Шипя, я прижимаю кольцо большого пальца к кольцу на указательном пальце.

— Очень важные вопросы требуют моего внимания. Возвращайся в гарем и дай мне минуту покоя.

Его смех заставляет мои клыки удлиниться от бешенства.

Когда я оглядываюсь через плечо, он перепрыгивает через один из витиеватых черных столов из красного дерева, которые засоряют эту область моих апартаментов.

Словно гиперактивный, любознательный зайчик.

Дреган ухмыляется мне, шевеля своими темно-красными бровями.

— Может ли это быть связано с женщиной? Только эти адские отродья могут вывернуть самца наизнанку вот так. Я видел это слишком много раз.

Мой ответ?

— Вон, — спокойно приказываю я, указывая на дверь.

Только когда его глаза двигаются в этом направлении и расширяются, мое внимание перемещается туда, куда я указываю.

Или, точнее, на кого.

— Привет, дядя, — черные непостижимые ирисы движутся в направлении Дрегана, и эта снисходительная улыбка расширяется.

— Дреган, как у тебя дела?

Он так же ошеломлен, увидев ее в этом темно-фиолетовом обтягивающем платье. Моргая и заикаясь, он кланяется в талии.

— Ваше высочество. У меня все прекрасно. С-спасибо. А как вы?

Я убью его, если он еще раз запнется из-за нее.

Прежде чем Каламити смогла ответить, я поднимаюсь на ноги.

Ее взгляд устремляется в мою сторону, оглаживает мои черные брюки. Мой одинаково черный кашемировый свитер с длинными рукавами. Они закатаны до локтей, обнажая татуировки, которые покрывают мои руки, тыльную сторону ладоней и пальцы.

Каждая татуировка была дана мне как празднование моих побед на поле битвы. Каждая имеет священный смысл, который выходит далеко за пределы украшения.

И они ей нравятся. Я вижу это в голодной, сверкающей бездне ее глаз.

Черт тебя дери. Будто пылающий адский огонь попал прямо в мою кровь. Две недели отрицания жажды, бушующей во мне, словно приливная волна.

— Чем я могу помочь тебе, Каламити?

Нужно выпроводить ее отсюда, прежде чем Дреган заметит, что она делает со мной.

Прежде чем она продолжит делать это с ним, и я впечатаю его гребанное рыло в антикварный черный стол позади него.

Я едва видел ее с тех пор, как вернулся — по собственному желанию — но я понял, как мало она говорит в моем присутствии. С другими это не проблема, но ее слова при мне являются редкостью.

Может быть, она знает, что ее голос делает со мной, и она сожалеет.

Эта загадочная улыбка пробуждает мое любопытство. То, как она смотрит на меня, как будто я уже внутри нее, и она может видеть каждое противоречивое желание во мне.

— Моя мама просит вашего присутствия в главном зале.

Я сглатываю сухой песок в моем горле. Клыки пронзают нижнюю губу, когда они удлиняются.

— Я скоро приду, — прошептал я, стараясь изо всех сил скрыть их.

Никакого ответа. Просто еще больше мерцания в этих темных ирисах.

Она бросает взгляд на Дрегана.

Он выпрямился, но его взгляд остается неподвижным на полу в почтении к ее положению.

И ее незамужнему статусу.