Голодные игры: Из пепла (СИ) - Яна Ясинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
========== 2. Ревность ==========
Ночью были сильные заморозки. Осторожно ступая по заледенелой поверхности крыльца, выношу на улицу плетёную корзину с постиранными шторами и постельным бельём. Развешиваю их на заднем дворе на верёвках, который с утра мне предусмотрительно натянул Пит.
Застывшие от мороза пальцы с трудом фиксируют прищепками влажные, уже успевшие слегка обледенеть, простыни. При этом я то и дело поглядываю на дом Пита. Надо было бы и у него всё перестирать. Не знаю, правда, как это будет выглядеть, но…
Сама не замечаю, как оказываюсь у него на пороге. Стучу в дверь, которая уже через пару секунд распахивается. И я тупо смотрю на Айлин – двоюродную племянницу Сальной Сэй. Грудастую красивую девку чуть постарше меня. Рыжую и вечно смеющуюся.
- Привет! Ты к Питу, наверное? Он наверху. Рисует.
Я молча осматриваю Айлин с головы до пят. Стройная, пышногрудая. Кровь с молоком. И это при дефиците продуктов! Поверх старого платья – фартук. В руках швабра.
- Что ты здесь делаешь?
- Меня Хэймитч прислал. Питу по хозяйству помогать, - жизнерадостно сообщает она, запоздало понимая, что я её здесь не слишком рада видеть.
- Вот и шла бы ты к Хэймитчу, - сквозь зубы цежу я.
Айлин не перечит. Она, как и все жители Дистрикта 12, видела меня в Голодных играх и знает, на что я способна. Особенно, если в гневе.
- Хорошо, - растерянно отвечает она. Тут же откладывает в сторону швабру, хватает куртку и, стараясь меня не задеть, проскальзывает на улицу. И вовремя. По лестнице спускается Пит, который с недоумением взирает на поспешное бегство Айлин и мой недовольный вид.
- Куда ушла Айлин?
- К своему новому работодателю! – грубо отрезаю я. – Сказала, чтобы ты мыл полы сам!
Пит хмурится. Замечает в моих руках плетеную корзину.
- А это что?
Вместо ответа я ухожу, громко хлопая дверью. Пусть сам стирает свои вещи! Вот так! Не маленький уже.
Оказавшись на морозе, почти сразу остываю. Да… Не умею я налаживать отношения. Не умею.
И всё же сразу отпустить ситуацию не получается.
Ставлю корзину на крыльцо своего дома. Иду к Хэймитчу.
***
Ну и запашок! Перегар, смешанный один Бог знает с чем.
- У тебя что, капуста пригорела?
Пьяный Хэймитч, развалившийся в кресле возле потухшего камина, от души улыбается мне.
- О! Привет, солнышко! Я смотрю, ты уже слегка оклемалась, раз выползла из своей норы? – отхлёбывает пойла. – А я, как видишь, ещё нет. – демонстрирует бутылку. – Прости, что не предлагаю. Самому мало.
- Ещё раз подсунешь Питу девку-уборщицу – убью, - ёмко довожу до сведения Хэймитча свою мысль. – И проветри здесь. Дышать нечем.
Уходя, слышу за спиной пьяный смех моего ментора.
- Что, ревнуешь, солнышко?! Правильно, правильно, ревнуй. Тебе полезно.
Вредный нахальный Хэймитч, который вечно бывает прав.
Да. Я ревную.
***
Сижу дома и злюсь на себя. И что не меня только нашло? Глупый, конечно, вопрос, ответ на который я и сама прекрасно знаю.
Ревность. Вот, что на меня нашло.
Потому что я ни с кем не собираюсь делить Пита. И пусть все об этом знают. Он мой и только мой!
- Интересно, он придёт на завтрак или нет? Вдруг обиделся? – мелькает в голове.
Чую, ещё одна бессонная ночь мне гарантирована! Ну почему я всё и всегда дела не так?! Почему я не такая лёгкая в общении как та же Айлин, возле которой всегда табуном вертятся парни? И даже Пит смотрит на неё приветливо. Почему со мной всегда так сложно? И как только Пит вообще терпит меня?
Наверное, потому что он всё-таки меня любит, - приходит на ум простой ответ.
Пит появляется утром. Приносит свежевыпеченный хлеб. Мы молча завтракаем. После обеда Пит уходит к Хэймитчу - хочет попробовать привести нашего ментора в чувство. А я, взяв запасные ключи от дома Пита и всю ту же плетёную корзину, иду к нему.
Ближе к вечеру у меня на пороге появляется ещё один гость - Хэймитч. Питу каким-то чудом удаётся вытащить его из берлоги. Наш ментор даже почти трезв. Хэймитч с Питом подходят к дому как раз в тот момент, когда я развешиваю во дворе постиранные рубашки Питера, его бельё. Я хмурюсь, Пит едва заметно улыбается, а Хэймитч откровенно смеётся. Так и хочется надеть ему на голову корзину. Но сдерживаюсь. Успеется ещё. Идём втроём ужинать.
========== 3. Старый страх ==========
С самого утра льёт дождь. Первый. Весенний. Проливной. И пронизывающе холодный. То и дело переходящий в мокрый снег, который обжигающе хлещет по лицу. Как назло именно этим утром Сальная Сэй обнаружила, что у меня в доме на втором этаже в коридоре протекает крыша. И Пит, не дожидаясь конца дождевой вакханалии (которая у нас по весне может длиться беспрерывно несколько дней) полез её чинить. За эти дни наше общение с Питом «разнообразилось» до:
- Как дела?
- Нормально.
- Ужинать будешь?
- Буду.
Знаю, прогресс не велик, но это уже хоть что-то. Особенно на фоне нашего будничного молчания. Но с другой стороны, каждое утро, несмотря ни на что, Пит с завидным упорством приходит ко мне, принося свежевыпеченный хлеб и мои любимые сырные булочки. Сальная Сэй кормит нас завтраком. Хотя… Уже начинаю допускать мысль, может, он приходит сюда не из-за меня, а из-за завтрака? Самому готовить лень?
Нет! – отметаю мысль.
Пит отличный кулинар. И если уж у него хватает сил каждое утро печь для нас хлеб и булочки, то ту же яичницу он вполне в состоянии себе пожарить сам.
Сальная Сэй уходит ближе к обеду. Пит идёт к себе. В доме становится тихо и пусто.
Я уже ненавижу эту тишину. Раньше, в дистрикте 13 я специально пряталась в подсобке, чтобы меня оставили в покое. У меня было дикое желание побыть одной. Сейчас же ловлю себя на мысли, что сыта одиночеством по горло. Мне не хватает звука шагов Пита по коридору, голоса мамы, зовущей из кухни обедать, звонкого смеха Прим, играющей с нахальным Лютиком.
Откуда-то снизу раздаётся пронзительное и настырное: «Мяу!» Облезлый Лютик трётся у моих ног. Это так странно – после смерти Прим мы с этим противным кошарой стали почти друзьями.
Беру Лютика на руки, спускаюсь в зал, по дороге отмечаю, что крыша больше не течёт. Пит мастерски её залатал. И где он только этому научился? Как мало я всё-таки знаю о Пите – мелькает в голове.
Мы с Лютиком приземляемся на диване. Включаю телевизор. Но не для того, чтобы посмотреть, а просто, чтобы создать иллюзию жизни в доме. На экране мелькают кадры из Дистрикта 2. Журналистка берёт интервью у Гейла. Сальная Сэй была права: Гейл, похоже, стал большой шишкой. Улыбаюсь и… переключаю канал. Словно перелистываю прошедшую страницу своей жизни.
До ужина осталось 15 минут. Обычно мы садимся за стол в семь. Сальной Сэй сегодня не будет – приболела внучка. Поэтому с утра она опять наготовила мне на два дня вперёд. Накрываю на стол. Ставлю две тарелки. Сажусь и жду Пита. Но он почему-то всё не приходит.
Полвосьмого.
Начинаю волноваться. Не выдерживаю. Звоню по телефону.
- Ужинать будешь?
- Да. Сейчас приду.
Кладу трубку. Хмурюсь. Голос у него какой-то странный.
Как только Пит появляется на пороге, я сразу понимаю, что что-то не в порядке. Вид у него, мягко говоря, неважнецкий. Пит чихает. Видимо, работа на крыше под ледяным дождём не прошла мимо. Не выдерживаю, подхожу к нему, касаясь ладонью лба.
Это первое моё прикосновение к нему за последние несколько месяцев.
Его кожа горит. Да у него жар!
Чувствую, как ко мне подступает паника. Внезапно я отчётливо осознаю, что после всего, что мне пришлось пережить во время "Голодных игр" и восстания, я больше всего на свете боюсь потерять Пита. И хотя разумом я понимаю, что это, скорее всего, лишь простая простуда, к горлу подступает комок. На глазах моментально появляются слёзы (пропади пропадом это нервное расстройство!)
- У тебя температура!
Пит отмахивается.
- Пустяки. Пройдёт.
И тут же заходится в кашле.
Я как ошпаренная начинаю метаться по кухне: заглядывая во все ящички, в которых мама обычно хранила лекарства. Почти ничего не осталось. Злюсь на себя: сама виновата – увезла всё в Дистрикт 13. Теперь ругаю себя за это на чём свет стоит! Ну почему я не мама и не Прим? Почему я не умею также хорошо лечить людей, как они. И Сальной Сэй, как назло нет!