Сейчас или никогда - Эмма Ричмонд

— Ты серьезно? — спросила Роан.

— Что — серьезно?

— О банкротстве.

— Нет.

— Тогда почему сказал?

— Потому что, если ты будешь перевирать фамилии, обанкрочусь в самое ближайшее время. Том не звонил?

— Какой еще Том? — нервно спросила Роан. — Нет, не звонил.

— Ладно. В таком случае, если не имеешь более конструктивных предложений, пройдись по магазинам, сходи на танцы или еще куда-нибудь. Я очень занят.

Ну, конечно, он вечно занят. Ничего не изменилось. Впрочем, и у нее всегда было дел по горло. Суета, постоянная утомительная суета. Глубоко вздохнув, Роан подошла к окну и с мрачным видом посмотрела на гавань сквозь пелену косого дождя. Какое унылое зрелище! Лето в этом году простояло недолго, на смену ему пришла затяжная осень.

В оконном стекле виднелись их отражения, смутные, призрачные, но все-таки Роан — так, от нечего делать, — принялась разглядывать и себя, и Ардена. Оба отличались неординарной внешностью. Густые волосы Роан отливали темной бронзой, веснушки на гладкой матовой коже ничуть ее не портили, скорее, украшали. Впрочем, сейчас их намного меньше, чем летом. Больше всего в ее лице поражали слегка раскосые светло-зеленые глаза: в обрамлении пушистых черных ресниц они казались какими-то необычайно яркими. В полных губах таился некий намек на чувственность.

Роан можно было скорее принять за изящную обитательницу какого-нибудь экзотического острова и легко представить с цветком гибискуса в распущенных волосах, в длинном цветастом саронге, облегающем стройную гибкую фигуру. Сюда, в этот тесный кабинет с залитым октябрьским дождем окном, она как-то совершенно не вписывалась.

Отражение Ардена, сидящего чуть дальше от окна, было более расплывчатым, но — увы и ах! — тоже вполне узнаваемым, а реакция Роан на его присутствие — едва ли не пугающей.

Высокий, стройный, мускулистый, с твердой линией рта, отливающими серебром волосами и глазами цвета стали, Арден напоминал горного волка. Ни один мужчина из тех, с кем Роан доводилось общаться раньше, не обладал и сотой долей его магнетического обаяния. И сотой долей его самонадеянности. В Ардене не было ни капли банальности, напротив, в нем чувствовались импульсивность и неистовство, в любое мгновение готовые вырваться наружу, и именно это всегда так возбуждало Роан. Постоянно находиться рядом с таким человеком — значит ходить по лезвию ножа, но никто ведь не в состоянии постоянно — постоянно! — балансировать на краю пропасти. По крайней мере она бы этого не выдержала, это точно.

А вот интересно, подействовала ли их встреча на Ардена так же, как на нее? — думала Роан. Как узнаешь? Раздражительность, внезапные вспышки гнева могли быть вызваны иными, не связанными с ней причинами. Арден совершенно непредсказуем, с ним никогда не знаешь, как себя вести и чего ждать дальше. Арден… Арден Харвесон. Ее бывший любовник. Живет по одну сторону Атлантики, она — по другую. Оба независимы, упрямы, в результате чего оба уперлись рогом и никто не захотел уступить, а сейчас уже поздно что-либо менять. Слишком поздно.

— Вообще-то я могла бы вызвать такси и поехать… — начала было Роан.

— Вообще-то могла бы, — безразлично согласился Арден.

— Так почему же…

— Потому, что я в любом случае тоже поеду, значит, твое решение несколько абсурдно, не находишь? — Бросив на нее быстрый взгляд, Арден насмешливо ухмыльнулся. — К тому же она хочет, чтобы мы все были вместе.

В последний раз встретить День благодарения? — с кислой миной подумала Роан. Когда Хетти позвонила, чтобы вызвать ее в Штаты, ее голос не показался Роан таким уж дряхлым.

— Хетти возлагает на тебя большие надежды — думает, что твое появление отвлечет меня от мыслей о моей новой соседке, — небрежно пояснил Арден, потом крутанулся в кресле, взял какой-то блокнот с полки позади стола, вернулся на место и принялся что-то писать в нем.

— И что же это за мысли такие? — сорвался с языка вопрос, о котором Роан тут же пожалела.

— Она уверена, что любовные, — процедил Арден с едва заметной ноткой отвращения.

— Любо… — Роан быстро подавила мгновенно вспыхнувшую ревность: в его голосе не чувствовалось особой привязанности к неведомой соседке, да и ей самой он больше не нужен… Не ври, Роан, не ври, голубушка, сидящий перед тобой человек будет нужен тебе всегда, всю жизнь. Осознание этой истины больше всего угнетало Роан. — А они и в самом деле любовные?

— Все может быть.

— И Хетти это не по душе?

— Вот именно.

Припомнив длинный и несколько бессмысленный телефонный разговор со своей крестной и то, что Арден сказал несколько минут назад, Роан изумленно вскинула брови.

— И поэтому она решила умереть? Тебе назло?

— Не совсем так, — покачал головой Арден. Его кривая улыбка ясно показала, что он не захотел принять ее шутку. — Тетка вбила себе в башку, что, увидев меня, ты снова воспламенишься былыми чувствами. Отсюда и внезапное приглашение немедленно приехать.

— Думает, что и твои чувства воспламенятся? Но мы ведь давно потеряли интерес друг к другу, разве нет?

— Конечно.

Вот так вот, «конечно». Теперь ты все знаешь, Роан, и пора оставить раз и навсегда нелепые надежды.

— Итак, домыслы Хетти ошибочны, задуманный трюк не удался. Что ты мне предлагаешь? Не обращать внимания на то, что она говорит? Не верить ни одному ее слову?

— Лично я ничего тебе не предлагаю, — с напором возразил Арден. — Я всего-навсего объяснил тебе истинное положение дел, рассказал о ее, как ты выразилась, домыслах и о предстоящем уходе в мир иной.

— Каковой она придумала лишь потому, что не одобряет твоего романа с соседкой. Я правильно поняла?

— Прямо в точку.

— Значит, прибегла к эмоциональному шантажу.

— Ну конечно же. Но шантаж с ее стороны, а не с моей. Я в этой малоприятной истории выступаю в неприглядной роли шута горохового.

— По-моему, в этой роли ты не выступал никогда, — совершенно искренне возразила Роан. — Но скажи на милость, чего конкретно она от меня ждет?

— Почем мне знать? Может, чтобы ты меня соблазнила и заставила забыть о соседке?

— Да, наверное, — горько усмехнулась Роан.

— Что, Роан, сразу ожесточилась?

— Нет, просто немного разочарована.

Карандаш замер в воздухе. Арден поднял на Роан глаза, некоторое время молча изучал ее лицо, потом медленно протянул:

— Слушай, ты очень умна, необычайно хороша собой, занятна в общении, независима, уверена в себе, упряма как черт…

— Как и ты.

— Да, как и я, и все же мы с тобой постоянно расходимся во мнениях, не так ли? Если я говорю «черное», ты непременно скажешь «белое».