Ошибка Дон Жуана - Люси Рэдкомб

— Характер здесь ни при чем, малыш. Мне осталось полгода. Так, сказали коновалы.

В синих ясных глазах старика Монтеро плеснула такая тоска, что слова замерли на языке Родриго. Монтеро Альба не зря называли пиратом нового времени. Он создал свою империю, пройдя огонь и воду, и не боялся ничего и никого. До сего дня.

— Дед?

— Что?

— Почему?!

— Рак. Он пожирает мои легкие. Подай трубку.

— Но...

— Родриго, малыш, неужели это меня спасет? Конечно, нет. То, что осталось, я проживу с удовольствием, и точка. Кстати, об удовольствии. Чтобы никто не мешал мне его получать. Знаешь об этом ты один, и я хочу, чтобы так все и осталось. Никому ни слова.

— Почему?

— А ты представляешь, какой поднимется вой в семье? Все твои тетки начнут лечить меня, охать, ахать, сдувать пыль, пичкать вонючими травками, таскать к светилам — и ждать наследства. Заботливые стервятники. Гиены-сиделки.

— Дед, ты придумываешь!

— Отстань. Молод еще. Жизни не знаешь. Миллион долларов способен в наше время соблазнить и святого, а в нашей семье святостью никто не отличается, если не считать твоего обета безбрачия. Черт, как это все не вовремя. Биржа взбесилась, дела в Амстердаме идут плохо, за бразильскими акциями нужен глаз да глаз...

— Это когда же смерть бывает вовремя? Да к черту дела, дед, ведь ты умираешь!

— Родриго, видишь ли, мы все в каком-то смысле умираем, буквально с первого дня жизни. Смерть — удел каждого из нас. А если ты так за меня переживаешь... Женись, сделай дедушке, приятное! Вот хоть на Миранде... она тебя любит!

— Никогда не сдаешься, да?

Родриго скептически усмехнулся, а в голове крутилась только одна мысль: никогда, никогда и ни за что он не женится без любви на той, кто его любит. Во имя страданий мамы — никогда.

— Нечего ухмыляться. Кстати, династия — это тоже важно. Кровь не водица, семейству Альба нужны сыновья.

— Дед, прости, но этот разговор ни к чему не приведет.

Больше всего на свете Родриго не любил разговоров о династии. Ему казалось очень глупым и недостойным всю жизнь трудиться в поте лица только для преумножения славы предков. Начинаешь чувствовать себя просто каким-то жеребцом-производителем, чья единственная цель в жизни — наплодить породистых жеребят.

Богатство и знатность много дают человеку, но многое и отнимают. Иногда Родриго завидовал даже страховым агентам. Они могли позволить себе то, о чем внук Монтеро Альба, не смел и мечтать, чтобы не уронить честь семьи.

Честь семьи... Отец, Фелипе Альба, всю жизнь изменял своей жене и жил с танцовщицей из варьете. Брат, Карлос, связался с анархистами. Кларита, младшая сестра, стала наркоманкой...

Лицо Родриго окаменело при мысли о сестре. Белое пятно лица за оконной решеткой, серый больничный халат, ниточка слюны тянется на грудь... Тусклые глаза, немытые волосы и... крик. Вой, а не крик, визг животного, запутавшегося в волосяных силках. Скрюченные пальцы, похожие на сухие веточки дерева, и страшные грязно-белые «дорожки» на венах. Кларита Монтеро Альба, первая красавица Мадрида, несколько месяцев находилась в лос-анжелесской закрытой клинике для наркоманов. Америка далеко, но слухом земля полнится. Однако Родриго не слишком заботило то, как будет скомпрометирована их семья. Он не мог забыть лицо Клариты, эту чудовищную маску тупости и боли. Сестренка, воробышек, маленькая...

— Я знаю, что тебя держит, внучек. Все не можешь забыть ту глупую смазливую блондиночку, которую у тебя из-под носа увел этот ирландский прохиндей Морис? Что сверкаешь глазами? Думаешь, дедушка старенький, глупенький да слепенький? А я все видел и все прекрасно понял. Бес с ним, с Морисом, ирландцы все такие, им при рождении феи в ухо дуют, но эта твоя Сара...

Родриго заметным усилием воли подавил гнев, но дед и ухом не повел.

— ...так вот, она тебе нужна, как рыбке зонтик! Мышь белая! Тебе нужен кто-то, в ком, огня побольше!

— Например, Миранда...

— Необязательно, хотя почему нет? Короче говоря, хочешь быть моим наследником — женись поскорее. На ком захочешь.

— Не хочу больше говорить об этом, дед.

— А я не предлагаю немедленно мне отвечать. Наоборот, веди себя по-прежнему, а то эти... стервятники заподозрят неладное. Думаешь, тебя все обожать будут, когда ты унаследуешь мое состояние?

О нет! Этого Родриго не думал никогда. Он прекрасно понимал, что абсолютное большинство родственников, узнав о его очередном визите к деду, садятся, скрестив пальцы, и ждут, когда же Родриго перейдет грань между очередной ссорой и окончательным разрывом. В такие минуты семья сплачивается и забывает о собственных распрях.

— Дед, я пошел.

— Упрямый осел!

— Я тоже люблю тебя, дедушка.

Родриго заглушил мотор и вышел из прохлады салона автомобиля под палящее солнце. Остров плавился в объятиях самого жаркого июля за последние двадцать лет.

Родриго бросил взгляд на часы и сокрушенно качнул головой: Морис ждет его уже несколько минут. Воспоминания заставили позабыть о пунктуальности, которой Родриго Альба гордился по праву. Он почти бегом пересек площадку перед замком, миновал бассейн и вошел в здание, поздоровавшись по дороге с садовником, невозмутимым арабом, при взгляде на которого европейца должен был хватить тепловой удар: плотные штаны, армейские ботинки, белая рубаха, поверх нее стеганая куртка, а на голове войлочная шапочка.

Дама, лежавшая возле бассейна, приподнялась, открыла рот, закрыла его и отчаянно затрясла мужа — белого, рыхлого, рыжеусого мужчину, за плечо.

— Джек! Это же сам Родриго Альба! Он только что поздоровался за руку с Али!

— Ага. Больше ему делать нечего, только жать руки всем чумазым арабам на этом острове. Джейн, у тебя солнечный удар.

— А почему бы ему не оказаться здесь? Остров — его, отель тоже его, садовник, кстати, опять-таки, его!

Остров Форментера, на котором стоял замок тринадцатого века, превращенный в чудо современной техники, но сохранивший всю свою первозданную прелесть, действительно принадлежал Родриго Альба, как и отели на островах Кабрера и Менорка. Клиентура здесь была довольно специфическая, но вся без исключения состоятельная. Форментера, был слишком мал и дик, чтобы цивилизация позарилась на него, так что сюда приезжали те, кому хотелось — или казалось, что хочется — убежать от двадцатого века с его безумными скоростями, грязным воздухом и синтетической нищей. Кроме мавританского замка, на другом конце острова находился отель подешевле и подемократичней, впрочем, тоже весьма обустроенный и комфортабельный. Небольшая деревушка, несколько ресторанчиков в народном стиле, чудесные пляжи — вот и весь остров Форментера. Помимо этого Родриго Альба владел еще несколькими десятками отелей по всему свету, авиакомпанией, скаковыми лошадьми и недвижимостью. И как тут обойтись без дедушкиного наследства?