Гибель «Русалки» - Фрэнк Йерби

Ланс усмехнулся: «Надо же, до чего откровенный тип! Хотя ирония здесь малоуместна».

Он читал дальше:

«Моя первая честная работа, хотя, по правде говоря, она была не намного лучше моей предыдущей профессии – попрошайки и вора, – состояла в том, что я таскался по улицам Лондона с продувной бестией Хирамом Хенксом, который, обнаружив мою природную способность к имитации, научил меня развлекать толпу ради брошенных кем-нибудь полпенни, подражая разным известным людям вроде Чарльза Таунсенда, чей налог на чай привел к Бостонскому чаепитию[2], и, таким образом, способствовал рождению новой счастливой нации. Среди других моих героев были: лорд Норт, премьер-министр, Чатем, знаменитый виг[3], и Чарльз Фокс, лидер парламентской оппозиции. В узком кругу я также часто имитировал короля Георга III, но мистер Хенкс был слишком умен, чтобы позволить мне делать это на публике…»

Еще один пропуск, но Ланс Фолкс, не обращая на него внимания, читал дальше. Что это была за история!

«В начале 1775 года Джейк и я поступили на службу, как это ни удивительно, в дом графа Блумсбери. Это стало возможным благодаря моему совершенному владению языком и манерами благородных сословий и прекрасным рекомендациям, которые я купил у одного безработного, мастера подделывать разные документы, временно пребывавшего вне своих привычных апартаментов в ньюгейтской тюрьме. Всем сердцем хотел я прожить в тепле, чистоте и комфорте остаток своих дней. Но этому не суждено было случиться. В 1777 году мы были уволены за кражу, в которой я был совершенно неповинен, поскольку слишком ценил свое положение, чтобы рисковать им ради нескольких пенсов, шиллингов или даже фунтов. Я полагал, что и Джейк был обвинен ложно, но брат, уличный мальчишка до мозга костей, вскоре признался мне, что украл он…

А вот что было дальше: банда вербовщиков похитила нас и мы были зачислены матросами 1-го класса на службу во Флот Его Величества. Это случилось вскоре после нашего возвращения к обычным занятиям. Во времена моей юности жизнь моряка королевского флота напоминала в лучшем случае чистилище, а в худшем – ад, вот почему, когда наш корабль бросил якорь в устье Темзы в декабре 1779 года, мы сбежали и сразу же оказались вне досягаемости властей, нанявшись матросами на «Русалку», торговое судно, плывущее в Вест-Индию, где мы собирались улизнуть с корабля и таким образом навсегда распрощаться с Англией…»

А затем он пришел, этот день: 8 апреля 1780 года у берегов Южной Каролины, точно в 8 часов утра. Тот день, когда случилось чудо: Сэмюель Мили поймал свою мечту двумя мозолистыми руками и облек ее в плоть.

Повествование оживилось. Новые детали, речи, произносимые невольными актерами, играющими в нескончаемой драме жизни Сэма, описания места и действия – все это было образно, ярко и вполне завершение Ланс перечитал все записи от начала до конца четыре раза. Он сидел здесь, в своем доме, но его воображение целиком было во власти прочитанного. Стены его кабинета куда-то исчезли, кругом было море, над ним – небесная ширь, и он, Ланс Фолкс, был там, вместе с людьми того давно прошедшего времени, он видел все их глазами и жил их жизнью…

Сэм и Джейк Мили с высоты бизань-мачты во все глаза глядели на людей, завтракавших на полуюте внизу.

– Господи Боже, до чего же они нарядные! – сказал Джейк. – Как, ты сказал, их зовут, Сэм?

– Фолксы. Сэр Персиваль Фолкс из Хантеркреста, леди Мэри и два их сына, Эштон и Брайтон. Его назначили губернатором Антигуа, вот почему они взяли с собой весь свой скарб. Малый в военной форме – сэр Милтон Тарлетон, их кузен, это из-за него мы забрались так далеко на север…

– Храни нас Бог, – сказал Джейк. – Я-то думал, мы идем прямо по курсу…

– Так и есть, – перебил его Сэм. – Но только курс теперь – на Саванну, в королевской колонии Джорджия, а не в Карибское море. Нужно доставить этого типа на берег. Он везет секретные распоряжения губернатору Райту и военному…

– Ну и красиво же ты говоришь, Сэмюель! Ни дать ни взять – лорд. Оно конечно, ты и раньше был мастак, только вот как это ты не разучился; ведь с тех пор, как нас выгнали из Хеджкрофта, у тебя не было другой компании, кроме меня?

– Мы и сейчас могли бы быть там, – огрызнулся Сэм, – все из-за тебя! Ну да ладно, Джейк. Может статься, я еще когда-нибудь скажу тебе спасибо за твой глупый поступок…

– Мне спасибо? Ты, наверно, шутишь, Сэм? Я ведь и сам знаю, что жутко виноват. Там у нас были чистые постели, еды сколько влезет и красивые ливреи. И мы могли бы иметь все это до конца нашей жизни, если б не я. Есть за что говорить мне спасибо! Сглупил я, чего уж там…

– И все же я говорю: спасибо тебе. Или еще скажу, дай срок. Слишком уж я был доволен собой в Хеджкрофте. Меня вполне устраивало, что остаток дней я проведу на побегушках у какого-нибудь важного господина, будь они все неладны. Теперь совсем другое дело. Когда-нибудь у меня самого будет такая одежда, как у них, и лакеи в ливреях на посылках. Человек может разбогатеть где угодно, только не дома…

– Пинок в зад – вот все, на что можно рассчитывать дома. Верно говоришь, Сэмюель. Но как ты думаешь всего этого добиться?

– Не знаю. Там видно будет. Сначала надо разобраться, что это за место такое – Антигуа. Будем работать, само собой, пока не отложим гинею-другую. Затем откроем винную лавку. Спиртное – это верные деньги. Потом на доходы, которые даст лавка, купим гостиницу или что-нибудь в этом роде. И наконец – землю. Все, кто чего-то добился, имели собственную землю.

– Ты добьешься, – сказал Джейк уверенно. – У тебя всегда была голова на плечах, Сэм. Плохо только, что в тебе слишком мало терпения, для тихой жизни ты не годишься.

– Пожалуй что так. Хотя не знаю, что хуже: слишком мало терпения или слишком много, как у тебя. В чем-то ты прав, хотя вспомни тот мятеж…

– Не напоминай мне об этом. – Джейк даже содрогнулся.

– У меня все еще перед глазами бедняга Дэниелс, как его прогоняли сквозь строй. Те, кого повесили, – они еще легко отделались. От его спины ничего не осталось, одни кровавые кости, когда его принесли к нам на «Харви». Он уже больше часа как был мертвый, а его все били и били. С тобой было бы то же, если б не я. Они, как пить дать, протащили бы тебя под килем.

Или заставили бы сплясать на конце реи свой последний танец…

– Вот-вот, не удивительно, что колонисты так долго не сдаются, – сказал Сэм. – Уже пять лет, как мы их усмиряем, а они по-прежнему продолжают драться…

– Не пойму, к чему ты клонишь, Сэм.