Метроном. История Франции под стук колес парижского метро - Лоран Дойч

НО ГДЕ ЖЕ НАХОДИЛАСЬ ИЗНАЧАЛЬНАЯ ЛЮТЕЦИЯ?

В течение веков историки твердили, что Лютеция находилась на острове Сите… Однако эрудитов смущала одна маленькая деталь: несмотря на тщательные раскопки, никак не удавалось найти следов галльского города.

«Ба, — говорят упрямцы, — галлы строили только соломенные хижины… Все их постройки сгорели во время военных нашествий и великого переселения народов».

Верно это или нет, но действительно, остров так часто разрушали, перестраивали, преобразовывали, что не осталось ничего от первых его поселенцев. А когда в XIX веке произошла последняя по времени реконструкция барона Османа, Сите был почти полностью изменен и перестроен, так что трудно найти здесь следы прошлого. Только одно можно утверждать: приходите в сквер Вер-Галан, вы спуститесь на семь метров, чтобы оказаться на уровне Эпохи Паризиев… Семь метров наросло за две тысячи лет!

Ничего не обнаружено? Не будем торопиться! Чтобы дать проезд парижским машинам, пришлось построить трассу А86, супер окружную дорогу, которая описывает широкий круг вокруг столицы…

И здесь нас ждет удача! Раскопки, проведенные по этому методу в 2003 году, позволили увидеть остатки крупного и процветающего галльского поселения под городом… Нантером![2] Все тут есть: жилища, улицы, колодцы, порт и даже кладбища.

Посреди домов археологи обнаружили обширное пространство, окруженное рвами и палисадом: наличие в этом месте вертела для жарения и рогатки для котла позволяет полагать, что некогда здесь находилась площадь, предназначенная для совместных пиров. Расположение Лютеции в Нантере, в речной излучине Жаневилье отвечало двойной потребности: географическая безопасность, обеспеченная рекой и мостом Валерьяна, но, главное, доступ к воде, источнику жизни и средству торговых обменов.

Итак, следует заключить, как ни страдают от этого наши патриотические чувства: первоначальная Лютеция погребена под землей города Нантера!

Кваризии, кельтское племя горных карьеров, стали здесь галльскими паризиями около III века до Р.Х., именно тогда кельтская буква «к» превратилась в галльское «п». Переселенцы столь долго блуждали вдоль реки, прежде чем обосноваться в этих местах, что легенды о их происхождении смешались с преданиями других племен. В поисках сенсаций потомки каменотесов и скромных рыбаков начали примерять на свое генеалогическое древо самые разнообразные костюмы…

Паризии становились то потомками Изиды, египетской богини, то детьми Париса, троянского царевича и младшего сына царя Приама… Царевич похитил Елену, супругу Менелая, что привело к войне между греками и троянцами. Парис избежал мести ревнивого мужа благодаря богине Афродите, которой удалось спрятать своего любимца в небесном тумане. Но Троя была уничтожена. Елена вернулась к Менелаю, у которого была похищена, а Парис бежал на берега Сены… где и стал родоначальником нового племени. Согласно этой легенде, у паризиев божественное происхождение. Она передавалась из уст в уста на протяжении всей эпохи Капетингов, и крепости ее немало способствовал в XIII веке Людовик Святой.

«Наша цивилизация была создана не бандой кельтских странников, у нас столь же благородные предки, как у римлян», — вторили ему все франкские короли.

Но пока именно римляне являются самыми могущественными, а потому навязывают свою культуру и свой язык, усваивают все мифы и легенды, чтобы оправдать свои претензии на мировое господство. Нет, римляне — это не осколок некоего индоевропейского племени, появившегося в будущей Италии в VIII веке до Р.Х.

«Мы потомки, — утверждают они, — богов и героев!»

Это довод, который некогда провозглашал в «Илиаде» и в «Одиссее» Гомер, оправдывая тем самым превосходство греков над всеми народами Средиземноморья. Затем Вергилий, написав «Энеиду» в I веке до нашей эры, продолжил это движение. Его рассказ — всего лишь калька творения знаменитого предшественника, но герои уже не греки, а троянцы, точнее, один из троянцев — Эней, сын богини Афродиты. После падения Трои он бежал, взяв с собой своего сына Юла, предка Цезаря (Юлий — родовое имя Цезарей). Так был основан Рим. И Цезарь, потомок богов, может претендовать на владычество над миром.

И в 52 году до нашей эры римляне собираются напасть на скромных паризиев, захватив их территорию на берегах Сены… Это галльское племя совершило ошибку, став в числе первых союзником некоего Верцингеторикса, вождя арвернов, который решился объединить галльские племена, чтобы дать отпор захватчикам. Юлий Цезарь, стремящийся дисциплинировать наступающие войска империи, посылает на берега реки своего лучшего генерала, Тита Лабиена.

Римский офицер движется во главе четырех легионов и отряда кавалерии. В Лютеции панический страх! Как защищаться от мощи армии, порожденной волчицей? Из Медиолана Олеркорум — ныне город Эврё — поспешно призывают старого вождя, которого все почтительно называют Камулогеном, что означает «сын Камуля» — сын галльского бога войны. С таким воинственным прозвищем этот милый человек просто обязан уберечь город от римлян. И местные жители единодушно вручают ему свою судьбу: пусть он организует сопротивление, пусть отгонит врага.

Но что может сделать добрый старик? У него под началом маленькая необученная армия, солдаты которой — более храбрые, чем умелые — готовятся сражаться голыми по пояс. Все их вооружение — топоры и тяжелые мечи, выкованные из некачественного железа…

Лабиен и его легионеры неумолимо приближаются. Однако Камулоген верит в свою счастливую звезду и готовится к защите. Он поджидает римлян не в городе, а на подступах к нему, разбив свой бивуак посреди болот, окружающих Лютецию.

Вскоре Лабиен разбивает лагерь на виду у галлов. Сражение неизбежно. Великолепно вышколенные римляне в медных шлемах и стальных панцирях наступают сплоченными рядами. Но легионеры, привыкшие воевать на твердой земле, обученные тактике наступления на обширных равнинах, быстро теряются на пространствах, залитых водой. Здесь вязнут лодки и тонут люди! И кавалерия выходит из игры: копыта коней вязнут в грязи.

Галлам же эта ненадежная почва привычна… Они бросаются на вражеские войска, и гордые римские солдаты с трудом сдерживают их непредсказуемые нападения. До захода солнца участники сражения истребляют друг друга, и красной становится стоячая вода болот. Но Лабиен понимает, что пробить вражеские ряды не удастся. В конце концов, по его приказу горн издает долгую жалобную ноту, — так был дан сигнал к отступлению.

В Лютеции бурная радость! «Город спасен», — думают многие. «Захватчиков удалось прогнать», — надеются люди. Но обезумевший от ярости Лабиен хочет отомстить непокорным галлам и, следуя дальше берегом Сены, готовится напасть на Метлоседум — нынешний Мелён, еще один городок, расположенный в излучине реки.

У города нет защитников: большая часть здоровых мужчин присоединилась к войску Камулогена в Лютеции… Жалкая победа легионеров! Перед ними только женщины и несколько стариков, небольшая толпа, которая с пустыми руками пытается противостоять великолепно вооруженным легионерам. Это даже не сражение, здесь не было никаких яростных атак или бесстрашных вылазок, это были реки крови, пролитой в постыдной резне, где перерезали друг другу горло и вспарывали грудь. Римляне идут вперед, втыкая копья в тех, кто пытается сопротивляться, грабят закрома с зерном, опрокидывают статуи божеств, потрошат богатые дома. А потом они уходят, оставив за собой опустошенный город.

Но Лабиен готовит реванш. Он не может предстать перед цезарем с клеймом позора за поражение. В разгар ночи он собирает офицеров в своей палатке и держит перед ними мужественную речь римского генерала:

— На подкрепление надеяться нечего. Наши четыре легиона сами должны раздавить галлов и захватить Лютецию. Мы разгромим варваров во славу империи, и Рим увенчает нас победными лаврами…

Тут же римский лагерь снимается с места. Войска идут вдоль правого берега Сены, огибая болотистую зону: они направляются к северу, обходят излучину Сены, где простирается Лютеция, и резко поворачивают к югу, чтобы оказаться прямо перед городом. В это же время небольшая римская флотилия из пятидесяти лодок в свою очередь достигает пределов столицы паризиев.

Те, что уцелели после резни в Метлоседуме, всклокоченные и перепуганные, явились, чтобы предупредить Камулогена:

— Римляне повернули назад, они возвращаются в Лютецию…

Чтобы избежать окружения, Камулоген решает сжечь город и мосты, затем подняться по левому берегу Сены.

— Сжигайте наши два моста через Сену, сжигайте ваши дома, река богини Секваны сохранит нас! — приказывает он.

К рассвету Лютеция представляет собой пепелище — и ни одного жителя. Там, где еще вчера были прекрасные дома и скромные лачуги, склады зерна и вин, там сегодня — только руины и груды пепла.