Блуждание по ЯВИ - Дина Новая

– Постой. Что это на тебе? Часы? – Он взглянул на браслет. – И золотые.

Я тут же убрала руку за спину.

– Нет, т. е. не золотые. Это просто безделушка.

– Дай-ка посмотреть. – Он снова попытался приблизиться ко мне.

– Отойди. Не трогай меня. Не прикасайся ко мне.

– А знаешь, моя коллекция часов цела. – Снова поднял на меня взгляд.

– Меня это не интересует.

– Я знаю.

Он все ходил по какой-то (казалось) ему одному прочерченной траектории, передвигаясь с плитки на плитку, словно как по кусочкам льда.

– Я хотел бы приобрести часы, такие, как у тебя. Кстати, – он вдруг остановился как вкопанный, – и фирма моя продолжает работать и без меня. Поступают заказы. Кто ты думаешь, оплачивает мое содержание здесь? Дай сюда. – Он резко приблизился и схватил мою руку.

Я закричала: «Выпустите меня! Верните меня»! – И бросилась к двери. Начала стучать кулаками.

– Кричи, кричи, – не услышат.

Он так тряхнул мою руку, что браслет соскользнул с руки и покатился.

Он не должен был его получить. Я резко обернулась и приготовилась сильно ударить его коленом.

Вдруг он съежился и сложился пополам. Упал набок. Словно что-то в нем сломалось.

Я бросилась за браслетом, он почти закатился под дверь. Меня пронизывал дикий ужас, что я могу остаться в этом кошмаре. Стоя на коленях, я, наконец, нашарила его под дверью. Кажется, он цел. Все, теперь надо нажать нужную функцию. Скорее, скорее.

И все-таки я обернулась. Он лежал все так же. Он был вне игры.

«Его сердце не разбилось как сердце Кая? Нет. Не рассыпалось на кусочки льда? Он просто лжец и мошенник».

В голове была одна пустота. Я нажала на браслете – Стоп. – И дальше ничего не помню.

Серебряные сны

Я оглядела себя. Судя по костюму, я, кажется, попала в прошлое. Видимо, после – Стоп – случайно нажала – Прошлое. Вместо – Настоящего.

Мало того, я оказалась в зашнурованном корсете под бархатным черным платьем в пол. Это было ужасающе. Все тело сдавливало, нельзя было дышать. Корсет доходил до середины бедра. Платье и сверху короткая шубка были вполне приемлемого фасона. Но и это еще не все. На голове я нащупала шляпку с вуалью.

– «Прошлое вместо настоящего. Где же я?»

Мост. Мороз. Холод пронизывал до костей. От мороза повисла слегка серовато-розовая дымка. Экипажи скользили. От лошадей валил пар. Ну, конечно, Санкт-Петербург и Аничков мост. Вон, и «Кони» П. Клодта. Да, все как в тумане или в коротком сне. Ноги точно приросли от мороза. Точно так же, когда во сне не можешь сдвинуться с места.

Так. Но какой, же год? Надо у кого-то спросить.

Увидев впереди полицейского на посту, я окликнула его.

– Послушайте, любезный!

– Что изволите, сударыня? – Подбежал он, прикладывая руку к козырьку.

Вот, этот с усами в длинной шинели, пожалуй, сойдет. Да еще сабля болтается на боку так смешно.

– Помогите мне взять извозчика.

– Мое почтение, мадам. Вы, верно, приезжая? Что изволите?

– Да. Плохо ориентируюсь в этом городе. – Сказала я, невольно озираясь по сторонам.

– Один момент, сударыня. Не извольте беспокоиться.

– Эй, кучер! – Полицейский зычно свистнул.

Подъехал кучер тоже с усищами и коляской с полуопущенным верхом. И встал как вкопанный.

– Куда изволите ехать?

– На Гороховую.

– Там небезопасно.

– Что такое?

– Воры, притоны всякие. Без провожатого, не советую…

– У меня есть провожатый. Там, позади, – я неопределенно махнула рукой.

– Ну, садитесь. – Помог мне взобраться в коляску полицейский. – Эй, кучер, трогай. Два целковых, смотри у меня.

Сурово пригрозив кучеру плеткой, круто развернулся и проговорил:

– Счастливо оставаться, сударыня! И взял под козырек.

Как же я была поражена, когда откинувшись на спинку коляски, я обнаружила рядом с собой маленького человечка в цилиндре. И в черном плаще с пелериной, закрывавшей пол-лица.

У меня пропал дар речи.

– Кто вы?

– Мадемуазель, – он опирался руками на трость с набалдашником. – Меня прислали по распоряжению для вашего сопровождения, предваряя недоразумения…

– Подождите, откуда вы?…

«Какой странный человечек, подумала я, кинув на него беглый взгляд. Он очень похож на какого-то гофмановского персонажа. Не помню точно какого».

– Меня зовут Троумель, – он представился, как бы предваряя мой вопрос.

«Пожалуй, он похож… на песочного человечка, не важно. Но я его не боюсь. Он добрый»

– А что такое Троумель? – Спросила я, как-то немного уже успокоившись и придя в себя.

– Как вам сказать?.. Он немного поерзал. – Считайте, что я ваш «Утешитель». Как вам угодно, «Сопровождающий»… Можно и так.

– Значит, вы постоянно будете при мне? – Это меня уже напрягло.

Он ехал со мной в коляске, прямой как палка, не считая маленького горбика, глядя прямо перед собой.

– Да, пока не кончится наш контракт или соглашение, как вам угодно, мадемуазель.

Он подсунул мне под нос какую-то бумагу. – Читайте, читайте, мадемуазель… И подпись ваша, Мелания Брискина?

– Да, подпись моя, но как она здесь очутилась? Какое-то агентство экскурсий «Блуждание по Яви». Мистика какая-то.

– Так и есть, сударыня. Все за ваш счет, – перемещение в прошлое и будущее, не считая настоящего.

– Немыслимо. Я ничего не подписывала. – Сказала я человечку, отдавая бумагу назад.

– А это обращайтесь к д-ру Вернону, не ко мне.

«Ага, доктор Вернон на этой фабрике Снов все-таки сумел всучить мне этот проспект».

– Так он действительно существует?

– А как же иначе? Стал бы я тут с вами разговаривать? – Он недовольно опять заерзал на сиденье коляски.

Я тут же вспомнила про браслет, он все так был надет на левой руке. И как я случайно нажала на нем не то время.

А мы действительно ехали по Невскому проспекту, сгущались сумерки.

– Ну, не обижайтесь, Троумель…А куда мы едем?

– Это неважно. Вы, кажется, хотели посмотреть Петербург Достоевского.

– Да, хотела. Посмотрите, какая красивая дама мимо нас проезжает в коляске. Она настоящая?

Дама сидела, откинувшись на подушки, казалось, ничего не замечая вокруг.

– Фантом. Каждый вечер с 3 до 5 вечера, она движется по Невскому проспекту, пересекает Аничков мост и исчезает. С ней связана какая-то любовная история.

– А если с ней заговорить?

– Иллюзия реальна. Попробуйте.

Пошел густой снег. Она, т. е. дама, остановила коляску. Вышла из нее, подошла на мосту к самому парапету.

– Что она делает? Хочет спрыгнуть? – Я с тревогой быстро посмотрела на Троумеля. – Я остановлю ее.

Я быстро выбежала из коляски и помчалась навстречу Даме.

– Мадам, – сказала я, запыхавшись, – я могу вам чем-нибудь помочь? – И встала рядом.

Она курила папироску в длинном мундштуке.

– Думаю, что нет, – ответила она, повернувшись к реке.

Снег сыпал густой на нас обеих. Ни народу, ни экипажей, как будто не осталось никого в городе. Лишь фонари мерцали в снежной дымке.

Незнакомка, т. е. эта дама, как с картины «Незнакомка» подошла к краю парапета и наклонилась вниз над Невой. Я тоже последовала ее примеру.

– Как вас величать, мадам?

– Прасковья. Нет, лучше Матильда.

– Послушайте, мне кажется, вам совсем не идет имя Матильда.

– Я знаю, – она укоризненно на меня посмотрела. – Это я так сказала, чтобы не называть свое имя.

– А вы знаете, с каким восхищением на вас смотрят мужчины?

– Да, я знаю, только совсем не так как вы подумали.

– Простите меня, Прасковья, я понимаю, вас наверно, когда-то обидели…и вы теперь так смотрите на мир…

– А зачем что-то менять? – Она в упор посмотрела на меня. – Это моя судьба. Теперь поздно говорить. Я собой довольна. Вы разве не видите? – Она еще раз с вызовом посмотрела на меня.

– Вижу, – подтвердила я.

– И прошу, не надо меня – жалеть. – Она загасила папироску. Медленно поправила шляпку с пером и вуалью.

На ее левой руке я заметила почти такой же золотой браслет, как и у меня. Какое-то мистическое совпадение, не более, подумала я.

– Хорошо, Матильда. Извините, не буду вас больше задерживать. Вы, наверное, куда-то торопитесь?

– Да, на свидание. С костромским князем, он так себя называет. Кто он на самом деле, я не знаю. И не желаю знать…. А вот уже и коляска князя. – Она махнула муфтой куда-то вдаль. – Мне пора. Прощайте.

– Прощайте.

Она подошла плавной походкой к своей коляске. Через минуту коляска растаяла в снежной мгле.

– «О. голова кругом. Матильда, Матильда или Прасковья? Какая разница? Пусть сама разбирается. Нет, пусть уж лучше она останется «неизвестной». Миражем. Погоней за мечтой на берегах Невы, вечно ускользающей, как легкий бриз».

Я тоже вернулась к своему экипажу с приспущенным верхом. И он покатился дальше под цокот копыт по улице.

– Вы спрашивали, какой год? – Вновь послышался скрипучий голос Троумеля из глубины экипажа. – Ну, теперь вам понятно, какой?

– Смутно.