Джинн в вавилонском подземелье - Филип Керр

— Я бы еще понял, если бы ты захотел канарейку, — сказал мистер Гонт из-за развернутой газеты, когда однажды за завтраком Джон затеял разговор о соколе. — Или даже попугая. Но сокол? Сокол — это совершенно особая птица, Джон. Сокол — хищник. А вдруг он нападет в Центральном парке на чью-нибудь собаку? Или, не дай бог, на старушку? Да на меня тут же подадут в суд! Иск на миллионы долларов. И где мы все, по-твоему, окажемся?

— Папа, — сказал Джон. — Мы ведь о соколе говорим, а не о птеродактиле.

Но переубедить мистера Гонта было непросто.

— Если ты хочешь завести домашнее животное, почему бы не купить мышь или хомячка? Так делают все нор… — Он хотел было сказать «нормальные дети», но осекся, вспомнив, что его сын и дочь все-таки не очень «нормальные» мальчик и девочка. Иногда Эдвард Гонт смотрел на близнецов и попросту забывал, кто они на самом деле. Ведь они так похожи на нормальных детей!.. Кстати, они, даром что близнецы, уродились абсолютно разными. Джон был высок и темноволос, а Филиппа пониже, в очках и рыженькая… Нормальные дети… Но их отец слишком хорошо знал, что, когда наступит лето и воздух в Нью-Йорке не на шутку раскалится, ему придется быть втрое осмотрительнее при разговоре с собственными детьми. А то еще ненароком в собаку превратят. Кстати, в их семье это был бы не первый случай. Его собственная жена превратила в ротвейлеров двух его родных братьев, Алана и Нила, после того как братья попытались убить самого мистера Гонта, чтобы завладеть его немалым состоянием. Теперь они жили в доме на правах домашних животных.

Разумеется, ни Джон, ни Филиппа никогда не стали бы покушаться на собственного отца и превращать его в собаку. Как бы сильно они на него ни злились. В конце концов, они не кто-нибудь, а мариды, то есть представители одного из трех добрых кланов джинн, которые призваны приумножать счастье и удачу в этом мире и бороться с тремя кланами злых джинн, тех, что норовят устроить человечеству побольше пакостей. Но быть членом доброго клана — это одно, а просить сокола на Рождество — совсем другое. Джон немало рассердился на отца за то, что он отказал ему, да еще так резко. А у мальчика и без того проблем накопилось…

В Нью-Йорке стояло холодное декабрьское утро. Школы уже закрылись на каникулы. Шел первый снег. Близнецы стояли у окна в комнате Джона на седьмом этаже. Оба дрожали. Кружение каждой снежинки напоминало им о том, как долго они еще не смогут пользоваться джинн-силой. Близнецы ощущали холод намного острее, чем обычные люди. Джон напялил на себя второй свитер и все равно поеживался. Пейзаж за окном наводил на него ужас. Им с сестрой было не только по двенадцать лет, но и по двенадцать зим, и они прекрасно помнили, что нью-йоркские зимы длятся аж до апреля.

— Повезло так повезло, — простонал он. — Нас угораздило родиться джинн в городе, где зимы продолжаются по четыре месяца!

— Я уже не помню, когда мне было по-настоящему тепло в последний раз, — сказала Филиппа. Отойдя от окна, она села прямо на паркет и прислонилась к огромному радиатору. — Наверно, только в Центральном парке, в тот день, когда я была белкой, а ты — соколом.

— Не говори со мной о соколах, — пробормотал Джон, усаживаясь рядом с сестрой. Настроение у него и так было не ахти, а первый декабрьский снег добил его окончательно.

Однако перед обедом снег кончился, и мама зашла спросить, не хотят ли близнецы отправиться с ней по магазинам за рождественскими подарками. Джон и Филиппа вскочили и радостно побежали одеваться, поскольку — в отличие от человеческих детенышей — юные джинн всегда готовы пройтись по магазинам.

Они надели самые теплые сапоги, натянули по несколько курток и двинулись по Мэдисон-авеню. На маме была шикарная соболья шуба, изящная меховая шапочка, отороченные кроличьим мехом ботинки (кролик бегал еще вчера!) и лыжные очки — последний писк сезона. Даже одетая для морозной снежной погоды она умела выглядеть шикарнее, чем любая актриса на церемонии вручения «Оскаров».

Некоторое время все шло хорошо. Отцу купили книгу, а дяде Нимроду — красивый фирменный красный галстук. В успехе этого подарка сомневаться не приходилось, потому что дядя Нимрод носил исключительно красное. А потом, когда близнецы стояли на Рокфеллер-плаза, наблюдая за скользящими по льду катка людьми и слушая рождественские песенки, они вдруг почувствовали себя как-то странно. Сначала просто занервничали — внезапно и практически одновременно, но несколько минут спустя оба часто задышали, вспотели, их даже затошнило — будто вот-вот вырвет или они вовсе бухнутся в обморок. К счастью, миссис Гонт сразу поняла, что с ними произошло.

— Вокруг витает слишком много желаний, поэтому вам так плохо, — объяснила она и вызвала такси, чтобы побыстрее отвезти детей домой. — Люди загадывают желания или просто желают друг другу счастья и здоровья, счастливого Рождества и еще много чего. Рождество — праздник желаний. Если вы мундусяне, все в порядке. Но если вам случилось родиться джинн, если вы, будучи юными, не обрели еще полную силу и к тому же оказались в холодном климате, то вам даже при самом большом старании не удастся исполнить эти желания. И вашим организмам от этого очень худо.

— Мне действительно как-то… странно, — признался Джон, когда они уже сидели в такси. — Голова идет кругом, и мысли путаются.

— Тебе не привыкать, — вяло съязвила Филиппа, но Джон был не в силах ответить на укол сестры.

— Мне следовало это предвидеть, — досадуя на себя, сказала миссис Гонт. — СМЖ — наш бич в это время года. В Лондоне, когда я была такой же юной, как вы, я ужасно страдала от СМЖ.

— СМЖ? — шепотом повторила Филиппа. — Что это значит?

— Слишком Много Желаний, — пояснила мама.

Филиппа кивнула. Она знала о бессознательном выполнении желаний, когда джинн, сам того не подозревая, воплощает в жизнь высказанное человеком желание. Собственно, Филиппа и сама так однажды поступила: помогла их домработнице, миссис Трамп, выиграть лотерею штата Нью-Йорк. Однако с понятием СМЖ она еще не была знакома.

— Вы скоро придете в себя, буквально через минуту, — сказала миссис Гонт. — Главное — согреть вас побыстрее. Но, пожалуй, стоит показать вас джинн-доктору. Чтобы помочь вам справиться с зимним ступором.

— Зимним чем? — со стоном спросил Джон.

— С застоем джинн-силы, — объяснила мать.

Несколько минут спустя такси остановилось возле их дома. Миссис Гонт поспешно открыла перед детьми арочную дверь черного дерева и провела их прямо в гостиную, где за каминной решеткой тлел огонь.

— Сядьте поближе к камину, — сказала мама. — Мы вас живо согреем.

Но дровяная корзина оказалась пуста, а на дне ведерка чернело лишь несколько жалких угольков, поэтому миссис Гонт призвала на помощь миссис Трамп. Несмотря на выигрыш в лотерее, миссис Трамп продолжала работать у Гонгов. Она очень любила своих хозяев и особенно их детей, хотя понятия не имела, что они на самом деле джинн и что именно благодаря Филиппе сбылось ее заветное желание и она выиграла тридцать три миллиона долларов.

Миссис Трамп тут же появилась на пороге. Она широко улыбалась, с удовольствием демонстрируя результат похода к дорогому дантисту. Из-под рабочего фартука выглядывало платье от модного дизайнера и жемчужное ожерелье в пять нитей. Стриглась и красилась она теперь исключительно в салонах на Пятой авеню и выглядела лучше, чем когда-либо прежде.

— Миссис Трамп, близнецы простудились, — сказала миссис Гонт. — Надо развести огонь посильнее, чтобы они быстро согрелись. Вы не могли бы принести еще немного угля, а я займусь дровами.

— Хорошо, миссис Гонт.

Женщины отправились за дровами и углем, а близнецы все теснились поближе к огню. Спустя мгновение в комнату вошли две огромные собаки. Быстро поняв, в чем проблема, они ненадолго исчезли и возвратились с большими поленьями, зажатыми в мощных челюстях. Собаки опустили дрова на угли и замерли по обе стороны камина, охраняя детей, точно часовые.

Джон с трудом улыбнулся; зубы его клацали от холода, как кастаньеты. Поверить в то, что Алан и Нил были когда-то людьми, — еще куда ни шло, но то, что они когда-то пытались убить их отца, было выше его понимания. Ведь с самого рождения близнецов собаки заботились о них так истово, что если во что-то можно было верить до конца, так это в их бесконечную преданность семье Гонтов. Как-то Джон и Филиппа спросили маму, нельзя ли — учитывая столь длительный период верной службы — превратить Алана и Нила обратно в людей. Но миссис Гонт сказала, что сделать этого, увы, не сможет, поскольку приговор был пожизненным. Кроме того, она ведь дала клятву больше никогда не применять свою джинн-силу.

Тогда Джон спросил, может ли он сам возвратить Алану и Нилу человеческий облик. Хотя бы летом, когда станет намного теплее и он вновь обретет джинн-силу. Миссис Гонт ответила, что, к сожалению, невозможно и это, поскольку такого рода заклятие может снять только тот джинн, который его наложил. Весь этот разговор побудил Филиппу задать матери еще один вопрос. Возможна ли такая ситуация, когда она, Лейла Гонт, будет снова готова применить свою джинн-силу?