Мужская привилегия - Николай Романецкий

– Эх, отдамся первой же марсианке! – сказал Фил. – И Денису подружку найду. – Он легонько ткнул Макса кулаком в плечо. – А тебе, брат, придется еще потерпеть. Но, клянусь, вернемся на орбиту, и третью с собой прихватим.

– Договорились! – хмыкнул Макс, потому что был уверен: ждут братьев на Марсе не прекрасные марсианки, а лишь песок да камни.

Зато им предстояло смонтировать надувной дом, и обустроить его, и установить кругом кучу научных приборов, и вдоволь покататься по Марсу на вездеходе, и много еще чего… Скучать не будут – не то, что он, Макс!

– Не флиртуй с Нати, – сказал Денис. – У нее цепи замкнет, когда она поймет, чего ты от нее добиваешься.

Братья взяли свои скафандры, перебрались в «Орленок» и, подмигнув на прощание Максу, задраили люк.

Макс, в свою очередь, задраил люк шлюзовой камеры и отправился в центральную рубку.

Теперь, в полном одиночестве, невесомость казалась особенно невыносимой, и он с нетерпением ждал, пока спускаемый комплекс отвалит от «Орла».

Динамики интеркома уже разносили по кораблю команды и доклады. Макс вплыл в кресло, пристегнул ремни и включился в диалог:

– Всем! Командир к расстыковке готов!

Братья надевали скафандры. Через десять минут экипаж «Орленка» был в полном облачении. Нати доложила о готовности всех систем корабля-матки, и Ники начала отсчет.

Толчок получился совсем легким, Нати быстро погасила качания по тангажу и рысканию и доложила:

– Запускаю вращение кольца.

Через минуту в центральной рубке центробежная сила достигла привычной величины – в четыре десятых от веса на Земле. Именно поэтому Денису и Филу не надо было привыкать к марсианскому весу, они адаптировались к ожидаемым условиям еще во время перелета от Земли. К тому же, разреженная атмосфера Марса позволяла производить посадку в более щадящем режиме.

Нати и Ники полным ходом обменивались информацией, не прибегая к голосовому режиму, и в эфире опять царила тишина. Макс смотрел на дисплей – там, в центре, висел постепенно удаляющийся от «Орла» «Орленок».

Наконец Нати доложила:

– Включение тормозного двигателя через двадцать пять секунд.

Секунды эти стали вечностью. Но по окончании ее «Орленок» озарился пламенем, и быстро начал отставать и удаляться, перейдя с эллипса на параболу, конец которой упирался в северную оконечность Залива Авроры.

Через двадцать минут Нати доложила:

– Экипаж «Орленка» вызывает командира.

– Включай! – откликнулся Макс.

В интеркоме раздались возбужденные голоса:

– «Орленок» на твердой почве, Макс!

– Мы сделали это!

– Поздравляю! – крикнул Макс.

Ему было грустно. Впереди братьев ждало предвкушение выхода и сам выход на поверхность, памятные телесъемки этого процесса и вся дальнейшая трехмесячная работа. А ему, Максу, оставалось доложить на Землю и выслушать поздравления – диалог, между репликами в котором будет проходить по десять минут. А потом отправиться в свою каюту и попросить, чтобы Нати показала ему запись последнего разговора с Анной, где паузы были вырезаны. И, полюбовавшись цветущим видом любимой жены, предаться греху рукоблудия…

Ему было грустно все эти семьдесят девять суток, что братья работали на поверхности Красной планеты. Впрочем, нельзя сказать, чтобы он так уж беспрерывно скучал: регламентные работы на борту «Орла» никто не отменял. Плюс систематические съемки Фобоса и Деймоса. Может быть, его нынешняя работа позволит создать когда-нибудь на Деймосе космопорт…

– Докладывай!

Денис коротко, но емко доложил. Он уже справился с собой: голос больше не дрожал.

Доклад ничего не прояснил. Не было у Фила причин сводить счеты с жизнью. Кроме тоски, желания и мыслей о наставленных рогах…

– Записки он не оставил?

– Нет, – Денис растерянно смотрел на брата. – Горе-то какое…

«Да, – подумал Макс, – горе… Но небесной механике наплевать на наши беды. Через пять дней либо мы улетим домой, либо останемся здесь вместе с Филом».

И он сказал жестко:

– Подбери сопли, брат…

Дениса будто по лицу ударили – румянец вспыхнул почему-то на одной щеке, левой. Правая так и осталась бледной.

– Продолжай работу по программе. Что у вас… у тебя на очереди?

– Погрузка образцов.

– Вот и грузи!

Жесткость эта, конечно, была излишней, но еще более излишними оказались бы сопли. Причем дело не в Денисе, а в нем самом, Максе. Если дать нервам волю…

Тем не менее собственное поведение слегка удивило его самого. Вроде бы смерть брата должна была подействовать на него сильнее. Но не подействовала. Значит, ЦУП не ошибся, сделал командиром того, кого следовало…

– Что делать с… телом? На «Орленке» холодильника нет. Освобожу кухонный, а потом перегружу на «Орленок». – Денис поежился: мысль лететь с мертвым была ему не слишком приятна.

– Не надо, – сказал Макс. – Новый мир становится нашим не в тот момент, когда мы там появляемся, а когда хороним в земле первого мертвого. Членов Первой марсианской мы не хоронили, так что Фил – первый… И наверняка не последний. Похорони его рядом со станцией.

Денис некоторое время смотрел на брата, будто не знал: то ли соглашаться, то ли возражать. В конце концов кивнул:

– Наверное, ты прав. Переставлю аккумулятор с вездехода на экскаватор, вырою могилу.

На том и порешили.

– Когда закончишь, не медли. Грузись и поднимайся на орбиту, как только сможешь.

Денис смог на следующий день, к вечеру по бортовому времени. На Марсе остался надувной дом, посадочный блок «Орленка» и свежая могила с надгробием, сделанным из дверцы холодильника.

Появилась ли на дверце эпитафия, Денис не сказал. А Макс не спросил: ему опять мнились во всем этом сопли. За перегрузкой добычи обменивались короткими деловыми репликами. И только когда груз оказался в трюме «Орла», а «Орленок» отстыковался и Ники увела его в сторону, Макс начал следствие:

– А теперь рассказывай все.

Денис пожал плечами:

– Да нечего рассказывать. Марсиан, как ты понимаешь, поблизости не наблюдалось, и они стать причиной никак не могли.

«А сегодня он уже не выглядит таким расстроенным», – подумал Макс.

– Чем он занимался непосредственно перед суицидом?

– Знакомился с письмом от жены. А я пошел наружу прогуляться.

Макс понимающе кивнул: все трое предпочитали просматривать личные послания с Земли без свидетелей. Супруги, как известно, часто говорят друг другу такое, что совершенно не предназначено для чужих ушей.

– Застрелился он сразу. Когда я вернулся, он уже остывал.

– Сообщение от Эльвиры ты не просматривал?

– Нет. Оно было стерто… Ты уже сообщил на Землю?

Макс покачал головой:

– Пока не сообщал. Надо бы сначала причину установить… Неужели Эльвира, сука, изменила ему?

– Не знаю. И не имею желания узнавать.

Причину суицида они так и не установили. Просматривать последнее видеописьмо Филу от Эльвиры (Нати хранила всю информацию, передаваемую Ники) не стал и Макс: побоялся.

Земля, когда он сообщил в ЦУП, пообещала разобраться в случившемся, не беспокоя экипаж «Орла».

Денис и Макс подготовили корабль к сходу с марсианской орбиты, и в назначенное законами небесной механики время «Орел» отправился в девятимесячный путь домой.

А через неделю покончил с собой Денис. Он не стал стреляться. Пока командир спал, он надел скафандр, вышел в шлюзовую, открыл внешний люк и разгерметизировал шлем.

Записки с объяснениями он тоже не оставил. Мысль о несчастном случае Макс сразу отбросил: случайно шлем разгерметизироваться не может по конструкции.

Макс похоронил брата, отправив в вечный полет вокруг Солнца. Он смотрел на дисплей, пока белая искорка не растаяла в черноте пространства, а потом запросил у Нати, чем занимался Денис перед смертью.

– Просматривал видеопослание от жены.

– Слабак! – пробормотал Макс. – Могу я глянуть на это послание?

– Нет, оно стерто.

– А письмо от Эльвиры Филу.

– Оно было стерто самим Филом.

– Как так?.. А ведь ты должна хранить копии.

– Это не относится к личной информации.

Максу показалось, что звуковой синтезатор наполнил голос Нати обертонами обиды, но этого просто не могло быть.

– Запроси ЦУП на внеочередной сеанс связи.

Ему ответил, как и обычно, Альберт Мор, руководитель полета.

Макс доложил о случившемся и попросил, чтобы на борт «Орла» больше не передавали видеопослания от Анны. Альберт, похоже, сразу все понял, согласно кивнул и сказал:

– Но ей мы о твоей просьбе не скажем, так? Для твоей жены все останется по-прежнему, так?