Встречи с неизвестным. Реальные рассказы - Евгения Пёрышкина

– А-а-а!

Но я не сразу осознала, что ору… без голоса. Его не было. Паника, в какую я при этом впала, не знала границ. Мозг отказывался контролировать происходящее и тогда подключился инстинкт самосохранения.

Сначала мое тело сильно напряглось. И затем, пытаясь высвободиться из-под давившей тяжести, оно так задрожало, что мощь производимых при этом колебаний подбрасывала меня вверх на несколько сантиметров. Казалось, что мое тело отскакивает на кровати своеобразный ритуальный танец.

Хватка тумана ослабла. И я поспешила наполнить легкие свежим воздухом, одновременно пробуя пошевелить затекшими конечностями.

Резиновая масса неохотно сдавала свои позиции, выпуская меня из своих удушливых объятий. Но прежде чем окончательно раствориться в предрассветной мгле, она погладила меня. Я ощутила, как нечто гладкое и теплое, похожее на резиновые пальчики, мягко скользнуло по моему лицу. Я испытала состояние, близкое к шоку или глубокому трансу, и в следующее мгновение я отключилась.

Утром, когда все проснулись, я попыталась поделиться пережитым с друзьями, но они сказали, что со мной всегда что-нибудь да происходит, и, посмеявшись над моим «ночным бдением», посоветовали выбросить всю эту чепуху из головы.

Прошло время. Катя постоянно ощущала присутствие инородного объекта рядом, особенно в то время, когда была одна. Катя выросла, закончила школу. Но она продолжала «слышать» выходцев из другого мира. Покинув отчий кров, она приехала в город. Там она поступила учиться в ВУЗ. Полтора года Катя жила на съемной квартире.

Дело 4. Пророчество

Будучи школьницей, Катя как-то не задумывалась о той всемогущей силе, которую называют Богом. Наверно не приходилось. Бог был для Кати всегда каким-то абстрактным и далеким существом. Но после того, как она однажды на собственном опыте убедилась в Его существовании, то всецело и бесповоротно поверила в Него.

…Я училась в университете на втором курсе, когда это случилось. Я снимала 1-комнатную квартиру, находящуюся со всеми пересадками в полутора часовой езде от места учебы. Моя учеба проходила во вторую смену и я возвращалась домой, когда на улицах зажигались фонари. Сначала мне приходилось проходить через темную арку дома. Я её страшно боялась. В моём воображении вспыхивали самые ужасные сцены, которые, я знала, обычно происходят в таких местах, и мои нервы всегда были натянуты до предела. Затем мне предстояло заходить в свой подъезд, где никогда не горел свет, да и около подъезда тоже, потом в полутьме добираться до своей квартиры на четвёртом этаже. И когда я, наконец, оказывалась дома, то чувствовала, что совершенно измотана и полностью разбита. К тому же я была невероятно измучена голодом. В университетских столовых я не питалась. Причем не столько ради экономии, сколько из-за своей крайней застенчивости. Одетая в коричневый свитер и синие джинсы с простой косой, как у школьницы, я робела перед яркими и самоуверенными одногруппниками, которые с легкостью знакомились друг с другом и заводили дружбу. Бесконечные их разговоры о шмотках, косметике, машинах, магазинах, нимало не интересовавших меня, а также злобное обсуждение преподавателей и однокурсников претило моей душе.

Помимо университета я никуда не ходила, а в выходные сразу уезжала домой. От тоскливых часов одиночества спасалась книгами. Нам задавали читать много разной литературы, и с наступлением вечера, я всегда спешила погрузиться в созданный автором мир. И этот мир оказывался единственной реальностью, в которой я забывала о враждебном для меня университете, о холодных автобусах, пустых и озлобленных лицах в них. Я, тихая, домашняя провинциалка, никак не могла свыкнуться с большим и мрачным городом, с моим отшельничеством и отчуждением в нем.

Ко всему мне нелегко давалась моя учеба. Если кому-то требовалось несколько минут, чтобы выучить заданное, я же на то же самое затрачивала в два раза больше. Все свои «неуспехи» я переживала на очень глубоком уровне. Я проводила дотошный самоанализ и безжалостно критиковала себя. Кончилось это тем, что я «съела» саму себя.

Однажды утром я проснулась со страшной тяжестью в голове и высоченной температурой. Я хотела было встать, но едва приподнявшись, бессильно рухнула обратно на подушку: тело не повиновалось мне. У меня не было ни таблеток, ни телефона. И никого, кто бы мог помочь.

Я лежала плашмя на постели и была не в состоянии даже думать. Я то проваливалась в чёрную губчатую пустоту, то выныривала назад. И тогда, с трудом подняв тяжёлые веки, смотрела на потолок, пока забытье снова не утаскивало меня. Так прошли сутки, наступили вторые. Едва проснувшись, я ощутила жгучую сухость во рту. Мозг громил сигнал жажды. Пить! Быстрее пить! Жжение во рту усиливалось с каждой секундой. Пить!! Пить!!! Этот сигнал, как непрерывный электрический разряд, разрывал моё сознание.

Огромным усилием воли я заставила себя повернуться на бок и перевалиться через край раскладушки на пол. Я пробовала подняться на ноги, но ничего не получалось. И тогда не помню, как я очутилась на четвереньках. И очень медленно, то и дело натыкаясь на какие-нибудь вещи, я поползла на кухню.

На кухне водопроводный кран для моего положения и состояния располагался высоковато. Испытывая тошнотворное головокружение и ужасную ломоту в голове, перебирая по стене руками, я начала медленно подниматься. Достигнув уровня раковины, я повисла на ней всем телом и открыла кран. Страждущие губы долго и жадно ловили струйку ржавой и вонючей воды. Боль притупилась и обратный путь я совершила уже на ногах, но они едва удерживали набрякшее тело, согнутое почти пополам.

Как далеко постель! Быстрей бы уже лечь! Наконец я дотащилась до раскладушки и кое-как взгромоздилась на неё.

Где-то вдали забил колокол. Гулко и надтреснуто. Его звон болезненно отзывался в голове.

Странно, я не знала, что здесь есть церковь.

Гул приближался. Бум-м, бум-м! Резкие и беспощадные удары большого медного колокола раздавались уже прямо за моим окном.

Но около дома нет церкви! Ну, она, наверно, где-нибудь между домами, и я её просто не видела, – пыталась успокоить я себя. Но этого не может быть! В голове снова все замутилось, и мрак забытья поглотил меня.

Когда я очнулась, в комнате сгустились тени. Спать не хотелось. Я включила стоявшую на полу рядом с моей раскладушкой лампу, взяла лежавшую неподалёку книгу, которую начала читать несколько дней назад, любимого моего Достоевского со своим «Преступление и наказание». Открыла его и перенеслась в туманный Петербург.

Но ненадолго. Хлестающая головная боль и нестерпимый жар в теле, несмотря на моё сопротивление, скоро вырвали меня из мира книги. Я выключила свет, ставший уже раздражать мои воспалённые глаза, и откинулась на подушку. Мои мысли словно только этого и ждали. Они набросились на меня, не давая опомниться.

Зачем я в этом мире? Каково моё предназначение? Как узнать себя? Что ждёт меня в будущем?

Эти вопросы атаковали меня снова и снова. Но мне нечем было сдерживать их яростный натиск. Ни одного стоящего оружия в моём арсенале.

Какие-то легковесные и мелкие мыслишки. Но я точно знала, что ответы на эти вопросы есть и что их необходимо найти, найти во что бы то ни стало. Но как бы я ни металась в их поисках, как ни гонялась за ними, ответы мне не давались. Они, словно быстрые рыбки, ускользали из самых рук, обдавая меня миллиардами брызг. Их пенистые пузырьки застилали всё вокруг, и я терялась в их бесчисленном множестве.

Я лежала в темноте, не имея о времени ни малейшего представления. Часы остановились ещё вчера. И лишь тёмно-синее пятно окна немного разбавляло черноту осенней ночи.

Голова моя пылала как огненный шар. Я плохо осознавала, что со мной, где я и кто я. Вдруг в комнате напротив окна появилось серебристое свечение. И почти сразу я услышала голос. Негромко, но отчётливо он произнёс:

– ТЫ БУДЕШЬ СТРАДАТЬ. МНОГО. НО ЧЕРЕЗ СВОИ СТРАДАНИЯ ТЫ БУДЕШЬ СЧАСТЛИВА.

Это немногословное пророчество словно отпечаталось в моем мозгу. Тогда я ничего не поняла. Эти слова мне ни о чём не говорили. Когда это будет? Какие страдания? И особенно мне было непонятно как это «счастье через страдания». Наверно я всё пойму позднее…

В тот момент меня больше занимал не смысл услышанного, а факт того, что они были сказаны. И кем? Богом! Сам Бог говорил со мной!! И это было всё, о чём я тогда могла подумать.

Вскоре глубокий и спокойный сон укрыл меня своим призрачным покрывалом.

Я проснулась оттого, что солнечный свет играл на моём лице. И я как-то сразу поняла, я – здорова.

Когда на следующий день я появилась в университете, у меня даже никто не спросил, почему я отсутствовала столько времени. Этого, казалось, никто и не заметил. А я так беспокоилась…