Первые ступени - Олег Ивановский

— Ну вот и добро. Желаю всего хорошего, и до свидания. У меня еще очень много дел.

Его рука легла на пухлую стопу вечерней почты. Было около одиннадцати часов вечера.

Чтобы говорить об исследованиях беспредельного космического океана, окружающего нашу песчинку-планету, говорить буднично, просто, как о планах работы на день, на месяц, на год, нужен был труд, гигантские усилия миллионов людей.

Нужно было создать многоступенчатые ракеты, способные с максимальной эффективностью использовать топливо, заполняющее их тело.

Такие ракеты были созданы.

Ракета мертва без совершенных двигателей, двигателей мощных, легких, надежных.

И они были созданы.

Ракетой надо управлять. Только подчиняясь мысли человека, она способна будет пройти строго определенный путь в пространстве. Эту задачу могут выполнять сложнейшие системы управления — «мозг» и «нервы» ракет.

И они были созданы.

Запущенная ракета уйдет от Земли на такое расстояние, в которое легче поверить, чем представить. Она уйдет, но не может быть брошена, забыта. Она постоянно должна быть связана незримой нитью с «материнской почвой». Радио, только радио может обеспечить такую связь: сложнейшие радиосистемы как на борту ракет, так и на Земле.

И они были созданы!

Для самолетов нужен аэродром, для кораблей — порт, для ракет — ракетодром, сложнейший стартовый комплекс.

И такой комплекс был создан!

Но любые системы, любые приборы и механизмы не могут появиться на чертеже конструктора и на станке рабочего вдруг, случайно. Нужна наука, нужна теория.

И научные вопросы были разработаны, тысячи вопросов, подвластных только десяткам научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро, лабораторий и предприятий.

Такие коллективы и организации были созданы, но созданы, разумеется, не на пустом месте.

В нашей стране ракеты стали создаваться в 30-х годах, но война помешала. В Германии, наоборот, особенно интенсивно занимались ракетами во время второй мировой войны. Ракета ФАУ-2 развивала скорость около 1,6 километра в секунду, поднималась на высоту 80 километров и покрывала расстояние в 300 километров. После окончания войны часть ракет этого типа была захвачена американцами и использована для исследований. Начиная с 1946 года США запускали эти ракеты около 70 раз, и однажды была достигнута высота 199 километров. В 1954 году американцы сделали новую ракету — «Викинг». На высоту 232 километра она подняла груз около 55 килограммов.

Примерно тогда же ракеты, разработанные в нашем конструкторском бюро под руководством Сергея Павловича, также поднимались выше 200 километров, но при этом поднимали груз существенно больший — до 2 тонн!

В сентябре 1956 года в штате Флорида американцы запустили экспериментальную ракету «Редстоун». Пролетела она много — около 4800 километров. В технической литературе появились сообщения о том, что в Америке всерьез начали помышлять о запуске искусственного спутника Земли. Для этого у них разрабатывалась трехступенчатая ракета-носитель «Авангард», способная, как они предполагали, развить скорость около 8 километров в секунду и вывести на орбиту спутник весом примерно в 10 килограммов.

За рубежом об этом очень много писали, много говорили. Мы читали, слушали… И не только слушали. Летом 1957 года мы хорошо знали, какое важное событие вскоре произойдет. И вот 22 августа в эфире торжественный голос Левитана: «ПЕРЕДАЕМ СООБЩЕНИЕ ТАСС!!»

«В соответствии с планом научно-исследовательских работ в Советском Союзе произведены успешные испытания межконтинентальной баллистической ракеты… Полет ракеты происходил на очень большой, до сих пор не достигнутой высоте… Полученные результаты показывают, что имеется возможность пуска ракет в любой район земного шара».

Нет, Советский Союз никому не угрожал, хотя кое-кто мог найти в этом тексте предупреждение. Наша страна только объявляла о крупном успехе своем.

Тот незабываемый 1957 год был Международным геофизическим годом (МГГ). В осуществлении его программы — всестороннем исследовании Земли — приняло участие более 50 государств. Общими усилиями изучалось строение тела Земли, ее вращение, колебание полюсов, приливы и отливы, атмосфера, Мировой океан, полярные сияния, космические лучи, серебристые облака.

Всем этим ученые занимались и раньше, и многие проблемы в той или иной мере уже были решены. Но программа МГГ предусматривала и нечто совсем небывалое — создание искусственного спутника Земли, изготовленного человеческими руками небесного тела, вращающегося вокруг земного шара со скоростью около 8 километров в секунду. Возможность запуска и существования такого тела теоретически была обоснована очень давно, однако нужную скорость спутнику могла придать только могучая ракета. И такая ракета в Советском Союзе была создана.

«Подобно тому как в 1492 году первое путешествие Христофора Колумба, — писалось в одной из книг, — послужило толчком для бурного развития географических исследований и открытий, так и запуск искусственного спутника Земли должен послужить первым шагом в исследовании и освоении космического пространства». Новыми Колумбами стремились стать ученые и инженеры Америки, Англии, Франции. «Поднимали паруса» и мы.

Сергей Павлович проектированию искусственного спутника уделял очень много внимания. Непосредственно же проектными работами руководил его заместитель Константин Дмитриевич.

В одном из секторов проектного отдела велись сложнейшие расчеты, рисовались различные варианты конструкций, прорабатывались вопросы радиосвязи, тепловых режимов, энергопитания. В общем-то все эти работы для отдела были не новы, так как ракеты здесь проектировались уже много лет. Но искусственных спутников для своей планеты делать не приходилось.

На следующее утро я встретил Михаила Степановича.

— Ну-с, товарищ ведущий конструктор, теперь вы обрели заместителя! А знаете ли вы, что ваш зам до сих пор по роду своей работы не имел никакого отношения к тому, в чем он должен вас замещать?

— Ладно, ладно. Тебе же Сергей Павлович вчера достаточно четко ответил на подобный вопрос.

— Ну, то Сергей Павлович, а ты же ведь знаешь, что ни проектными, ни конструкторскими, ни производственными делами я не занимался. Ведь я кто? По образованию инженер-радиотехник; по «опыту работы», как в анкетах пишут, инженер-радист. А здесь?..

— Не трать время. Пошли к Константину Дмитриевичу, доложим ему вчерашнее решение Сергея Павловича — и за работу.

Мы поднялись на третий этаж. Вокруг стола в небольшом кабинете, несмотря на ранний час, уже стояли несколько инженеров. Мы подошли, поздоровались. Заместитель Королева, улыбнувшись, протянул руку:

— Ну что ж, поздравляю с новой работой!

Представляться не пришлось.

В кабинете обсуждался, как я понял, вопрос терморегулирования спутника. Из технических терминов, достаточно густо украшавших речь инженеров, только редкие слова, вроде «вентилятор», «блок автоматики», имели для меня конкретный смысл. Остальные же — вроде коэффициента А и Е, электрохимического полирования, термического сопротивления — оставались пустым звуком.

Послушав сей разговор еще минут десять, я, незаметно толкнув Михаила в бок, вышел вместе с ним в коридор.

— Ну знаешь, хорош у тебя зам. Хоть бы что-нибудь понял я из этого разговора!

— Бросай скулить! Что ты, в самом деле?

— Да я не скулю! Я говорю, что все это заново изучать придется.

— Вот это верно. Литература есть, схемы есть, люди есть. Ребята тебя знают, ты их тоже. Осилишь…

Несколько дней я почти не появлялся на третьем этаже: рылся в отчетах, тормошил справочники, штудировал книги и, хоть самолюбие страдало, частенько просил то одного, то другого инженера подробнее рассказать обо всем новом и непонятном.

Лишь в вопросах, которые касались радиотехники, электроники, источников питания, было полегче: это было свое, родное. Правда, Михаил Степанович как-то утешил меня, сказав, что в спутниках Земли, как он понимает, две трети, а то и три четверти веса и объема будет занимать электроника.

— Так что не тужи, друг, двадцать пять процентов дела освоишь, остальные семьдесят пять — это твой хлеб!

Но даже «свой хлеб» не выпекался легко. Конечно, чем труднее, тем интереснее, не заскучаешь! Но начало тем и хорошо, что не бывает бесконечным. Постепенно я стал осваиваться. Мне много и часто помогал Михаил Степанович, да и с Константином Дмитриевичем, несмотря на его занятость, удавалось потолковать.

Затем я взялся за чертежи, в которых воплощались все наши мысли, споры, расчеты. Рождалось новое. Это новое на чертежах обозначалось двумя буквами — ПС, что означало «простейший спутник» (так сухо и буднично был окрещен столь необычный аппарат). Вскоре ПС вычерченный стал превращаться в ПС настоящий. И превращение это было результатом обычной повседневной работы большого коллектива специалистов. Много интересных и поучительных событий происходило в те дни. Время сгладило их из памяти, да и память не очень старалась тогда запечатлеть все происходящее. Но главное — энтузиазм — никогда не забудется. Ругались, спорили, дружно соглашались, опять ругались. Срывались установленные сроки, но в следующие дни упущенное наверстывалось. В общем на заводе привычно крутилось колесо изготовления нового заказа.