Отпрыск рода Орловых - D. Wismurt
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Каким?
— Моей косой. Если честно, задолбалась по Мирам прыгать и этих выскочек призывать к ответу.
— О-о-о. Так ты мне отдашь свою косу? — я покосился на заточенное лезвие.
— Не думаешь же ты, что она у меня одна? Да и ты такой не единственный. Приходится во все миры, где есть магия, отправлять своих жнецов.
— Магия? — спросил с придыханием.
— Да, — недовольно проворчала Смерть. — Может ты уже перестанешь меня перебивать?
— Угу. Прости. Я слушаю.
— Прежде чем начнешь мне служи... кхм-м, — поправила сама себя Смерть, — начнешь исполнять свое предназначение, пролетит немало времени. Тебе придется осваиваться в новом мире, учиться, раскрывать свои таланты, заводить полезные связи. Пройдет не один год перед тем, как ты узнаешь свою первую цель.
— А плюшки у меня какие-нибудь будут? Ну, суперсила там или еще что-нибудь полезное?
Смерть насмешливо прищурилась.
— Суперсилу ему подавай. Я тебе что, фокусник? Постараюсь закинуть в тело одаренного, а уж с полученными способностями сам будешь разбираться.
Я прикинул.
Почему бы и нет? Новая жизнь вместо неизвестности, магический мир, несколько лет спокойной жизни без всякой погони за хитрозадыми обманщиками — определенно надо соглашаться. Конечно, иметь во врагах почти неубиваемых высокомерных ублюдков не особо хотелось, но ничего не поделаешь, они наверняка пронюхают о жнеце, который начнет мочить их направо и налево, да и без подвоха с стороны Смерти точно не обойдется, но как-нибудь справлюсь, в конце концов, она сама заинтересована в моих услугах.
— Я готов. Что нужно делать?
Смерть оживилась, а на ее лице появилась довольная ухмылка.
— Подписать договор.
Словно по волшебству на уровне моего лица появились свиток и странное старинное перо.
— Это что, пергамент? — спросил удивленно, беря в руки плотную, исписанную мелким, корявым почерком бумагу.
— Читай.
— Так здесь ничего не понятно, какая-то абракадабра.
— Вглядись повнимательнее.
Присмотрелся и заметил, как до этого неизвестные мне буквы стали принимать вполне знакомые очертания.
Пробежался по тексту. Вроде все ясно. Поглядел еще раз. Новая жизнь в обмен на служение Смерти.
При такой формулировке поморщился. Становиться чьим-то слугой я не собирался. Загоняют в хвост и в гриву, повесят всех собак, а потом доказывай, что ты не верблюд.
Смерть прекрасно все поняла по моему выражению лица, а может и прочитала мысли.
— Считай, что я наняла тебя на работу.
Слова в тексте поменялись, и я, подхватив перо, поставил свою закорючку. Пергамент на секунду вспыхнул алыми красками, а затем потускнел.
Боль накатила настолько резко и сильно, что я согнулся пополам, падая на колени и хватая ртом воздух, пытаясь не отключиться.
— Что за фигня? — прохрипел еле слышно.
— Подтверждение нашей сделки.
— Я думал, что мертвым не бывает больно.
— Распространенное заблуждение. Твоя душа здесь, в отличии от тела, но она так же может испытывать страдания.
— Погоди, но ведь у меня есть тело, — произнес рассеянно, оглядывая себя.
Боль уже почти отступила, поэтому я опять мог довольно связно думать и говорить.
— Тебе кажется. Ты просто мысленно проецируешь на себя физическую оболочку, которую занимал в прошлой жизни. На самом деле, тут только твоя духовная сущность.
— Печалька, — проворчал в ответ.
— Не ной, будет тебе тело.
Уже хотел выпустить пергамент из рук, как заметил несколько строчек, проступивших внизу мелким шрифтом. Я мог бы поклясться, что их не было в тот момент, когда я читал договор.
— Что это?
— Небольшое дополнение.
— ДОПОЛНЕНИЕ? ДОПОЛНЕНИЕ? — взревел я от подобной наглости. — Здесь говорится, что наш договор нерасторжим, и я никогда не стану свободным, а если не выполню поставленных тобой условий, то навсегда потеряю свою душу.
— Ну, да, — меланхолично произнесла Смерть. — Чего ты так ерепенишься? Ничего же не изменилось. Или ты хотел получить новую жизнь и увильнуть от своих обязательств? Не выйдет. Можешь ошибаться, совершать промахи, но отказаться от выполнения заданий не имеешь права. Предашь меня, и твоя душа развоплотиться.
— Стерва, — процедил сквозь зубы. — Я не согласен...
— Оо-о, как мило. Давно со мной не разговаривали подобным образом. Это в какой-то степени веселит. На первый раз прощу, но больше не советую переходить грань дозволенного.
Я зло сверкнул глазами в сторону Смерти и чуть не поседел от страха. На мгновение красивое, аристократичное лицо женщины сменилось ужасающей маской, представляющей собой череп, обтянутый иссиня-бледной кожей с черными провалами вместо глаз, внутри которых клубилась первозданная тьма.
Спорить сразу перехотелось. Наверно только сейчас я осознал всю серьезность сложившейся ситуации, и реальность ударила меня пыльным мешком по голове, да так, что я едва устоял на ногах.
Смерть улыбнулась, заметив мое состояние, а меня от ее жуткой улыбки бросило в дрожь.
На что я, черт возьми, только что подписался?
Тетрадка, лежавшая на постаменте, засветилась, и Хозяйка загробной жизни быстро раскрыла страницы, всматриваясь в появившиеся в ней новые надписи.
— Оо-о, похоже нашелся подходящий кандидат для твоей души.
Смерть поднялась с трона и важно прошествовала в мою сторону. Еле сдержался, чтобы не отшатнуться назад.
В руке женщины оказался небольшой золотой браслет, который она быстро защелкнула на моем запястье.
— Это — экстренное средство связи. Призрачная коса тоже прилагается. Просто научись ее материализовывать.
— А как...? — только и успел произнести я, прежде чем указательный палец Смерти коснулся моего лба.
— Удачи тебе, Максим Соловьев. Постарайся не попасть ко мне раньше времени.
Перед глазами все закружилось, завертелось, а затем померкло. Казалось, словно я плыл в какой-то вязкой субстанции: то погружаясь в нее все глубже, то всплывая на поверхность. Каждый раз, когда моя многострадальная тушка оказывалась почти свободной от склизкой гадости, я испытывал такую сильную боль, что вновь падал обратно, не в состоянии найти от нее спасения.
Не знаю, сколько прошло времени, может несколько минут, а может целая вечность, но я словно сквозь вату услышал человеческие голоса: взволнованные, напряженные — они о чем-то громко спорили.
Глаза не хотели открываться, но я сделал над собой огромное усилие.
Веки дрогнули, и я на секунду зажмурился от яркого света, а затем начал разглядывать незнакомую обстановку, стараясь не привлекать к себе внимание. Голова гудела, в грудине жгло словно огнем, но боль была терпимой.
Я прекрасно
