Ересиарх всея Руси - Александр Холин

Зазеркальное Беловодье

Зазеркальное Беловодье —это счастье моё и песня.Я туда щепой в половодьеприплыву,    и в стране чудеснойбудет день и не будет тени,будет смех, будет только радость.Среди сотен других мгновенийя найду    то, что мне осталось.Из мгновений, обрывков ночии полётов грехопадений,волен ты выбирать, что хочешь —лишь одно из пустых мгновений!В том, земном, сумасшедшем домевсё клубится, где боль, где радость.В недописанном мною томеприключений —       слезинка яда.А душа всё спешит сорватьсяи поймать золотистый лучик.В Зазеркалье мне сны приснятсяс ностальгией…       Здесь было лучше!Так зачем мне спешить в дремоту,в зазеркальное Беловодье?Может я не познал чего-то,не изведал сермяжной плотьюс каплей сладости каплю яда,отперев все замки и двери?Мне зачем-то отведать надокаплю истины и потери…

«Сумасшедшее сплетенье…»

Сумасшедшее сплетеньеспелых листьев октября.Ты побудь со мной мгновенье,ничего не говоряи не споря со смешеньемснега с выцветшим дождём.Мы – заоблачные тенизвёзд, и мы рассвета ждём.Может, выпадет промчатьсянад землёй, вздымая хвост,а не в космосе скитатьсясредь таких же тёмных звёзд.Под падение – желаньезагадай, покуда жив.Нам одно лишь оправданье —октября шальной мотив.Дуракам опять приснитсянаш хрустальный Млечный мост,и сиятельные листьяоживут в сиянье звёзд.

«Перестук колёс, перестук…»

Моей бабушке – Екатерине Холиной

Перестук колёс, перестук,или звон в ушах, или звон?Мир давно пронзил тяжкий звук,тяжкий звук пронзил, или стон?Но беда моя – не беда,если рядом ты в снег и в дождь.И в голодный год лебедауж не вызовет страх и дрожь.Уж не вызовет смачный дымнедокуренных сигарет.Я же был всегда молодым,и умру, поверь, в цвете лет.Мир опять пронзил тяжкий звук,и стрела летит вслед за мной.Перестук колёс, перестук.Или вой по мне, волчий вой…

«Обрывки грязных словоблудий…»

Обрывки грязных словоблудий,как птицы реют надо мной.И ноты солнечных прелюдийпронзает тяжкий волчий вой.Ищу покой, но вместе с потомисходит злоба из меня.Я стал советским идиотом,и всё прошу:– Огня! Огня!На грани небыли и былия распластался в небесахв клубах слепой Вселенской пылино вижу свет на полюсахне мной погубленной планеты,не мной распятого Христа.Я знаю, есть спасенье где-то,лишь душит душу немота.Мне Бытие терзает разумникчёмным смыслом суеты.Успеть бы лишь сказать ту фразу,что ожидаешь только тына мелком нашем островочкесреди словесных грязных струй.И не хочу я пулей – точку…Хочу как точку – поцелуй!

«Надоело нежить ворошить…»

Надоело нежить ворошитьи кофейной гущей разгонять.Ворожить на то, как стоит жить,и чего купить, а что продать.Знать бы мне, зачем весь этот хламв рамках человеческого «Я»?Но мелькает тень по зеркалам,усекая сущность Бытия.Зеркало маньячит маяком.Призраки грядущего зовутнаписать поэму ни о ком,про никем не занятый уют.Лгут, конечно, что же им не лгать?!Рушится соцветие страниц.Зеркало смеётся, словно тать,голосами праведных блудниц.Словно чайка, вслед за кораблёмя лечу, предчувствуя азарт.Выпаду крестовым королём,иль иконой из колоды карт.

«Лекарственной болью октябрь полыхает…»

Лекарственной болью октябрь полыхает,октябрьской болью заполнился ум.И как ни крути, видно так уж бывает,что запах лекарства исходит из дум.Из дум головы. Не из дум Горсовета,ведь всем думакам на октябрь наплевать.И боль не проходит. Но, может, с рассветомя снова смогу над страною летать.Надсадную боль разметав, словно листья,я крылья расправлю и снова взлечу,увижу, как звёзды в пространстве зависли,и в небе меня не достать палачу.Но где-то там город, мой ласковый город,давно захиревший от дум думаков.Он, в общем-то, стар, но по-прежнему молод.Мы вместе с Москвой не выносим оков.Оков словоблудья и думского гнёта,пора бы столице встряхнуться и жить!Москва никогда не забудет полёта.Летать – значит всех, и прощать и любить.

«Жизнь моя – всё топь да кочки…»

Жизнь моя – всё топь да кочки,да без ветра флюгера.Я хочу расставить точкимежду завтра и вчера.Как планета постарелаот вчерашних войн и смут!Только прошлое умелов чистом будущем сотрут.Мутно станет в чистом доме,где ни грязи, ни болот.Мысли чахнут на изломе,но уже не тех высот.Вот и всё.Не мысли завтра,а живи сейчас и здесь,променяв любовь на златоили солнечную взвесь!Есть, конечно, что-то в этомскудном смысле Бытия.Тихо крутится планета,ну, и вместе с нею – я.

«Звёзды считая на пепельном небе…»

Звёзды считая на пепельном небе,вспомнить не мог о былом,где разгоняет недужную небыльнежность пернатым крылом.Там я считал бесконечные звёзды,даже не мысля о томкто этот мир из забвения создал,чтобы за звёздным мостоммог разглядеть, распознать и отметитьистину в слове живых.Жить без любви может только на светешизик, подлец или псих.

«Монархия света, монархия тьмы…»

Монархия света, монархия тьмы.О, как это с детства знакомо!И небо закатное цвета сурьмыопять зависает над домом.Мудрейшие книги лежат на столе —сокровища ересиархов.Но хищные тени бегут по земле,печальные слуги монархов.Ни свету, ни ночи умы не нужны.Представьте:      сиянье без тени!иль облако пьяной разнузданной тьмы,и в небыль крутые ступени!Рождён человек, чтоб на лезвии жить,идти между тенью и светом.А что же поэт?Он не может ступитьни шагу, не помня об этом.Позвольте, зачем и скажите, к чемуприроде нужны эти страсти?Ты просто иди ни на свет, ни во тьму,а к Богу за чистым причастьем.Но я, как поэт, поводырь и певец,помочь не смогу, не посмею.Коль ты не поднимешь терновый венец,я просто тебя пожалею.

Откровения Ересиарха

Ну, что ж, опять расставленные точки,и солнца луч в сознанье точно смерч!Я видел Зазеркалие воочью,но это не была простая смерть.Пустого и простого в этом миреникак не отыскать. Ты мне поверь.А точка – продолжение в пунктиреутрат, страданий, вздохов и потерь.Невероятно!В параллельном царствесовсем не так, как представляют здесь.Там нет судов, и есть не те мытарства,и воздух, словно пламенная взвесь.И нет мучений душ на сковородках,а есть свирепый вихорь изнутри.Я там изведал несколько короткихуколов совести…И сколько не ори,и сколько не кричи, там нет спасенья,и места под счастливым бытиём.А есть воспоминание мгновеньяпро запах тела, что смердит гнильём.Быть может я – гнилой и непохожийна всю ту боль, которую другимпринёс при жизни – не простой прохожий,а грешный и нахальный пилигрим.Быть может, я сказать во искупленьепро царство Зазеркалья должен вам?!На это мне отпущены мгновенья.А сколько? Сколько…я не знаю сам.

«Расставляются точки над „и“…»

Расставляются точки над «и»,устаканился пьяненький дым,и в былом незаметный надирстал похож на символику дыр.Стал похож на запретную дверьв Зазеркалье и антимиры.Что смеяться?Возьми и проверь,заглянув в подпространство дыры.И тогда ты поймёшь, человек,почему – «уходя – уходи» —нам твердят миллионы калек,не сумевшие в космос уйти.Это надо не высказать вслух,а прочувствовать плотью души.Тополиный срывается пухи маньячат из дыр миражи.Это было и есть, а покая июньской пленён красотой.Улыбается космос слегканад извечной моей суетой.

Я ничей!

Я ничей!Нет беспечней боли!Но ничьей в облаках кружаи ничьей не подвластна волечует волю моя душа.И становится ей известнатайна самой тугой струны.Но из рук уплывает песня,словно пена морской волны.

«Руки её – две старинные чары…»

Руки её – две старинные чары.Пей, и почувствуешь запах дождя.Пей, и ударит волною угара.Пей, и забудешь навеки себя.И проходя мимо зим и созвездийв самых загубленных людом веках,будешь болеть, ожидая известий,знаменья, знака на чьих-то руках.Что же ты медлишь?Боишься забыться?Воля твоя и беда – не беда.Слабым из них никогда не напиться,вольным без них не бывать никогда.

Руки её – две старинные чары…

«Уходя, я прощаюсь с тобой…»