Продавщица роз. Сказка - Анастасия Соколова

– Можно зайти к тебе в гости? Ты дома весь день? – спросила Анжелика, чувствуя, что ноги едва ли касаются земли – как всегда во время встречи с ним.

Глеб помолчал немного, пытаясь понять, что она задумала.

– Я не планировал отмечать.

– На секунду! У меня для тебя сюрприз, не терпится вручить. Сейчас не могу: его еще не привезли.

Он вздохнул.

– Ну, что ж, раз все так серьезно, заходи… часов в восемь.

– Смотри! – она достала из сумки книгу с названием «Механическое сердце». – Вчера купила! Прочла половину. Там хорошо все закончится?

Глеб улыбнулся.

– В моем понимании, да.

Анжелика нахмурилась.

– Это меня и беспокоит. Может, в моем понимании это не будет так хорошо, как в твоем. Может, не стоит и дочитывать? Не решила еще. – Она откинула обложку. – Подпиши, пожалуйста.

– Конечно! – он задумался. – Что же тебе написать?

– Что угодно! Для меня это будет бесценно!

– «Анжелике на добрую память» – нет, как-то по-стариковски. «Анжелике от всего сердца»! Нет… это же не подарок. Я должен был тебе ее подарить, – прости, не подумал…

Наконец, он написал: «Анжелика, все будет хорошо!».

Она прижала надпись к груди.

– Спасибо! До встречи!

– До встречи.

Девушка развернулась в сторону выхода из двора. Единственный учебник и одна тетрадь по всем предметам, которые она несла в маленькой сумке, служили прикрытием. Никто не должен был знать, что Анжелика умела перемещаться в более важную – Тайную – Вселенную, где не было школы, осени, ветра и Светланы Олеговны.

И сейчас соседи наблюдали, как она шла по тротуару, а легкие сухие листья кружили вокруг. Никто не знал, что осеннее утро было союзником девушки, создающим видимость ее присутствия в реальности каждый раз, когда ей это было нужно.

Она располагала лишь несколькими минутами по дороге в школу. Но в Тайной Вселенной минуты имели способность растягиваться в часы, замедляя почти до полной остановки все, происходящее в реальном мире. Тогда появлялась возможность закрывать глаза, чтобы, открыв их снова, оказываться по ту сторону октября.

Анжелика открыла глаза, уже не чувствуя прикосновения ветра.

Девушка шла по белому коридору, освещенному лампами дневного света. В ее глазах горели разноцветные огни приборных панелей и серо-голубых мониторов. Голос из книги, звучащий голосом Глеба, задавал один и тот же вопрос. И Анжелика отвечала: «Я тебя слышу. Я слышу.»

Девушка открыла глаза. На мониторе вырисовывалась кривая, мигало сердечко, ритмично пищал звуковой датчик. Походило на больницу. Она обвела помещение глазами: белые пол, потолок и стены. Рядом прибор – как он называется? – показывает, есть ли пульс. Свет приглушенный – как будто знали: она проснется, – и позаботились, чтобы освещение было комфортным. Как будто ждали.

Во рту пересохло, ноги и руки онемели. Попробовала пошевелиться – почувствовала, как множество иголок впилось в ее тело. Облизала губы и снова посмотрела на монитор сердечного прибора, будто в поисках ответов: кривая, сердечко, пик-пик-пик. Чего же она ждала? Как будто что-то еще могло отображаться…

«Ты меня слышишь?» – появилось на мониторе. Белым по синему – четко, тем же шрифтом, что знаки, обозначающие пульс. Одновременно прозвучал в голове и его голос.

Девушка резко вскочила, сев на кровати, заставив упасть держатель с капельницей. Раздался страшный грохот.

Она продолжала смотреть на монитор: не показалось.

Девушка протянула руку, провела пальцем по надписи, от первого знака до последнего – и обратно.

– Ты проснулась? – услышала она женский голос и обернулась.

Женщина в белом халате подошла к монитору, по которому ползла кривая, изображающая сердечный ритм, и мигало сердечко. Надпись исчезла.

Вернув держатель капельницы в вертикальное положение, она потрогала лоб девушки тыльной стороной ладони. Присев на кровать рядом, спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

Девушка смотрела на нее несколько секунд, словно пыталась разглядеть каждую черту: глаза карие, волосы русые, – видимо, длинные, но собраны в пучок. Черты правильные, лет сорок. Красивая, но чужая.

– Меня зовут Анна, – сказала она. – Расскажи, что ты помнишь?

Девушка не спешила с ответом. Она снова посмотрела на монитор, с которого исчезли слова. Анна взяла ее за руку и произнесла:

– Не бойся: говори, что хочешь. Спрашивай обо всем.

Девушка снова внимательно посмотрела на нее: пыталась вспомнить, но не могла.

– Не терзай себя, – будто прочитав ее мысли, сказала Анна. – Мы не были знакомы раньше.

Девушка, наконец, глубоко вздохнула и потерла глаза.

– Свое имя помнишь? – спросила Анна.

– Да. Меня зовут Кристина.

Анна кивнула, положив руку ей на плечо.

– Что еще помнишь?

– Я помню Алекса. Его голос звучит в моей голове. Он умер?

Анна посмотрела на нее несколько секунд, поправив очки.

– Звучит? Как воспоминание? – спросила она, прищурившись

– Нет, он со мной разговаривает. Я сошла с ума? – спросила Кристина.

– Не думаю, – покачала головой Анна, – Просто он не говорит… голосом. Ни с кем!

– Анна, так он жив? Что происходит? Где я? В больнице?

– Не понимаю, почему она так внезапно проснулась! – перебил ее голос вошедшего в комнату седого мужчины, одетого в белый халат, как и Анна.

– С дозировкой было все в порядке, – поспешила его успокоить та. – Кристина проснулась внезапно.

– И, все же, она вскочила, как ужаленная! – пожал плечами человек в белом. – Почему? Мы создали максимально комфортную обстановку.

– Но ведь у подобных ситуаций не бывает четких прогнозов, Капитан, – Анна встала с кровати.

Он внимательно посмотрел на Кристину. Оглянувшись, направился к тумбочке, из которой достал медицинский молоток, которым неврологи проверяют рефлексы. Стукнул ей несколько раз по коленям, от чего они дернулись, – и одобрительно кивнул. Посветил фонариком в глаза.

Анна наблюдала за его действиями, скрестив руки на груди. Когда он закончил, спросила:

– Ну что, каково ваше заключение? Она в порядке?

– Все хорошо, – ответил Капитан, пряча фонарик в нагрудный карман. – По крайней мере, с телом.

Он сел на край кровати, где недавно сидела Анна.

– Двигательную активность мы еще проверим, – добавил он. – Из комы так не выходят. Но у нас тут все не по учебникам. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Пока не понятно, – ответила Кристина.

– Почему ты проснулась? – спросил Капитан, внимательно всматриваясь в ее серые глаза.

– Его голос меня разбудил. Он звучал в моей голове. Потом я увидела надпись на этом мониторе, – она указала рукой на сердечный прибор. – «Ты меня слышишь?» – так было написано, и то же самое он произнес.

Капитан кивал головой, вскидывая брови. Он смотрел куда-то в пустоту, щурясь, будто пытаясь сконцентрироваться на чем-то.

– Где мы, Капитан? – спросила Кристина, прервав его размышления.

– В космосе, – ответил он, как будто ответ был само собой разумеющимся. – На станции «Ноль».

Кристина поставила ноги на пол, пытаясь встать. Анна и Капитан взяли ее под руки, помогая выйти из комнаты с тусклым освещением, за пределами которой находился белый коридор с дневным светом. На стенах разноцветными огнями горели приборные панели и мерцали серо-голубые мониторы, – а в конце, в иллюминаторе, – виднелась круглая, сияющая звездами чернота. И звезды были не такими, какими казались с Земли: маленькими сказочными точками, обреченными исчезнуть на рассвете. Нет. Здесь раскрывались их холодность и необратимость, устремленные в бесконечность ночи. Земля вдруг стала лишь далеким воспоминанием, 3D-изображением, медленно движущимся по ту сторону реальности, которая теперь ограничивалась для Кристины пределами Станции.

Оторвавшись от вида из окна, Кристина повернулась к Капитану и Анне, спросив:

– Так как же я оказалась в космосе? Вы спрашивали, что я помню. Этого точно нет в моей памяти. Вы – есть, – кивнула она Капитану.

Казалось, космос нисколько ее не впечатлил. Было нечто единственно важное – гораздо большее, чем космос.

– Ууу… – протянул Капитан, доставая из кармана фляжку. – Это долгая история. Пойдем, тебе нужно поесть. – Он сделал большой глоток и улыбнулся. – Так ты его слышишь?