Сказки и легенды Португалии - Л. Румянцева

Объясняется неравномерность в собирании, публикации, изучении жанров португальского фольклора тем, что сказки в Португалии, так же как и в Испании, очевидно, были менее распространены в быту, чем песни.

Как и во всей Европе, сказки в Португалии привлекли к себе внимание собирателей, писателей, ученых не в пору своего расцвета, а тогда, когда они уже начали деградировать, когда уже давно закончилось их продуктивное развитие. Несмотря на явные признаки умирания, сказывающиеся в переходе от взрослой аудитории к детской, в усилении влияния литературных источников, в оскудении репертуара, падении художественного качества и целом ряде других признаков, сказка все же сохраняется в быту европейских народов, сопротивляясь смерти с разной долей интенсивности. Тем активнее ее переход в новые условия бытования — переход в новую «аудиторию», переход от устной формы исполнения в книгу. Как правило, сказка повсеместно перестает рассказываться, она читается, причем часто читается вслух, если же рассказывается, то «по книжке».

О сказках народов мира существует огромная литература. В море опубликованных текстов помогают разобраться указатели сюжетов и мотивов сказок, и прежде всего знаменитый указатель, созданный финским ученым Антти Аарне. Указатель этот лег в основу общепринятого в настоящее время указателя С. Томпсона.

Несмотря на это, у нас нет общепринятой и полностью удовлетворяющей научные требования классификации сказок. Чаще всего сказки делятся на волшебные, сказки о животных и бытовые сказки. Недостаточность этой классификации, отсутствие в ней единого принципа деления очевидны.

В предлагаемом вниманию читателя сборнике португальские сказки распределены, вслед за сборником Ж.-Г. Феррейры и К. Оливейры, по следующим разделам: «Хитрости, выдумки, уловки», «Когда животные разговаривали», «Легенды, поверья, таинства и чудеса», «Примеры, сентенции, поучения», «Книга магических искусств». Завлекающие и несколько загадочные эти названия разделов в какой-то мере раскрывают тематическую циклизацию португальских сказок, но, конечно, не претендуют на то, чтоб считаться научной классификацией. Поэтому не должно удивлять, что в каждом из разделов встречаются, строго говоря, сказки разных видов.

Меняется жизнь, меняется фольклор, меняется и сказка, в результате в веках меняется и национальный характер сказки. Следует, однако, помнить, что при всей динамике, при всем движении сказки основа ее стабильна, традиция в ней всегда сильнее инноваций. Недаром Жозе Гомес Феррейра, суммируя труды ученых-исследователей, пишет в предисловии к четырехтомнику португальских сказок: «…из этого обилия терпеливой эрудиции, без сомнения, необходимой и благородной, можно сделать лишь один вывод, способный вызвать удивление у невежд и к которому я без малейших угрызений склонюсь: у всех народов мира, на всех широтах, при всем различии характеров, культур и рас, сказки в своем большинстве одинаковы или, по крайней мере, идентичны». Все это должен учитывать читатель португальских сказок, если он хочет не только получить удовольствие от занимательной фабулы, забавных ситуации, остроумных эпизодов, но и услышать в них голос народа.

Попробуем это сделать, рассматривая португальские сказки по тем разделам, которые приняты в данном сборнике.

Итак, прежде всего сказки о хитростях, выдумках и уловках. Естественно, что в этом разделе больше всего бытовых сказок и анекдотов, однако есть и сказки о животных, сказки о черте, новеллистические и даже волшебные. «Под этим общим названием, — пишет Ж.-Г. Феррейра, — мы собрали всю, при первом чтении анархическую и бессвязную, совокупность шуток, анекдотов, случаев и сказок самого разного происхождения и возраста, связанных разве что одним общим элементом: культом удачи и доведенным до крайних пределов изобретательности мошенничеством. Только вообразите, сама Смерть притворяется мертвой, чтоб надуть кума».

Одни из этих сказок крайне близки к распространенным международным сюжетам, другие перекликаются с ними лишь отдельными мотивами. В этом разделе особенно ярко сказывается народный юмор, что характерно для такого вида сказок всех народов. Звучат в них и отклики современного быта, явна зависимость некоторых сказок этого раздела от книги (сказки попугая).

Советскому читателю, наверное, будет интересно, что сюжеты многих португальских сказок имеют крайне близкие аналогии в русском фольклоре. Поскольку в данном случае не может идти речь о взаимодействии — это либо объясняется общим источником «перехожих повестей», как удачно назвал сказки Ф. И. Буслаев, либо это проявление типологического сходства. Такова, например, сказка «Бульон из камня», крайне близкая к русской сказке о том, как солдат, ловко надувая скупую хозяйку, варит кашу из топора. Поскольку сюжет этот известен и литовской, и шведской, и норвежской, и французской, и словацкой, и сербохорватской, и англо-американской сказке, мы с равной долей уверенности можем предполагать передачу его от одного народа к другому, как и считать, что в данном случае сказалось столь характерное для народного творчества типологическое совпадение.

Таковы же аналогии португальской сказки об упрямой жене, то же можно сказать о сказках о ловком воре, о глупцах, близких к русским сказкам о пошехонцах и немецким о шильдбюргерах, о сказках о дурне, делающем все невпопад, о сластолюбивом священнослужителе, о лентяях, о хитром работнике, оставляющем в дураках хозяина, а также о многих сказках о животных.

Наличие всех этих сюжетов в фольклорном репертуаре разных народов, притом сплошь и рядом не имевших контакта, лишний раз свидетельствует о значении типологии в фольклорном процессе, о том, что сходные исторические и социальные предпосылки ведут к возникновению сходных сюжетов, закономерно повторяющихся в фольклоре разных народов. Однако общего решения для всех случаев совпадения сюжетов в репертуаре народов мира нет и не может быть. Каждый сюжет требует тщательного, кропотливого исследования, так как совпадение может объясняться не только типологией, но и общими генетическими корнями или заимствованиями. Так, например, близость португальской сказки о монахе Жоане Беззаботном к русским сказкам о беспечальном монастыре и бесчисленным международным вариантам, в частности испано-американским, очевидно, является результатом длительной миграции этого занимательного сюжета. Судьбы этой сказки и пути ее распространения подробно рассмотрены и убедительно раскрыты в монографии Вальтера Андерсона, опубликованной в свое время как на немецком, так и на русском языке.

Лишь отдаленно португальская сказка из этого раздела о шафрановом мальчике отдельными мотивами напоминает широко распространенную в мировом фольклоре сказку о спящей красавице, известную и в испанских и в испано-американских и португальско-испанских (бразильских) вариантах. Очевидно, популярности этого сюжета немало содействовали широко распространенные публикации французских и немецких ее вариантов.

Есть основания считать, что португальского происхождения шутливая сказка о том, кому пела кукушка, построенная на обыгрывании двух значений португальского слова «куко» — кукушка и рогоносец.

Своеобразны вошедшие в этот раздел сложные авантюрные сказки «Попугай» и «Притворщица», явно связанные, как и некоторые другие, с литературными источниками.

Второй раздел книги носит название «Когда животные разговаривали». Основной герой этого цикла, так же как и сказок о животных других европейских народов, — хитрая лиса. Кроме нее, в этих сказках фигурируют волк, петух, осел и неизвестные русской сказке кролик, обезьяна и жаба.

Жозе Гомес Феррейра указывает на многочисленность и разнообразие истоков этих сказок, в которых он видит и «пространное индийское красноречие, и иудейскую лаконичность, и поэтический строй греческой басни, и латинскую строгость, и апологии варваров, и восточные вымыслы, ввезенные во время крестовых походов».

Третий раздел сборника составляют сказки, объединенные названием «Легенды, поверья, таинства и чудеса». В раздел этот вошли реминисценции из Библии, апокрифы, эпизоды из жизни Христа, мадонны и святых. Многие из этих повествований, очевидно, навеяны средневековыми мистериями, а некоторые пришли из дохристианских сказок. Ж.-Г. Феррейра замечает, что «достойна похвалы прежде всего та мужественная свобода, с которой народ движется в этом мире теней и страхов и осмеливается критиковать созерцательную жизнь и вкладывать в уста Иисуса похвалу труду как форме земного существования, наиболее согласуемой с постижением бога».

Интересно, что в этом мире чудес большую роль играет дьявол, а также ведьмы, колдуны и оборотни.

Четвертый раздел нашего сборника носит своеобразное название: «Примеры, сентенции и поучения». Содержание этого раздела, сказки которого объединены общими нравоучительными тенденциями, также неоднородно в жанровом отношении. В него вошли многочисленные легенды, однако наряду с ними и бытовые, авантюрные и волшебные сказки. Интересны и своеобразны представленные в этом разделе дуалистические легенды о сотворении мира и человека. Забавна легенда о том, как апостол Петр перепутал головы и приставил женщине голову дьявола. Подобные «антиженские» анекдоты, сказки и легенды характерны для всего феодального мира. Локальные особенности сказались в легенде о том, как дьявол, соревнуясь с богом, сумел создать только саранчу, «в чьем облике воплотились все земные чудища». Поэтична местная легенда о трех португальских реках — трех сестрах — Тежо, Доуро и Гвадиане.