Луи-Никола Даву - Максим Чиняков

Затем произошло новое повышение по службе. Отличившись в Вандее, в сражении при Вийе (август 1793 г.), за проявленные выдержку и самообладание он был назначен дивизионным генералом. Напомним, что в середине 1793 г. в революционных армиях Франции началась чистка, вызвавшая изгнание дворян. Зная об этом, Луи принял неординарное решение, отказавшись от нового звания и подав рапорт об отставке. Вновь прибыв в Равьер, Даву попал в водоворот личных проблем. Он узнал, что его жена вела себя слишком вольно в отсутствие супруга, и немедленно начал бракоразводный процесс. Со стороны жены противодействия не встретилось, и 3 января 1794 г. Даву добился развода по причине "несовместимости характеров". А 3 августа 1795 г. юная Мари-Николь скончалась, оставив Луи свободным перед церковью и людьми. На этом его семейные проблемы не закончились. В отличие от ее сына, сочувствие и интересы его матери находились на стороне роялистов. Чтобы не допустить полной конфискации имущества эмигрантов, она попыталась сохранить для них собственность, даже вступая в противоречие с законом. Гражданку Даву по тем временам ожидал только один приговор — смертная казнь.

Сын проявил в этих обстоятельствах неподдельную любовь. После ареста матери и заключения мадам Даву в Тореннскую тюрьму около Осера он приложил все усилия, чтобы спасти ее. Но генерал в отставке ничего не добился: заслуги Луи-Никола на полях битв за республику не были приняты во внимание. Тогда, невзирая на пристальное внимание к своей особе, Даву, ускользнув, от полиции, тайком пробрался в Равьёр. Его дом был опечатан, но Луи сумел проникнуть внутрь, не трогая печатей, и выкрасть компрометировавшие мать документы из семейного тайника. Поскольку в руках осерских судей не нашлось достаточно материалов, чтобы казнить гражданку Даву, ее просто посадили в тюрьму. И здесь Луи опять оказался на высоте: он отправился с матерью в добровольное заключение, длившееся для них вплоть до переворота 9 термидора (27 июля 1794 г.), когда на смену якобинцам пришла Директория.

Революционные войны продолжались. Соответственно, армии требовались не только новобранцы, но и профессиональные военные. Даву как раз был таковым. Покинув осерскую тюрьму, он сразу же отправился в армию, прочно уяснив, что ремесло военного — именно его призвание. И 21 сентября в чине бригадного генерала он прибыл в Брестскую армию (Вандея). Но Луи не желал сражаться с французами, испытывая отвращение к гражданской войне, и добился отправки за границу для борьбы с внешними врагами революции. Уже через неделю его увидели в Мозельской армии под командованием генерала Ж. -В. Моро. Мозельцы вскоре двинулись на Люксембург — базу и оплот австрийцев, являвшийся в те времена одной из самых мощных крепостей в Европе. Его осада затянулась. Для защитников города это не представлялось обременительным, поскольку австрийский командующий имел достаточно ресурсов для сопротивления осаждавшим.

Узнав о существовании в нижней части города мельницы Айх — главного источника пополнения продовольственных ресурсов, Даву принял смелое решение уничтожить ее. Это произошло 4 марта 1795 года[4]. Ночная атака французов произвела большое впечатление на противника, и вскоре Люксембург капитулировал, причем потери отряда Даву составили всего двое убитыми. Не похоже ли это событие на действия одного малоизвестного тогда командира-артиллериста, который, найдя на карте окрестностей Тулона форт Эгийет, воскликнул: "Вот где Тулон!". Действительно, в начале карьеры и Бонапарта, и Даву встречалось немало общего.

Но когда Люксембург пал, Луи уже не находился среди осаждающих: вместе с генералом Ж. -Ж. Амбером, его новым начальником, он отправился на другие поля сражений. В результате удачных действий австрийского фельдмаршала Д. С. фон Вурмзера в сентябре 1795 г. противник блокировал г. Маннгейм, в котором оказалось французское войско без достаточного количества боеприпасов и провианта. Продержавшись полтора месяца, город сдался. В число пленных попал и Даву. Но ему повезло: Вурмзер был знаком с его дядей и узнав, что племянник его хорошего знакомого в плену, отпустил Даву домой. Даву опять вернулся в Равьёр. Чтобы не терять зря времени, он постоянно штудирует военную литературу, заполняя пробелы в своей теоретической подготовке.

Через девять месяцев генерал Даву снова вступил в строй, на этот раз в составе Рейнско-Мозельской армии под командованием того же Моро. Он участвовал в обороне г. Келя, который, впрочем, был все же сдан австрийцам. Это событие знаменательно в судьбе будущего маршала тем, что там он познакомился с человеком, во многом способствовавшим изменению его судьбы. Речь идет о генерале Л. -Ш. Дезэ, о чьих военных дарованиях Бонапарт всегда отзывался с неподдельным восхищением. 22 марта 1798 г. в Париже при посредничестве Дезэ как раз и состоялась встреча уже прославившегося в Италии генерала Наполеона Бонапарта и малоизвестного генерала Даву. Как сообщает секретарь и друг Наполеона Л. А. Бурьен, Даву произвел сначала на Бонапарта впечатление "отвратительного животного"[5] (справедливости ради отметим, что Бурьен находился в плохих отношениях с Даву).

Однако рекомендация Дезэ явилась весомой причиной для Бонапарта, чтобы взять с собой умелого кавалериста в Египет. По прибытии в Африку Даву участвовал в сражении при пирамидах и в июле 1798 г. вступил в Каир. Но затем здоровье его было подорвано дизентерией, и он не принял участия в Сирийской кампании. Зато состоялся поход Дезэ в Верхний Египет с целью уничтожить остатки войск султанского военачальника Мурадбея. В составе отряда Дезэ находился и Даву, который неоднократно подтверждал свое искусство военачальника — в боях при дер. Сауаки, дер. Тахта и других местах. 25 июля 1799 г. Бонапарт одержал победу во втором сражении при Абукире (первое, морское, состоялось в августе 1798 г.; третье — в марте 1801 г., когда французский гарнизон капитулировал перед англичанами). Луи удалось смелой атакой захватить побережье при форте Абукир, что лишило осажденных турок подвоза припасов с моря.

После отъезда во Францию Бонапарт оставил вместо себя Ж. -Б. Клебера, заключившего с англичанами перемирие. Его условия Даву отказался выполнять и не подписал документа, ибо считал, что французские войска имеют довольно сил для сопротивления. Чтобы привлечь на свою сторону непокорного кавалериста, Клебер присвоил Луи звание дивизионного генерала. Но Даву опять отказывается от него (во второй раз!), хотя и мечтал о повышении. Получив в феврале 1800 г. известие о превращении генерала Бонапарта в Первого консула Франции, Даву и разделявший его взгляды Дезэ решили действовать подобно их прежнему главнокомандующему. 3 марта они оставили порт Александрии на борту двух кораблей. Дезэ плыл на бриге "Ла Санта Мария делла Грация", Даву — на сторожевике "Этуаль".

Несомненно, это могли расценить как дезертирство. Морское путешествие мятежных генералов закончилось благополучно: 24 апреля они высадились в Тулоне. 3 июля Даву все же получил звание дивизионного генерала, с благодарностью принял новое назначение и по приказу Первого консула отбыл в Итальянскую армию на должность начальника кавалерии. В Итальянской кампании 1800 г. он, невзирая на неприязнь со стороны старых командиров- санкюлотов к нему как представителю одного из "господ", служивших в Рейнской армии, успешно продолжал службу. При Поццоло он во главе драгун провел блестящую атаку, решившую участь сражения в пользу французов. Эта кампания завершилась торжеством Франции: подписание Люневильского договора в 1801 г. принесло победу.

Дезэ оставался одним из редких и любимых друзей Наполеона, и последний, испытывая чувство признательности к Даву как другу и однополчанину безвременно погибшего Дезэ, продолжал оказывать Луи-Никола знаки уважения. Не следует, впрочем, путать это с фаворитизмом в плохом смысле слова, когда повелитель жалует милости бесполезным, но угодливым людям. Даву был отменным профессионалом, и Наполеон видел это. Тем не менее, именно дружба с Дезэ ввела Луи-Никола в сонм наполеоновских знаменитостей. Ведь были же во французской армии люди не хуже Даву, но оставшиеся до конца своих дней малопризнанными. Отметим три наибольшие "милости" Наполеона по отношению к Даву: назначение маршалом, дарование титулов герцога и принца, введение в семью Бонапартов. Хорошо известен факт женитьбы маршала И. Мюрата на младшей сестре Наполеона Каролине; но, наверное, не все знают, что Даву одно время тоже числился в родственниках Первого консула.

Второй супругой Луи стала Эме Леклерк, сестра мужа Полины Бонапарт, генерала В. -И. Леклерка. К тому же Эме была подругой и Каролины, и Гортензии Богарне, падчерицы Первого консула. Эме происходила из буржуа г. Понтуаз, ее отец удачно торговал зерном, что отразилось на приданом: 150 тыс. франков. Да и сама девушка была "хорошенькой особой и чистая душой". Она получила образование в салоне, где научилась "изящным манерам — тому, чего так не хватало ее супругу". Действительно, наравне с проявлением высочайшей образованности Даву бывал грубоват и, кроме того, являл собой контраст между боевым генералом и неряшливым в быту человеком. Во времена Консульства его часто можно было увидеть в светском обществе в грязных сапогах, с нечищеными ногтями, в не первой свежести фланелевой жилетке. Он презирал светские условности.