Объять необъятное: Записки педагога - Михаил Щетинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот, наконец, конкурс «Белая акация». Какими словами передать то, что мы испытали, когда жюри единогласно решило все призовые места отдать представителям нашего класса? Все призовые места наши! Победа!
Как сейчас вижу, подходит ко мне заведующий отделением народных инструментов и говорит: «Этого не может быть… здесь что–то не так…» Он выжидательно смотрит мне в глаза, ища ответа, надеясь выведать некую тайну. «Как вы работаете над пьесами?» — «Мы работаем над человеком».
Я вспомню это «не может быть» спустя десять лет, когда группа работников народного образования из Кабардино–Балкарской АССР, посетив среднюю школу–комплекс в Ясных Зорях—прямое продолжение Кизлярской музыкальной, — оставит запись в книге отзывов: «То, что мы увидели в Яснозоренской школе, этого не может быть…» А учитель из Северодонецка, прочитав о нас, напишет мне гневные строки: «Вы вводите в заблуждение людей, утверждая, что человек может все! Сколько трагедий, неудовлетворенности, разбитых надежд оставит после себя этот красивый и насквозь фальшивый лозунг: «Человек может все!» Вы поступаете жестоко и бесчеловечно. Вы ему: «Ты можешь», а жизнь свое: «Нет!» Жизнь делила и будет делить на сильных и слабых. Вы ему говорите: «Ты сильный!» А он вдруг оказался, фактически (!), не на словах, слабым, даже ничтожным. Что прикажете делать такому человеку? Какой ему дадите совет? Наука генетика доказала правоту моих слов. Так давайте будем смотреть не на небо, мечтая о «лучшей доле», а взглянем повнимательнее на действительное положение вещей… Талант—аномалия, дорогой коллега!» Тогда, в Саратове, после приговора врача я думал точно так же. Однако благодарен моим родителям, моим учителям, всем людям, окружавшим меня, которые с первых робких шагов в жизнь внушали мне: «Ты можешь!» Нет, «дорогой коллега», сегодня я готов спорить, готов спокойно и уверенно, с полной ответственностью утверждать: «Человек может все!» И это не слепая вера. Дайте человеку возможность мочь! А если нам кажется иногда, что не можем, то это не от «Действительного положения вещей», а от того, что где–то погрешили перед собственной природой, перед сложнейшей системой—человеком. В оптимистическом «Человек может все!» главное—сам человек. Именно через осмысление этого девиза шло формирование идеи многоцелевой школы, школы–комплекса. Мы часто говорим: «развитие ребенка, развитие человека». Но что значит «развивать человека»!? Это значит развивать все, что включает в себя понятие «человек».
Человек! Как великолепно раскрывается суть его в этом слове. Тот, кто впервые назвал так когда–то нашего предка, сделал выдающееся педагогическое открытие, сознательно или бессознательно обобщив многомиллионный путь его развития. Человек—чело, веков, то есть лоб, ум, лицо столетий, ум, формировавшийся века, ум как результат миллиардов лет эволюционного развития природы. Мы не с нуля начинаем, мы берем эстафету у многовековой истории развития жизни. Тысячу раз прав Г. С. Сковорода, утверждая: «Учитель… только служитель природы». Чтобы соответствовать высочайшему и ответственнейшему званию «учитель», мы должны, говоря в классе: «Здравствуйте, дети!», иметь в виду глубоко осмысленное «Здравствуйте, века!». И если это «здравствуйте» с тем же смыслом скажет вся школа, создав условия для развития природы человека, то каждый гражданин страны детства и мы вместе с ним обоснованно заявим: «Человек может все!» Но вернемся в 60–е—начало 70–х годов к Каспийскому морю, в Кизляр… Стремление к разностороннему развитию детей находило все большую поддержку среди педагогов. И все же , трудно поворачивался учитель к человеку в будущем , пианисте, скрипаче… Помню, какое недоумение вызвало появление в музыкальной школе хореографов. Сколько надо было упорства, характера, таланта балетмейстеру Валентине Ивановне Старчак, чтобы класс народного танца прижился в музыкальной!.. «Скоро к нам боксера пришлют», — язвили сторонники «чистой» музыки. Оживление клубной работы, театрализованные музыкальные постановки, выставки рисунков, поделок из различного природного материала вызывали среди «классиков» недоверие, нередко перераставшее в жалобы по инстанциям: «Мы отходим от профессионализма, школу превращаем в самодеятельность… Без толку убиваем время учеников, они скоро играть разучатся…» У этих педагогов были свои отработанные приемы, благодаря которым их выпускники получали неплохую подготовку, учились дальше в музыкальных училищах и вузах. В основе их метода воспитания лежал принцип отбора:
1) я даю—ученик берет—ученик учится;
2) я даю—ученик не берет— ученик не учится.
Такой подход к «образованию» удобен преподавателю–предметнику: главное – предмет, который надо «дать». Все внимание сосредоточивается на знании учебного материала, а не на изучающем этот предмет ученике. По–другому подходит к своей профессии учитель психолог. Он стремится к познанию своих учеников, на основе этого познания строя и преподавание предмета. Он живет жизнью тех, кого учит. Если преподаватель–предметник скажет об ученике: «У него не получается», то учитель–психолог подчеркнет: «У нас не получается», себя от него не отделяя!
Несмотря на то, что предметники все силы концентрировали на профессиональной подготовке, стремились оградить учеников от всего «отвлекающего», «побочного», они терпели поражение именно по специальности. У учителя–психолога быстро росли успехи учеников, в его классе отсев становился исключительным, чрезвычайным происшествием. В качестве примера можно привести класс преподавателя специальности фортепьяно Тамары Михайловны Яценко. Именно в ее классе ученики получали прежде всего общее развитие, именно из ее класса был наибольший процент поступления в музучилище и почти нулевой процент отсева. Ее ученики отличались высокой культурой не только на сцене у рояля, не только в трактовке и исполнении музыкальных произведений, но и в быту, в общении со сверстниками и старшими…
Я всегда с благодарностью вспоминаю кизлярские дни моей юности, дни коллективного творчества педагогов музыкальной школы Т. М. Яценко, Р. Ф. Терентьевой. Г. И. Мовчан. А. Г. Афанасьевой, Г. В. Яценко. В. Г. Солдатовой, Т. П. Кардашевской, В. И. Старчак и других. Это они по крупицам «оформляли» идею школы–комплекса, школы целостного, многогранного развития учащихся. Я учился у них, рос вместе с ними.
Однако чем больше крепла у педколлектива уверенность в необходимости разностороннего развития будущих музыкантов, тем больше возникало проблем. «Сколько можно работать на одном энтузиазме? Зачем нам самим заниматься с учениками, например, живописью, лепкой? Почему бы не пригласить специалистов–художников?»— все чаще звучало в кабинете директора. А время? Наши ученики занимались одновременно в двух школах, каждая из которых считала себя главной.
Нам явно не хватало сил, нужны были дополнительные штаты, нужно было единство действий с общеобразовательной школой. Так начал вырисовываться образ школы–комплекса, которая в первоначальном виде рассматривалась как союз школ: общеобразовательной, музыкальной, художественной и хореографической. Затем в качестве первого шага было решено организовать школу искусств, а уж потом объединиться с общеобразовательной. Мыслилось так: учащиеся города, поступая к нам, одновременно переходят и в состоящую с нами в союзе ближайшую общеобразовательную школу. План работы и расписания занятий утверждаем на объединенном педсовете, и ни одна из школ без согласования с другой не должна ничего изменять ни в плане, ни в расписании. Повседневной работой школ между педсоветами будет руководить административный совет, в который войдут директора и завучи обеих школ. Председатель выдвигается на совете и утверждается на бюро ГК КПСС. Но чтобы такое объединение имело силу, необходимо было сначала получить согласие министерств культуры и просвещения республики.
С тем и поехал я в Махачкалу в Министерство культуры ДагАССР. Меня принял зам. министра. Вежливо выслушал, подробно расспросил о нашей работе, а затем сказал: «Вы меня убедили пока только в том, что так называемая многосторонность развития приводит к перегрузкам детей. Что касается вашего опыта, то он еще не может служить достаточным основанием для рассмотрения вашего предложения на уровне двух министерств… Тут нужны более серьезные научно–практические обоснования, а затем продуманный эксперимент под руководством ученых. Ваш коллектив взял обязательство вывести школу на уровень образцовой. Это очень трудная задача, но она разрешима. Здесь я готов вам помочь, поддержать… А то, что вы предлагаете, похоже на мечту, и, вы не обижайтесь, на нереальную мечту».
Из Махачкалы я возвращался в райкомовском «газике». Дорога, плоская и серая, медленно втягивалась под машину. Слева и справа унылым однообразием распласталась предгорная равнина. Опускался вечер, гася яркие краски дня, заменяя их на одну серо–черную… Все это соответствовало настроению. Мысли были мрачны. Всплыл в памяти конкурс «Белая акация», радостно улыбающиеся лауреаты… «А что будет завтра? Что скажу коллективу? Сворачиваем все наши эксперименты… будем становиться образцовыми? А дальше?» Представил реакцию верного моего помощника, завуча школы Тамары Михайловны Яценко. Вспомнились ее победы, ее рост как учителя. Вспомнил требовательные, колкие и честные глаза заведующей теоретическим отделением Раисы Федоровны Терентьевой: «Что, струсил?..» «Ну, а что делать дальше?» — начал я воображаемый диалог. — «Бороться.» — «Легко сказать—бороться… Ехать в Москву? С чем? Что мы можем сказать? Какие у нас доводы? Нет, зам. министра прав: нужен серьезный эксперимент». Стемнело, дорога теперь не казалась бесконечной лентой, она была словно перерезана на куски которые один за другим выхватывали у ночи фары машины. «Вот так и мы, — погрузился я в свои мысли, выхватываем у природы только то, что видим под ногами. А что там, за горизонтом? Что слева и справа прячется во тьме нашего незнания космоса человеческого «я»?» Перебирая в памяти каждое слово зам. министра, я все больше убеждался в его правоте… А что если начать эксперимент в селе? Колхозы строят современные Дворцы культуры, музыкальные, художественные, общеобразовательные школы. Почему бы все не объединить в одном здании? Единый комплекс колхозу построить выгоднее, и оплату некоторых специалистов он может взять на себя. Координировать усилия учебно–воспитательных учреждений будет совет директоров. Тогда работа пойдет в одном режиме, по одному расписанию и плану, без дублирования.