Абсолютная власть - Владимир Фильчаков

Меня пронесли по мраморным ступеням и я увидел свой дворец. Белый камень, высокие колонны, стрельчатые окна. Нижние этажи увиты плющом. На крыльце меня встречал мой главный советник Никанор, одетый в длинный камзол, расшитый золотом. Позади его огромной каштановой бороды, почтительно склонившись предо мной, толпилась свита.

- Ваше величие, - подобострастно выдохнул советник, кланяясь в пояс.

Я едва кивнул ему и прошествовал мимо. Советник, ха-ха! Нужны мне его советы! Я сам, сам управляю этой страной! И все мои подданные являются моими рабами. Зачем я держу советника? Для солидности. Соседние монархи думают, что я весьма просвещенный правитель, что меня окружают умные люди, которые, когда надо помогут, подскажут и направят. Глупцы! Меня окружают рабы, неспособные не то чтобы на совет, даже на простую мысль, в которой нет намека на еду. Рядом со мной идиоты и тупицы! Я один, единолично, справляюсь с обязанностями царя, кабинета министров и парламента вместе взятых. Впрочем, ни кабинета, ни парламента в моем государстве нет и быть не может. Они мне просто не нужны! А советник выполняет роль мальчика на побегушках.

Я прошествовал по колонному залу, мимо стоявших в ряд турок в белых чалмах и штанах с ятаганами на поясе. Передо мной распахнулись двери спальни размером не больше баскетбольной площадки, маленькой и уютной. Я не люблю большие спальни. Никанор, например, ночует в помещении величиной с футбольное поле. Дело вкуса.

Я опустился на кровать. Тело мягко утонуло в пуховой перине. Надо немного отдохнуть перед важным делом. Скоро я выйду судить преступников, а это весьма утомительно, хотя и доставляет удовольствие. Какое-никакое, а развлечение. Скучно быть самодержцем. Не с кем словом перемолвиться.

И тут я насторожился. В комнате явно кто-то был. До меня донесся легкий шорох и шевеление воздуха. Я вскочил, сунул руку под подушку, сжал в руке узкий кинжал.

- Кто здесь? - я не узнал своего голоса.

- Ты боишься, властитель? - донесся до меня слабый шепот.

Что-то замаячило у высокого окна, какое-то движение воздуха, как бывает летним днем над нагретой солнцем поверхностью. Моя рука, сжимающая кинжал, стала мокрой от пота.

- Кто ты? - срываясь на хрип, спросил я. - Я тебя не вижу. Покажись!

- Ты меня не видишь, - печально констатировал голос. - Что ж, так и должно быть. Тем не менее, я здесь. И с этим тебе придется считаться.

- Какого дьявола! - я вспомнил о том, что я здесь царь и бог, и мне не пристало замирать от страха и сжимать влажною рукою нож под подушкой. - Стража! Ко мне!

В спальню вбежали турки.

- Взять его! - я указал туда, где то сгущался, то растворялся едва видимый призрак.

У стражников сделались испуганные лица. Они таращили глаза на окно и не двигались с места. Я понял, что они ничего не видят.

- Убирайтесь, - процедил я сквозь зубы, и янычары послушно исчезли.

- Ты сказал "его" - послышался голос. - Почему ты решил, что я - мужчина?

- Я не обязан отвечать на твои вопросы, - устало сказал я и вытащил руку из-под подушки, незаметно вытерев ладонь о простыню. - Оставь меня. Я устал, и у меня впереди важные дела.

- От чего ты устал? - мне показалось, что говоривший презрительно улыбнулся. - От прогулки? От купания? От езды на носилках?

- Наглец, - без выражения произнес я. - Твое счастье, что стража не видит тебя, иначе вариться тебе в кипящем масле...

- ...на медленном огне. Или ломать кости на дыбе, - подхватил голос. - Или жариться на сковороде. Что еще? Нет, властитель, это не мое счастье, что меня не видит стража. Это - твое счастье.

- Вот как? - я тоже презрительно улыбнулся. - Это почему?

- А ты подумай. Дай потрудиться своей голове.

- Ты весьма непочтителен, - процедил я. - Пользуешься своей неосязаемостью?

- Конечно! - весело воскликнул голос. - Именно так! Я могу говорить тебе все, что мне вздумается, все, что никто в этом мире никогда не осмелится не только сказать тебе, но даже и подумать без риска того, что его мысли кто-нибудь не подслушает, и не донесет на него в твою тайную полицию, а ты не можешь меня ни схватить, ни казнить, ни заткнуть мне рта. Ты против меня бессилен.

- И что? - зло выкрикнул я. - Я должен тебя терпеть?

- Не должен, - поправил голос. - Вынужден, так будет вернее.

- А ночью ты тоже будешь говорить мне свои гадости?

- Ночью я сплю. И потом, почему гадости?

В общем-то, я не был сильно раздражен. У нас в роду у каждого венценосца был свой призрак. У моего прадеда, как гласит легенда, призраком была прекрасная девушка, в которую он безуспешно влюбился. Удивительно, что призрака так долго не было у меня. Теперь он появился - значит все в порядке.

- Хорошо, - ворчливо сказал я. - Я сейчас уйду. Государственные дела, знаешь ли. Сегодня целых два преступника - кошмар! А ты оставайся здесь и приведи себя в порядок. Что за призрак, которого даже я толком не вижу? Надувательство одно. Прими нормальный человеческий облик. Я хочу знать, кто ты - мужчина или женщина.

Привидение засмеялось.

- Я пойду с тобой.

- Вот еще! - возмутился я. - Я приказываю тебе остаться!

- Приказываешь? Ха-ха-ха! А если я ослушаюсь? Посадишь меня на кол? Или повесишь вниз головой? Вырвешь язык? Зальешь глотку расплавленным свинцом?..

- Гляди-ка, развеселился, - желчно остановил его я. - Можешь не сомневаться, я с удовольствием проделал бы с тобой все эти штуки. Тебе несказанно повезло. Лучше не зли меня. Останься.

Последнее слово я произнес едва не просительно и мысленно выругался.

- Да я бы осталось, - задумчиво сказал голос. - Если бы ты попросил.

- Вот еще! - я презрительно поджал губы. - Кто ты такой... Кто ты такое, чтобы я тебя просил? Очень жаль. Очень жаль, что я не могу содрать с тебя кожу и разрезать ее на ремни. Хочешь идти со мной? Иди. Но просить тебя?! Этого не будет никогда!

- Не будет?

- И не мечтай! - отрезал я и подошел к зеркалу, чтобы привести себя в порядок перед выходом. Потом хлопнул в ладоши, созывая слуг: - Переодеваться!

Тронный зал огромен. Дальняя его стена практически неразличима. По бокам стоят янычары, скрестив руки на груди и расставив ноги. Их кривые сабли тускло блестят. Окна задернуты золочеными занавесками от яркого солнца, в зале прохладно и тихо, хотя кругом полно народу - здесь стряпчие, дознаватели, судьи, секретари, писари, все пышно разодеты, соответственно торжественности случая.

Мой выход помпезен и ярок. На голове у меня золотая корона, в руках скипетр и держава. Громко трубят трубы, герольд извещает всех о моем прибытии. Присутствующие кланяются в пояс и остаются согнутыми все время, пока я иду, окруженный полуголыми черными охранниками через весь зал к циклопическому трону из черного дерева, инкрустированного бриллиантами. Я усаживаюсь, опять трубят трубы и герольд провозглашает судилище открытым.