Киса - Борис Свердлин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А если я раньше ездила на такси?
– Не думаю… Почему тогда не поехали сейчас?
– Пробки на дорогах…
– А-а… Хитрая, – громко засмеялся парень. – Знаешь, как выкрутиться.
За окном неслись зелёные квадраты неубранных полей, одинокие гигантские пальмы, банановые рощи. Душа пела. Кира перевела взгляд на Тима.
– А вы чем занимаетесь?
– Еду.
– Еду? – я тоже еду. Это не занятие. Это – маленький, эпизодический фрагмент нашего дня. А чем, на самом деле?
– Специальность?
– Да.
– Я – геолог. Ищу золото… Разве не видно? – и он, как бы для доказательства сказанного, вытянул свою руки с красивыми золотыми часами, перстнем и браслетом.
– А, что, в Израиле есть золото?
– В Израиле всё есть!
– Нет, серьёзно…
– Серьёзно. Я ищу золото, которое может всем понравится. Самое красивое… Разъезжаю по стране. У меня есть сотрудники, машины, офис… – он снова заулыбался, – Берите мороженое, растает…
Люди входили в вагон и выходили. Поезд неслышно скользил по плавно изгибающимся рельсам, то приближаясь к самому берегу искрящемуся на солнце Средиземного моря, то вновь, въезжая в равнину между аккуратными зелёными рощами и скалами, разбросанными с правой стороны по движению состава.
– Какое красивое море! – восхищённо поделилась Кира.
– Да, море у нас удивительное.
– Можно уже купаться?
– Конечно, – апрель месяц. Вода… плюс двадцать три – двадцать четыре градуса. Блаженство!
– Здорово! Завтра же пойду…
– Обязательно сходите, получите массу удовольствия…
«Неплохой парень, – подумала про себя Кира. – Ненавязчивый, достаточно обходительный.»
Она взглянула на Тима.
– А вы знаете, где улица… Бьялик?
– Конечно! Я могу вас проводить…
– Это далеко от железнодорожного вокзала?
– Десять-пятнадцать, может быть, даже меньше …минут на такси.
– Отлично! – Кира снова вытащила из сумочки мобильный телефон и стала набирать номер своей тёти…
– Что? Не отвечают?
– Да, что-то непонятное… Уже третий раз звоню… Не снимают трубку.
– Бывает… Либо не слышат… А, может быть, нет связи – у нас тоже такое бывает…
Поезд постепенно подъезжал к Хайфе. Кира немного разнервничалась. Кроме тёти здесь у неё никого не было…
– Вы не волнуйтесь, – словно прочитав её мысли, произнёс Тим, – я провожу вас.
– Да, не стоит… Как-нибудь справлюсь сама. Спасибо!
Они проехали ещё буквально минут пять-шесть, когда по вагонному радио объявили: «Хайфа!»
– Ну, надо собираться… Позвольте ваш чемоданчик? – надевая огромные солнцезащитные очки, предложил Тим.
– Нет, нет, – поспешно отреагировала Кира. – Он лёгкий. Я сама. Правда…
– Ну, как хотите…
Они вышли на кишащий разноцветной массой пассажиров перрон. Солнце было таким горячим, что после вагона с кондиционером, довольно сильно охлаждающим воздух, казалось, что они вдруг попали в какую-то огромную, без стен и потолка, ужасно раскалённую сауну.
– Ого! – вырвалось у Киры. – Однако ж…
– Что? Тепло? – оборачиваясь по сторонам, словно кого-то разыскивая, спросил Тим. – Сейчас уже придём – вот, за поворотом…
Стиснутые громкоголосыми пассажирами, всё ещё выходящими из вагонов, они медленно спустились по лестнице с длинного перрона и буквально тут же, рядом с десятком разноцветных киосков с соками, фруктами и швармой Кира увидела вереницу жёлтых фирменных машин, в основном «мерседесов», с табличками на трёх языках «такси».
– Ну, что ж… Спасибо! Было приятно познакомиться. – Кира изящно протянула Тиму немного запутавшуюся в ремешках сумки правую руку.
– И мне тоже, – как бы с горечью в голосе, произнёс Тим. – Но позвольте всё-таки проводить вас до места. Тем более, что вам так и не ответили… Да и шекелей наших у вас наверняка нет. Я с радостью помогу.
Кира как-то замялась. Уж слишком много было непонятных предположений в отношении тёти. Да и жара стояла такая, что голова у неё, от непривычки, стала немного кружиться.
– Ну, хорошо. Только за такси у меня есть чем заплатить. Я в аэропорту успела поменять деньги.
– О кей! – сказал Тим и, обратившись к проворно открывшему дверцу машины предупредительному таксисту, произнёс: «Бьялик, пожалуйста».
Они сели рядом на просторное заднее сиденье. Таксист тут же включил счётчик и машина медленно выехала на широкую, буквально праздничную улицу, вдоль которой взад и вперёд ходило довольно много разноодетой публики.
– Сейчас начался сезон… Многие приезжают… Со всего мира. Гостиницы забиты, Много гастролёров. Театры, музыкальные группы, стендаписты…, – Тим начал вводить Киру в многообразную развлекательную жизнь довольно большого, третьего по величине в Израиле, города.
– Какой номер дома? – неожиданно повернув голову назад, спросил таксист. – Мы уже на Бьялик.
– Двадцать три, – ответила Кира и почему-то снова повторила: двадцать три.
Таксист, сделав крутой разворот у ближайшего светофора, и проехав ещё сорок-пятьдесят метров, остановился.
– Вот и приехали, госпожа…
– Сколько с меня? – спросила Кира.
– Восемьдесят… Но за красоту снимаю двадцать… Итого: пятьдесят, – с улыбкой ответил таксист.
Кира полезла в кошелёк, но Тим необыкновенно быстро вытащил из своего кармана хрустящую зелёную купюру и протянул шофёру.
– Спасибо!
– Вам спасибо, – сказал таксист, выходя из машины и галантно открывая дверь со стороны Киры.
– Ну, зачем же вы? – с неподдельным упрёком обратилась девушка к Тиму, – у меня ведь и свои деньги имеются… я же говорила.
– Оставьте… мелочи… Давайте лучше поднимемся…. А вдруг дома никого нет?
Кира вначале хотела возразить, но когда на секунду предположила, что дома действительно могло никого не оказаться, решила, что одной, с возможной, непростой проблемой, ей не справиться.
Они поднялись на лифте на третий этаж. Кира осмотрелась по сторонам, и подойдя к квартире с номером двенадцать, нажала на старенький, коричневатый звоночек. Никто не отвечал. Кира с тревогой посмотрела на Тима и нажала на звонок ещё несколько раз.
– Иду, иду! – неожиданно она услышала из-за дверей пожилой женский голос и сердце её забилось в радостном ритме.
Дверь медленно открылась, и Кира увидела свою тётю, так постаревшую по сравнению с её последним приездом в Москву, какую-то маленькую, но опрятно одетую и аккуратно причёсанную.
– Кирочка! Дорогая! Какая ты красавица! Заходи, милая, заходи!
Тётя, как будто не замечала Тима. Покрутившись на месте, словно пряча своё лицо от старушки, он неожиданно положил руку на плечо Киры и, улыбаясь, произнёс: «Ну, слава Б-гу, добрались… Всего наилучшего… Я, может быть, завтра, вечером или послезавтра…»
– Ага, – коротко согласилась Кира, обнимаю и целуя тётю, уже тянувшую её за руку в небольшую, старенькую квартиру.
Тим ещё немного постоял, остро вглядываясь в черты девушки, а тётя, машинально, словно на прощанье, махнув рукой куда-то вверх, медленно прикрыла за ним входную дверь.
Явно обескураженная нелепым расставанием с Тимом, Кира, уже без особого радостного настроения, вошла в квартиру.
– Располагайся, милая, – нараспев проговорила, улыбающаяся от счастья пожилая тётя. – Устала, наверное? Сейчас тебя покормлю. – И, не дожидаясь ответа, устремилась в небольшую, аккуратную кухоньку, где уже, покрытые салфеточками, стояли разные приготовления.
Кира осмотрелась. Квартирка была миниатюрной, но чистой и удобно обставленной. Двери во все комнаты были полуоткрыты, и Кира увидела, что в квартире, кроме шестнадцати-семнадцати метрового салона, были ещё две спальни, раздельный туалет, кладовочка и помещение для стиральной машины.
– Тётя, как у вас уютно! – спонтанно вырвалось у Киры.
– Ну, а как без этого? Порядок надо соблюдать… Ты иди, помойся пока и за стол…
За столом они проговорили немного. Тётя, уставшая от приготовлений и ожиданий, уснула неожиданно прямо на стуле, а Кира, ещё не осознавшая, где она и чем ей впоследствии заняться, вошла в маленькую спальню и, разложив свой незамысловатый курортный гардероб, направилась в душевую.
Проснувшись от яркого солнца и шума машин, Кира тут же позвала тётю. Старушка, постоянно улыбающаяся, уже ждала племянницу за утренним столом.
– Как спалось, милая?
– Прекрасно! Просто – прекрасно.
По комнате распространялся приятный запах свежеприготовленного кофе и каких-то булочек.
– Я сама готовлю тортики и пирожные. Не всегда, конечно. Только по праздничным дням. Сегодня, – старушка заулыбалась, – как раз такой день. Давай, миленькая, присаживайся.
Они говорили и о Кириной маме, родной сестре тёти, и о внезапно умершем дяде, и о жарком израильском лете, и о том, как подорожали фрукты и овощи. Настенные часы пробили час дня, когда вдруг раздался звонок и тётя, недоумённо пожав плечами, пошла открывать дверь.
