Берия. За что его не любят… - Дения Кобба

Событие это, само по себе незаурядное для жизни любого человека, для Берии, конечно же, было поворотным. Молодому, немного до сорока лет, полному сил и умений мужчине предлагают работу в столице, да еще в таком ведомстве, какое в той политической системе было без преувеличения исключительным.

Он, конечно, не был новичком. К этому времени Берия уже имел богатый управленческий опыт, но тут Москва! Это фантастический, феноменальный «лифт»! И он переезжает в Москву. Соответственно, получая и полное причитающееся обеспечение и жильем, и редким тогда автотранспортом, и дачей, и огромным по тем временам денежным довольствием… С этого момента можно начинать отсчет его деятельности как крупного государственного деятеля Советского Союза.

В это время Сталин уже принял окончательное решение о замене руководителя НКВД. Он подбирал кандидатуру, которая должна была отвечать «новым требованиям». Да и вообще, нужно же было кого-то сделать виноватым за середину 30-х.

Есть различные мнения по поводу того, кого Сталин хотел видеть в этом качестве. К примеру, существует версия, что этот пост предлагался В. П. Чкалову, прославленному летчику, популярному как в стране, так и за рубежом, имидж которого наверняка мог несколько сгладить неприглядную репутацию, заработанную НКВД в 30-е годы. Но, думается, Сталину скорее был нужен профессионал с опытом работы в ЧК, причем всесоюзно не запятнанный кровью репрессий 30-х годов, и Берия в данном случае был фигурой вполне подходящей: чекист, партийный работник высшего ранга, хозяйственник, достаточно образованный, квалифицированный и работоспособный.

17 ноября 1938 года выходит Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) за подписью Молотова и Сталина «Об арестах в прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором были отмечены крупные недостатки и извращения в работе органов НКВД. Наличие данного документа является самым красноречивым свидетельством того, что с Ежовым было уже покончено, а вот назначенный 29 сентября 1938 года начальником ГУГБ Берия, наоборот, вел активную деятельность и вникал в работу аппарата НКВД.

Как вспоминает П. А. Судоплатов: «В июле 1938 года судно, на котором я находился, пришвартовалось в Ленинградском порту. Я тут же выехал ночным поездом в Москву… На следующий день рано утром я был вызван к Берия, новому начальнику ГУГБ НКВД, первому заместителю Ежова. До этого о Берия я знал только то, что он возглавлял ГПУ Грузии в 20-х годах, а затем стал секретарем ЦК КПГ… Моя первая встреча с Лаврентием Павловичем продолжалась, кажется, около четырех часов. Он задавал мне вопрос за вопросом, желая знать обо всех деталях операции против Коновальца и об ОУН с начала ее деятельности… Берия проявил большой интерес к диверсионному партизанскому отряду, базировавшемуся в Барселоне, и т. д.».

Да, Берия настойчиво интересовался всеми сторонами текущей оперативной работы. Более того, первое, что он сделал, став заместителем Ежова, – переключил на себя связь с наиболее ценной агентурой, ранее находившейся в контакте с руководителями ведущих отделов и управлений НКВД. Это, возможно, было простым желанием продемонстрировать московскому аппарату, что приехал не провинциал, а деятельный профи. Вероятно, Берия, носивший пенсне, что делало его похожим на скромного служащего, специально выбрал для себя этот образ: в Москве его в то время никто не знал, и люди при встрече не фиксировали внимание на столь ординарной внешности. Это давало ему возможность посещать явочные квартиры в Москве для бесед с агентами, оставаясь неузнанным.

В ноябре 1938 года Ежов Н.И. направил письмо в ЦК ВКП(б) на имя Сталина, в котором, указывая на целый ряд своих ошибок и просчетов, допущенных в период работы в должности Наркома внутренних дел, попросил освободить его от занимаемой должности.

Разумеется, он прекрасно осознавал, что ему угрожает, и таким образом еще пытался смягчить неизбежную расправу.

24 ноября 1938 года последовало решение Политбюро ЦК ВКП(б), удовлетворившее его просьбу «ввиду изложенных в заявлении товарища Ежова Н. И. мотивов, а также принимая во внимание его болезненное состояние…»

Кстати, С. Л. Берия в своих воспоминаниях утверждает, что в этот период Ежов сильно пил и даже отравил свою жену, не дожидаясь ее ареста. В общем-то, это вполне укладывается в логику того времени, реалии тогдашней повседневности, законности и стереотипы мышления. Ведь и сам Н. И. Ежов только в июне 1937 года представил на утверждение в Политбюро расстрельный список из 3170 фамилий политических заключенных, а в июле 1937 года был награжден орденом Ленина «За выдающиеся успехи в деле руководства органами НКВД и выполнение сложных и ответственных правительственных заданий».

Сталин действовал последовательно: 25 ноября 1938 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Н. И. Ежов был освобожден от должности наркома НКВД, но сохранил за собой должности секретаря ЦК ВКП(б), председателя Комиссии партийного контроля и Наркома Водного транспорта СССР. Этим же числом Л. П. Берия назначается на должность Народного комиссара внутренних дел.

Вот как описывает эти события его сын: «Отец категорически не хотел идти на должность наркома. Политбюро возвращалось к этому вопросу дважды, но так или иначе отец вынужден был согласиться, предварительно получив согласие на свои условия».

Сложно проверить и выявить истинную мотивацию принятия Постановления от 17 ноября. Было ли это удовлетворением условия возможного кандидата на роль наркома, которое отвечало требованиям текущего момента для руководства Системы, либо же это была полностью идея Сталина, а Берия был лишь наиболее подходящим инструментом для ее реализации, но факт остается фактом: уже 26 ноября 1938 года, т. е. на следующий день после вступления в должность наркома, Берия подписывает Приказ «О порядке осуществления постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г.», которым обязывал немедленно прекратить производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению без дифференцированного подхода к каждому из арестованных или выселяемых лиц и предварительного всестороннего рассмотрения всех имеющихся на него обвинительных материалов, вынося на каждое подлежащее аресту лицо специальное постановление. Отменить практику составления справок или меморандумов на арест, а аресты предварительно согласовывать с прокурором. Немедленно прекратить продления наказания находящимся в ссылке и лагерях и освободить всех заключенных, отбывших установленный для них срок наказания. Очень интересен пункт № 16 этого приказа, обязывавший немедленно снабдить весь состав оперативных работников центрального аппарата НКВД и на местах экземплярами уголовных и уголовно-процессуальных кодексов.

Как до этого работал наркомат, выполняя правоохранительные функции, совершенно непонятно, зато понятно, как работал мaxoвик репрессий.

Наличие данного и некоторых других документов, в принципе, является свидетельством, подтверждающим тезис о том, что политическое руководство страны в лице прежде всего И. В. Сталина сознательно сделало выбор в пользу проведения системных реформ внутри специальных служб, переориентировав их с карательных функций, бывших необходимыми в период становления советской государственности, на функции «государственного обслуживания», то есть внутригосударственный политический и уголовный контроль. В качестве приоритетов были обозначены: зaкордонная, как тогда говорили, разведка и контрразведка, а также – и это является особенностью спецслужб СССР – ведение колоссальной по объему работы в области народно-хозяйственного строительства.

Исходя из текста данного документа, можно сделать вывод о том, что до этого момента власть пренебрежительно относилась к законности и, наоборот, беззаконие возводилось чуть ли не в ранг государственной политики. В приведенных выше выдержках из приказа от 26 ноября 1938 года неоднократно повторяются слова: «Отменить практику».

Я подчеркиваю, не приостановить действие распоряжения, указа или постановления за номером, от числа и так далее, нет, именно «отменить практику» массовых арестов, справок на арест, продления наказания и т. д. Более того, можно сделать вполне обоснованный вывод, что даже работники центрального аппарата НКВД не имели представления, в рамках какой законодательной системы они функционируют, так как таким вопросом, как недостача экземпляров уголовного и уголовно-процессуального кодексов, пришлось заниматься на уровне наркома!

Большинство заместителей Ежова постигла та же учесть, что и их руководителя. Агранов, Берман, Вельский, Жусовский, Ваковский, Прокофьев, Фриновский были расстреляны, Курский застрелился сам, Рыжов умер в тюрьме, находясь под следствием. Подверглись репрессиям также члены их семей. Расправа над людьми Ежова была неизбежна, так как они и являлись проводниками политики партии в период самых жестоких репрессий и от них, разумеется, совершенно необходимо было избавиться. Так что Берия тут действовал как бы по само собой разумеющемуся стереотипу.