Баба-Мора и Капитан Трумм - Айно Первик

— Эмелина, — выдохнул он. — Я всю ночь стремился домой, но мне пришлось совершить целое кругосветное путешествие, прежде чем я добрался до родного порога.

Пошатываясь, капитан подошел к Бабе-Море, чтобы помочь ей подобрать с земли дрова и отнести их в дом. Когда он ухватился за большое полено, послышался громкий хруст. Все десять пальцев капитана обломились и попадали в снег.

— Это еще что такое? — удивилась Баба-Мора.

— Ты ведь не сердишься, дорогая Эмелина? — с тревогой спросил Трумм. — Я насквозь промерз и легко ломаюсь.

— Да ну их, эти пальцы, — счастливым голосом произнесла Баба-Мора, — давай лучше порадуемся, что ты не потерял в лесу ноги. Что бы тогда с тобой было, бедняжка!

Она наклонилась, старательно выбрала из снега все пальцы и сунула их в карман передника. Затем осторожно повела Трумма в дом. Там она усадила капитана у холодного очага, принесла витую свечу, зажгла ее и, капая воском, стала приклеивать пальцы Трумма к рукам. Эта работа требовала большого внимания, потому что пальцы надо было приставлять в правильном порядке и к нужной руке.

Потом она принесла дров и развела в очаге огонь.

— А теперь внимательно слушай, что я тебе спою, — сказала она. — Только смотри не засни. Если задремлешь и перестанешь следить за моим пением, может случиться беда.

Баба-Мора запела.

Обычно она любила петь смешные и глупые песни. Сейчас она пела совсем иначе. Это была старая-престарая песня, и, к сожалению, без слов. Вместо слов в ней были какие-то странные звуки. Капитан почувствовал, что песня покалывает его, как иголками, проникает в голову и в тело и словно бы отдаляет его от всего света. Страхи и ужасы, мучившие его ночью, когда он плутал в заколдованном круге, куда-то пропали. Необычная, приятная истома охватила Трумма. Но вместе с тем его непреодолимо потянуло в сон. С огромным трудом он удерживал глаза открытыми. Все вокруг поплыло перед ним, вещи то раздваивались, то снова становились на места. Леденящая скованность исчезла, пальцы приросли к рукам, тело стало мягким и вялым. Капитан блаженно закрыл глаза.

И тут раздался жуткий грохот. Капитан Трумм плашмя свалился на пол.

— Вот недотепа! — сердито закричала Баба-Мора. — Я же говорила, не смей засыпать! Теперь тебе придется лежать в постели и принимать капли. Не у каждого настолько твердый характер, чтобы из него можно было изгнать хворобу одной только песней.

Баба-Мора уложила Трумма в постель и дала ему капли.

На улице завывал ветер и плясала метель. Постепенно замело и тропу, которую проложил капитан, путешествуя вокруг света. Лишь кое-где в лесу еще была заметна белеющая полоса.

Капитану Трумму пришлось довольно долго пролежать в постели.

В путешествие вокруг света они больше не играли. И когда капитан оправился настолько, что смог, опираясь на подушки, сказать Бабе-Море, что, дескать, пора приниматься за книгу, та не стала спорить. Она приготовила чернила, отливающие золотом и зеленью, нашла на полке среди иголок и ниток ручку и принесла на стол стопку бумаги. На столе тут же возник ералаш.

— Ну, — сказала Баба-Мора и положила перед собой чистый лист, — начинаю писать книгу. Но предупреждаю, что от нее может быть больше худа, чем добра.

— Как ты можешь говорить такое, — возмутился задетый ее словами Трумм. — Это никуда не годится. Разве умная книга может принести вред? Тот, кто читает умную книгу, и сам становится умнее. От хорошей книги бывает только добро.

Он долго рассуждал о том, какая прекрасная и безоблачная жизнь будет у людей, когда Баба-Мора закончит свою мудрую книгу. Он говорил так долго, что щеки его разрумянились и глаза счастливо заблестели. Баба-Мора с нежностью смотрела на Трумма, который полеживал под мягким одеялом, в чистой рубашке, и говорил так красиво.

— Ты отдыхай, — ласково сказала она, — и ни о чем не тревожься. Я сделаю все как надо. А ты набирайся сил, чтобы в тебе не осталось и следов того страха, что ты натерпелся тогда в лесу.

Баба-Мора обмакнула перо в чернильницу и написала:

ТРАВНИК Книга о травах и зельях лечебных.

Начала Баба-Мора с описания действия пара.

Пары, которые помогают от разных болезней головы. От болей во лбу и в затылке, от болезней волос, бровей и ресниц, от глазных болезней и болезней уха, горла и носа, от зубной боли и воспаления мозга и многого другого. Как готовить пары, как смешивать их и как использовать по отдельности. Правильно выбранный пар облегчит любой недуг. Одни пары надо вдыхать, на других сидеть, третьими окутывать больное место, одни пары следует использовать только для одежды, другие для постельного белья, третьи для всего помещения. С некоторыми парами растений надо обращаться очень осторожно, чтобы они не проникли куда не надо, не одурманили.

Время от времени Баба-Мора кидала в котелок, стоящий на раскаленных углях на столе рядом с Труммом, горстку каких-то семян и соцветий. Из котелка поднимался пахучий пар, исцеляюще действовавший на тело и душу капитана. Трумм, откинувшись на подушки, смотрел на пляшущие тени и прислушивался к негромкому бормотанию занятой работой Бабы-Моры. Радость и покой овладели им. Он с наслаждением чувствовал, как к нему возвращаются силы.

Как-то вечером, когда Баба-Мора писала свою книгу, Трумм, вдруг выскочил из постели. Он был страшно испуган.

— Эмелина! — закричал капитан. — Я забыл выключить утюг!

— Ну и что, — не отрываясь от пера, спокойно произнесла Баба-Мора. — Какой толк теперь-то волноваться? За это время твой дом давно уж сгорел.

И тем не менее Трумм не мог успокоиться.

— Я должен съездить в город, — сказал он. — Мои соседи не простят мне, если я не постою на родном пепелище. Меня и так считают человеком, который совершенно не заботится о том, что имеет.

Баба-Мора посовещалась сама с собой и пришла к выводу, что капитан уже достаточно оправился и они могут ненадолго покинуть остров.

Утром они надели коньки и покатили по замерзшему морю. Светило солнце, лед был гладкий и чистый. Пробежка разогрела кровь Бабы-Моры и капитана, и они неслись во весь дух. Расстояние сокращалось на глазах.

В городе выяснилось, что дом цел и невредим. А почтовый ящик битком набит письмами. Часть писем не поместилась в нем и лежала горкой на крыльце. Капитан открыл ключом дверь, и они внесли письма в дом.

— До чего же приятно после гонки на ветру оказаться в тепле! — довольно сказала Баба-Мора.

Трумм побледнел.

— Откуда тут тепло? — воскликнул он.

Зима-то была в самом разгаре, а печи не топились с осени.

Трумм побежал на кухню. Все было именно так, как он думал и опасался. Утюг оказался невыключенным. К счастью, в гладильной доске прогорела дыра, утюг провалился в нее и повис на шнуре, не доставая до пола и не касаясь доски. И вовсю пылал жаром, распространяя по дому приятное тепло.

Капитан подцепил раскаленный утюг сковородкой и поставил его на плиту остывать.

А Баба-Мора тем временем разбирала письма. Кроме нескольких новогодних открыток Трумму от его друзей, все остальные письма были адресованы Бабе-Море.

Уважаемая Баба-Мора!

Набравшись смелости, решился побеспокоить вас, потому что мой брат вот уже несколько лет как болен, но о врачах и слышать не желает, ведь врачи не понимают, что творится у него в душе, только и знают, что лечат. Я вам расскажу, что у него за болезнь. Днем мой брат стоит посреди комнаты, задрав вверх руки, и шумит. Ночью он лежит в ванне с водой и говорит, что он — бревно, которое надо сплавлять. Но в последнее время у него начинает лопаться терпение, он хочет поскорее оказаться на лесопилке. И мы теперь не знаем, что с ним делать. Не могли бы вы нам как-нибудь помочь, чтобы мой брат мог и впредь зеленеть и весело шуметь на ветру?

Глубокочтимая Баба-Мора!

Обращаюсь к вам в большой тревоге. Мой сосед мечтает съесть меня, и я больше не в силах его выносить. Я везде искал помощи, но напрасно. Моя единственная надежда — это вы. Не могли бы вы поворожить, чтобы мой сад разросся и стал давать много плодов, а его сад зачах и вымер? Деньги у меня имеются, это не проблема.

Дорогая Баба-Мора!

Я самый несчастный на свете человек, я никому не нравлюсь и никто никогда меня не полюбит, потому что лицо у меня широкое, как луна, и огромный безобразный рот. Только вы можете мне помочь и сделать счастливой. Иначе мне одна дорога — в море.

Уважаимая Бабамора!

Мы есть три виликих ученых интирисующиися травой шарилом. Это правда что трава шарило или ижовая трава могит открывать все замки. Где дабыть ету ижовую траву.

Дорогая Баба-Мора!

У моей бабушки паралич, и она совсем слепая. Папа говорит, что тут уж ничем не поможешь. А я думаю, что ты все-таки поможешь. Дорогая Баба-Мора. Мне очень грустно.